Мерси Шелли - Лишние детали (сборник)
В темноте закрытых глаз снова вспыхнул план космопорта. От того места, которое они опознали как фильтр, протянулась в сторону новая зеленая нитка: кто-то еще открыл кран. И выпил воды: от нитки отделилась точка-чаинка. Потом еще одна. И еще.
Всего они насчитали шестнадцать человек. Чаинки вертелись в одном помещении, Омар мысленно назвал это «столовой», но вскоре засомневался в таком названии. Помеченные нанозитами люди вяло бродили по помещению, не сталкиваясь, но и не останавливаясь – как будто не знали друг друга и даже не пытались пообщаться. Время от времени одна или две точки быстро выходили из кухни и шли кратчайшим путем в какое-нибудь другое помещение. Возвращались обратно… и снова бродили по «столовой», как заварка в чайнике, куда медленно вливают кипяток.
Дважды такой патруль шел прямо к камере Омара. Он вскакивал с кушетки, сердце начинало бешено колотиться… но оба раза зеленые чаинки проплывали мимо красной изюмины. Через полчаса наблюдений он снова подумал, что всё бесполезно. Лучше и вправду поспать.
– Выключи эту штуку, у меня от нее в глазах рябит.
Фантомный экран померк. Но ненадолго.
– Извини, хозяин, но мне кажется, этот идет к нам.
– Ох… Ну покажи.
Опять коридорная схема. Опять зеленые точки. Все болтаются в «столовой», кроме одной. А та и вправду уже доползла до поворота и…
– Послушай, Шесть-Один, у меня что-то с глазами или они действительно мигают?
– Точно, мигают. Почему-то некоторые хуже ловятся, чем другие. Сейчас посмотрю… А вот, запись в твоем дневнике: «Новые нанни слишком быстро растворяются в желудочном соке. Дать Шайтану задание измерить скорость растворения на выборке наших клиентов». Они растворяются с разной скоростью. Потому не все еще мигают.
– Ну прекрасно. Мало того что мы не получаем с этих нанозитов никакой приличной информации, так они и дохнут на глазах…
– Увы, хозяин, мы не дома. Там могли бы профилировать клиентов по полной программе, с нашими-то сканерами. А здесь всего лишь какая-то левая бытовая сетка.
Зеленая чаинка на плане завернула за угол. Ей оставался один прямой пролет коридора до камеры Омара. А может, пройдет мимо, как и прошлые. Ты не центр вселенной, глупый сын чайханщика! Не иначе как Всевышний наказал тебя за дерзость. Сидел бы в своей Коралловой Горе, вычислял вкусы гостей да наливал им нужного чаю. Кстати…
– Эй! – Омар вскочил. – Если они с разной скоростью растворяются, мы же можем узнать… Ну-ка быстро найди отчет Шайтана с замерами по нашим клиентам! И сравни со скоростью растворения у тех, которых мы тут наблюдаем. Может, будут сходные. А у наших мы знаем профили. У тебя же есть отцовская база из чайханы?
– База есть. Сейчас распакую.
В двери щелкнул замок.
– Да быстрей же!
– Извини, хозяин. Эти молекулярные архиваторы очень хороши в плане объема, но зато время декодирования…
Дверь отъехала. В проеме стоял толстый китаец в форме. Он оглядел камеру и шагнул вперед, чуть повернувшись боком. Омар попятился, увидав в вытянутой руке блестящий акел. Но тут сотрудник космопорта, пройдя за порог, опять развернулся – в левой руке он держал поднос, щедро заваленный пакетиками еды из тех наборов, что дают пассажирам на кораблях. Омар узнал соевые галеты, шоколад, витаминный коктейль и капсулу очень противного на вкус желе с пробиотиками. Там даже был маленький пластиковый контейнер с водой. Неужели чистая? Омар чуть было не бросился на толстяка. Но сдержался: не это сейчас главное.
Несколько лет работы в чайхане научили его, что первый контакт решает многое, особенно в том, что касается вознаграждения для подавальщика. Конечно, у тебя преимущество, если твой искин моментально пробивает и зачитывает тебе пищевой профиль клиента. Но и без этого опытный подавальщик умеет читать посетителя.
