Майкл Гаррисон - Нова Свинг
– Никому нет дела до толстяка по имени Антуан.
– И ты совершенно прав, – отвечала ему Лив Хюла.
С уходом Вика в баре воцарилась тишина. Теневые операторы успокоились и убрались восвояси в затянутые пыльной паутиной уголки. Антуан уставился в столешницу, затем перевел взор на Лив Хюлу напротив. Было похоже, что они оба не против обсудить Вика с его клиенткой, но не знают, как оформить это желание в слова. Толстяк обиделся на Лив Хюлу за то, что хозяйка стала его защищать перед Виком Серотонином. Резким движением отодвинув табуретку, он поднялся, и ножки жалобно скрипнули о деревянный пол. Он подошел к окну, вытер со стекла влагу тыльной стороной ладони.
– Все еще темно, – заметил он.
Лив Хюле пришлось признать, что это так.
– Эй! – воскликнул он. – А вон Джо Леони.
На другой стороне улицы, напротив «Белой кошки, черного кота», стояли перекосившиеся развалюхи, словно утратив уверенность в собственной структуре; там промышляли дешевые портняжки, специализируясь на косметике или одноразовых культиварах. Их даже портными неловко было называть. Работа слишком дешевая для такого. Понахватались того-сего от франшиз Дяди Зипа и «Нуэвы Кат»; ишачили и на теневиков, как Джо Леони. В данный момент Джо волок себя вниз по Стрэйнт, цепляясь за стены и ограды. Энергия в нем накатывала и плескалась. Он то и дело спотыкался и падал, но, полежав минутку, вставал. Было впечатление, что он занят какой-то трудной работой. Опираясь о забор одной рукой, в другой он что-то прятал. По мере приближения к бару вид у Джо делался все более озадаченный.
Антуан сложил пухлые кулаки рупором у рта и произнес голосом спортивного комментатора на «Радио Ретро»:
– …И-и-и-и преуспеет ли он в этой попытке?!
– Антуан, ты только нас предупреди, когда решишь пополнить ряды человеческой расы, – сказала Лив Хюла. Толстяк пожал плечами и отвернулся.
– Так нечестно, – посетовал он обычным своим голосом. – Он еще ни разу не облажался.
Джо продолжал тащиться по Стрэйнт. Он приближался, и видно было, что портняжки поработали с его лицом, придав тому грубое сходство с мордой льва. Морда получилась белая, двигалась как-то неправильно, и по ней текли ручьи пота. Ее словно из скульптурного камня высекли, а грива волос ниспадала по скулам и возвышалась над широким лбом. В конце концов Джо повалился недвижим рядом с одной из лавок, но спустя пару минут из лавки появились двое верзил, почти такого же крупного телосложения, и стали тащить его внутрь.
Джо стал участвовать в боях, когда ему было семь.
– Никогда не бей другого, – терпеливо наставлял его отец, – потому что другой – такой же человек, как ты.
Джо к этим советам не прислушался, хотя все согласились бы, что в семилетнем возрасте интеллект его достигал наивысших значений. Ему нравилось драться. К двенадцати годам он научился зарабатывать этим на более или менее сносное существование. Он подписал контракт с теневиками. С тех пор он обитал в одноразовых культиварах. Ему нравились бивни, умные татуировки и кружевные трусы-боксерки. Своего тела у Джо не было. Культивары обходились ему так дорого, что надежды выкупить собственное тело обратно не оставалось никакой. Ежедневно он выходил на арену и занимался тем же самым, что и вчера. Его много раз избивали в котлету.
– Я сбился со счета, сколько раз мне кишки выпускали. Эй, как тебе это, чувак? Кишки потерять – чухня. Вот проиграть бой – уже хуже.
И, рассмеявшись, он покупал слушателю очередной коктейль.
Ежедневно избитого в котлету культивара утаскивали с арены, а на следующий день Джо Леони посещал портняжку на Стрэйнт и выходил из лавки свеженьким, новеньким и алчущим боя. Жизнь у него была нелегкая, но ему нравилось. Лив Хюла не брала с него денег за выпивку. Все знали, что она к нему неравнодушна.
* * *– Эти бои – идиотская и жестокая забава, – сказала она толстяку.
Он был слишком умен и отрицать не стал. Спустя миг, поискав, к чему бы еще придраться, сменил тему:
– Ты в жизни хоть чем-нибудь занималась, прежде чем открыть бар?
Лив Хюла улыбнулась замогильной улыбкой, и это заставило толстяка призадуматься.
– Кое-чем занималась, – сказала она.
– И как же так вышло, что я ни разу об этом не слышал?
– Если хочешь, я тебе покажу, Антуан.
Она ожидала его ответа, но внимание толстяка снова отвлекли какие-то события на Стрэйнт. Он опять протер окно. Прижался к нему лицом.
