Тед Уильямс - Море серебряного света
Память возвращалась к нему очень странным образом: внезапно всплыли новые картины, как если бы крыша древней могилы обрушилась и свет солнца осветил ее содержимое в первый раз за много столетий. И в то же самое время, воспоминания казались новыми и болезненно свежими, как новая кожа, вырастающая под коркой на ране.
Но, конечно же, у него не было времени думать об этом…
Пол спрыгнул со скользкой вершины холма из листьев ровно в тот момент, когда первая из мокриц едва не схватила его ногу своими бесформенными лапами. Он едва удержал равновесие: оставшиеся от листьев скелеты были больше его и скользкие, как кости на кладбище слонов. Уже больше дюжины мокриц бежали к нему по склону, целая стая, неуклюже покачиваясь. Быть может их уродливые ноги и были разной длины, но на такой неровной поверхности это давало им небольшое преимущество, а дюжины крохотных алчных рук были идеально приспособлены для охоты на спотыкающуюся двуногую добычу.
Пол втянул себя на большой завиток корня, который торчал из грязи как спина разрезающего волны кита. Он видел, что если даже доберется до ствола, который, однако, был не менее, чем в сотне шагов, все равно не было другого пути, кроме как спуститься с другого склона того же самого холма из наполовину гнилого перегноя, склона, усеянного телами спящих мокриц, свернувшихся как полосатые пасхальные яйца. В любом случае ему придется бежать зигзагом.
— Вернись,— простонала одна из тварей за его спиной, и некоторые из ее товарищи подхватили ее крик.— Гооооолод! Дай тебя съеееесть!
Отчетливо распознаваемые английские слова произносились настолько нечеловеческими голосами, что Пола омыл холодный дождь отчаяния. Даже если он и убежит, с ним случится что-нибудь еще, как всегда. Он один во враждебном мире — во враждебной вселенной. Проживет ли он десять минут или десять дней — все равно ему не увидеть ни одно человеческое существо, только скрипучих кошмарных монстров вроде этой компании, и так до неизбежного конца.
Жалобный вой его преследователей внезапно перешел в шипение, изменивший настолько резко, что Пол от изумления остановился. Все мокрицы встали на задние сегменты, их перекошенные маленькие руки бешено махали ему. Или к кому-то за ним.
Пол обернулся. Рядом со стволом дерева стоял человек в невыразительной одежде, почти невидимый на фоне огромной серой коры, и в первое мгновение Пол принял его за призрака, фантома, игру света на узорах грубой поверхности. Ростом не больше Пола, он, казалось, немало не волновался, видя приближающихся мокриц, и стал спокойно спускаться по горбатой спине корня.
— Гооооооолод, — пели они, как ужасные дети.
Когда человек подошел поближе, Пол отчетливо разглядел худое тело и отчетливо азиатские черты лица. Конечно, это тот самый человек, которого ему описывали Рени и остальные — Кунохара, создатель мира насекомых.
Черноволосый человек быстро оглядел Пола, не проявляя ни интереса ни недовольства, потом остановился там, где корень резко изгибался вниз, уходя в перегной, и оказался лицом к лицу со стаей тварей, как Моисей, проповедовавший с горы. Но если это была паства Кунохары, она, казалось, не собиралась подчиняться ему.
— Съесть его,— кричали они, взбираясь по склону.
Кунохара с неудовольствием покачал головой, потом поднял руку. Внезапно с неба ударил сильный порыв ветра, пронесся по земле и мимо ствола — настолько ошеломляюще жестокий, что большинство опавших листьев и остальных обломков мгновенно разорвало в клочья. Ветер схватил мокриц, пронзительно воющих от разочарования или ужаса, и унес в никуда; некоторые попытались зацепиться за предметы побольше, но за несколько ударов сердца вихрь всосал и их. И прекратился.
Пол стоял, пораженный до глубины души. Хотя самая близкая тварь была всего в нескольких шагах от него и унеслась прочь со скоростью пули, выпущенной из револьвера, он сам вообще не почувствовал ветра.
Толька одна мокрица осталась из нескольких дюжин, и она беспомощно верещала на земле у ног Кунохары.
— Они даже говорят… — спокойно сказал человек, однако сам казался почти пораженным. Кунохара сунул палец в чешуйки за головой твари и сильно нажал. Что-то щелкнуло, и чудовище замерло.
— Ты спас меня, — сказал Пол. — Эти штуки собирались мной пообедать…
Человек равнодушно взглянул на него и поднял свернувшийся труп человекоподобной мокрицы. Повернулся спиной к Полу и опустил голову. У Пола возникло впечатление, что его спаситель собирается исчезнуть.
— Погоди! Ты не можешь так просто взять и уйти!
Человек остановился.
— Я не переносил тебя сюда. — Подчеркнуто правильный английский. — На самом деле ты вторгся без разрешения. Мне не нужно было спасать тебя, но эти… монстры оскорбили меня. Ты можешь уйти тем же путем, что и пришел.
— Но я не знаю, как попал сюда.
— Это не ко мне. — Он пожал плечами и опять поднял мертвое насекомое. — Мне и так не нравится, что мои безупречные изоподы испорчены таким странным образом. Я не собираюсь становиться лесничим в собственном доме.
— Испорчены? Что ты имеешь виду? — Пол уже не надеялся, что удастся удержать этого странного человека. Он чувствовал, то его спаситель не шутит — он действительно собирается оставить его одного в дикой природе. Мокрицы исчезли, но одной мысли о том, что другие не менее ужасные твари только и дожидаются его, было вполне достаточно, чтобы заставить Пола броситься на человека и заставить его остаться, даже если придется повиснуть на нем, как испуганный ребенок. — Ты же Кунохара, верно? Это твой симмир.
Человек не ответил, но Полу вполне хватило озабоченного выражения, промелькнувшего на его лице.
— По меньшей мере ты можешь сказать мне, знаешь ли ты что-нибудь о моих друзьях? Ты уже встречался с ними — здесь и в мире «Дом».
Кунохара фыркнул. Трудно было сказать, сморщил он нос от удовольствия или неудовольствия.
— А, так ты один из сирот Атаско, — сказал он. — Теперь мне почти жаль, что я спас тебя. Ты и твои друзья принесли разрушение в мой мир. — Он опять повернулся к Полу спиной и пренебрежительно махнул рукой. — Иди и найди свою дорогу в ад.
— О чем ты говоришь? По меньшей мере скажи мне, видел ли ты их? Они здесь?
Кунохара резко повернулся, его злой взгляд стал внимательнее, но не дружелюбнее.
— Тебя не было среди этих глупцов — да и раньше я не видел тебя в моем мире. Кто ты такой?
Пол почувствовал себя на развилке. Этот Кунохара конечно не друг Рени и остальным, и Полу нужна была очень веская причина, чтобы назвать кому бы то ни было свое настоящее имя. Но он чувствовал, что Кунохара в любой момент может ускользнуть от него. И в тот момент Пол останется в мире, в котором любой муравей больше него.
— Да, я не был здесь раньше, — сказал он. — Меня зовут Пол Джонас.
Обе брови Кунохары взлетели в небо.
— Так ты и есть тот самый человек, ради которого Жонглер чуть не разорвал на куски систему. Почему ты ему нужен? На первый взгляд в тебе нет ничего. — Он опустил руки, жест разочарования или смирения. — Пошли.
— Пошли… куда?
— В мой дом на реке. — В первый раз за все время губы Кунохары тронула еле заметная улыбка. — Мне нужно задать тебе пару вопросов, прежде чем вернуть тебя ракообразным. — Он кивнул и местность вокруг них расплылась так быстро и неожиданно, что на мгновение Пол решил, что земля в буквальном смысле вырвалась у них из-под ног. Мгновением позже все опять прыгнуло на место, и задохнувшийся Пол обнаружил, что мир стал похож на грушу.
Над ним изогнулось небо, похожее на сверкающую тарелку; огромные деревья, тянувшиеся вверх как колонны, поддержавшие небесный свод, сейчас изогнулись и стали похожи на наблюдателей, высматривающих случайную жертву. Пол почувствовал, что под ногами твердый пол, медленно повернулся и обнаружил за собой большое помещение, со множеством уровней, бедно обставленное, но достаточно привлекательное, со многими экранами и низкой мебелью. За мебелью, лестницами и полами на разных уровнях мир, казалось, опять искажался, но вместо деревьев и неба вторую половину широкого пространства прикрывала изогнутая стена пенящейся воды.
Эффект был настолько странным, что только через несколько долгих секунд Пол сообразил, что небо, деревья и вода изогнуты потому, что помещение было…
— … Большой… пузырь?
Кунохара покачал головой, но только потому, что был доволен.
— На самом деле он не такой уж большой — это ты и я маленькие. Пузырь плавает в водовороте между порогами реки. — Он кивнул на стену воды, которая нависла над его домом-пузырем. — Видишь, как бурлит река, изливаясь вниз? Нет ничего приятнее, чем наблюдать за ее движением — турбулентность парадоксальным образом успокаивает, а слишком большая регулярность сводит с ума.