– Ирэн сегодня чуток запаздывает, – сказал он.
Лив Хюла вдруг завозилась за барной стойкой.
– Правда?
– На пару минут, – уточнил он.
– Можно подумать, для Ирэн пара минут многое значит.
Бои – идиотское занятие, считала Лив Хюла. Дурацкий способ зарабатывать на жизнь. Пока Джо Леони не встретился с Ирэн, все его амбиции сводились к тупорылому самовосхвалению, а потом стали еще хуже. Ирэн была Моной с впечатляющим послужным списком в некорпоративном космопорту. Из тех, кого величают малышками, ростом пять футов три дюйма, на прозрачных полиуретановых каблуках, сексапильная, с шелковистыми светлыми волосами. Как и в любой продукции Дяди Зипа, чувствовалось в ней нечто органическое, вполне реальное. Она наблюдала за боями Джо Леони и, унюхав его кровь, запала. Каждое утро, стоило ему вернуться к портняжке, Ирэн его там ждала. Вдвоем они воплощали наивысшие достижения секс-индустрии и индустрии боев без правил. Трудно было сказать, кто какую индустрию воплощает. Они обрели друг в друге новую форму развлечения.
Ирэн постучала в дверь лавки.
– Как ты думаешь, – проговорил Толстяк Антуан, – сколько они ее там продержат, прежде чем устанут от ее воплей и запустят?
Лив Хюла отыскала на цинковой пластине барной стойки пятно в форме географической карты и с преувеличенным интересом стала его разглядывать.
– А почему ты меня спрашиваешь? – отозвалась она.
– Она к нему неравнодушна, – продолжил Антуан, перехватывая инициативу. – Это уж точно. Никто не станет спорить. Господи… – это уже про себя, – ну и сиськи!
Он попытался представить себе Джо Леони, мертвого, раскатанного в жижу: как Ирэн касается его губ губами Моны, а кости и органы тем временем регенерируют. Самое забавное, что мнение Ирэн о работе Джо немногим отличалось от мнения Лив Хюлы. Она каждое утро заставляла подручных портняжки выдавать ей рассохшийся деревянный стул и садилась в изголовье бака Джо, рядом с потускневшими от времени словами: Придержите свои болеутоляющие! И сидела, не обращая внимания на мигающие розовые светодиоды – они там все равно выполняли чисто декоративную функцию; меж тем протеома бака облекала Джо, будто теплой слюной, запускала автокаталитические каскады в смеси сорока тысяч молекулярных соединений и каждые двадцать минут сливала из емкости отходы, недоступные переработке химическими средствами. Эти сосущие звуки Ирэн бесили.
«Однажды ты не вернешься, – говорила она Леони. – Еще один бой – и ты покойник». Но Джо превратился в алгоритм и действовал где-то далеко, в операторном пространстве. Он выбирал новые бивни из каталога и настраивал гликолитические системы. Он ее не слушал.
«О Джо, ну это же правда, – говорила она ему. – Еще один бой…»
* * *Лив Хюла иногда наблюдала за ракетами.
Перед рассветом они с толстяком порою стояли у окна вместе и глядели, как пара тупоносых грузовозов бронзового цвета взлетает с корпоративной верфи. Затем из военных шахт на ярко-белой черте фреймодвигателя воспарил K-рабль. Омытого белым светом лица Лив Хюлы коснулось больше тепла, чем она могла ожидать. К тому моменту Тракт Кефаучи в небесах уже побледнел – перекошенная к востоку бледно-зеленая арка ложного рассвета. Вскоре налетит бриз и, пронесшись по узкой трубе Стрэйнт-стрит, раздует пожары, от которых по Зоне Явления стелется тяжелый дым. Это и послужит истинным сигналом к побудке для жителей города. Лив Хюла и толстяк, который называл себя Антуаном, смотрели, как ножницами режет небеса K-рабль.
– Ты на таких летал, Антуан? – поинтересовалась она.
Моргнув, он отвернулся.
– Не надо так, – выдавил он. – Не надо так издеваться.
Тут вернулся Вик Серотонин – быстрым шагом, поминутно озираясь. Вид у него был такой, словно утречко уже принесло ему дурные вести. Лицо его побелело, по одной щеке тянулась кровоточившая царапина. Казалось, что совсем недавно Вик плюхнулся в маслянистую воду; один рукав его габардиновой куртки на застежке-молнии был оторван от плеча – будто за него кто-то пытался уцепиться при падении, тут же решила Лив Хюла, хотя сама не поняла почему.
– Господи, Вик! – воскликнула она.
– Дай мне че-нить выпить, – потребовал Вик Серотонин.
Проделав полпути по залу до барной стойки, он переменил решение и осел за ближайшим столиком. Тут из него будто и дух вышел вон. Несколько теневых операторов отцепились от потолка и стали его изучать; он глядел сквозь них.