Китаец выглядел усталым и больным, лицо как сушеная хурма. Но за это не зацепишься: остальные были с такими же лицами. Наверное, так выглядят все, кто живет в космосе больше года. Голубая форма – стандартная, хотя несвежая. Но опять же, за пределами Земли не очень пошикуешь самоочищающимися воротничками…
Пришедший не собирался давать Омару лишнее время. Он протянул вперед руку с подносом.
Ага, вот оно. Около большого пальца – полустертая татуировка красного цвета. «Серп и Молох». Дядя Фатим очень ругал эту секту; по словам семипалого, эту искусственную ветку ислама раскрутили накануне последней, самой тяжелой американо-китайской битвы за Луну; таким путем спецслужбы Пекина, да покарает Всевышний этих косоглазых неверных, собирались заполучить поддержку арабского мира. Даже священный мусульманский полумесяц они нагло использовали как символ «совместной» борьбы за вожделенный спутник Земли.
Но подавальщику ни к чему лезть в политику – зато приветствовать гостя должным образом он вполне может. Омар приложил правую ладонь ко лбу, потом к сердцу, и учтиво поклонился. После чего принял поднос двумя руками.
Не сработало. Никакой реакции. Китаец тупо смотрел на него черными впалыми глазами, как смотрят на самого скучного биорга в зверинце.
– Сахар.
Омар вздрогнул. Ему показалось, что это произнес китаец, не открывая рта. Но голос был знакомый. Никак не привыкнуть, когда слова звучат внутри.
– Дай ему сахар, – повторил Шесть-Один в левом ухе.
Омар осмотрел содержимое подноса внимательнее. Выудил шоколад.
Китаец замер, уставившись на продолговатый брусок в черной обертке. Казалось, он прислушивается. Вот неуверенно протянул руку, взял… и жадно откусил половину бруска вместе с упаковкой. На лице мелькнуло что-то вроде улыбки. Или просто одна из гримас активно жующего человека?
Вторую половину шоколада он ел спокойнее. Выплюнул на пол обертку и медленно двигал челюстями, словно растягивая удовольствие. Облизал губы и, не спуская глаз с Омара, боком попятился к выходу. Переложил акел в другую руку, чтоб закрыть дверь. Лицо не выражало ни капли благодарности. Взятка не подействовала, подумал Омар.
Но дверь не закрылась. Охранник издал какой-то булькающий звук. Резкий запах ацетона ударил в нос Омара. Китаец схватился руками за грудь… и упал лицом вперед. Омар в страхе отскочил в угол камеры. Мертвенно-бледный человек лежал перед ним на пороге камеры и хватал ртом воздух, как вынутая из воды рыба.
– Путь свободен, – безучастно сказал Шесть-Один.
– У него… диабет? – Омар подошел ближе, не зная, что делать. Желание помочь боролось с желанием бежать. Охранник дышал всё реже.
– Нет, что-то похуже. Но гипергликемия – самое близкое, что я мог предположить. У нас в базе нашлось четверо клиентов с таким быстрым растворением нанозитов. Правда, у наших всё равно было медленнее.
– Ему нужна помощь!
– Уже идут. Смотри.
Зеленые чаинки больше не кружились в вялом танце посреди «столовой». Они двумя потоками плыли в сторону красной изюмины.
Омар перешагнул через охранника. Рядом с телом лежал акел. Знать бы еще, как он работает… Омар не раз видел такое оружие у одного из уважаемых клиентов отца, русского генерал-епископа. Но сам никогда не держал в руках. «Ну, хотя бы подержу», – подумал он, подхватив блестящий крест.
* * *Наступающие зеленые точки отрезали два пути для бегства, но посередине коридора, судя по схеме, имелась дверь в большое помещение с другими выходами. Сквозь висящий перед глазами полупрозрачный план Омар не сразу узнал зал ожидания, где его задержали.
– Перестань совать мне картинку, говори словами.
– Хорошо, хозяин. Двигай через холл по диагонали. Там две двери, тебе нужна правая. А нет, погоди… Они разделились на группы. Похоже, они моделируют тебя на опережение! Ладно, я сейчас включусь на полную мощность. Жаль, не могу контролировать твою скорость…
– Какая дверь?!
– Все-таки правая.
Он почти добежал, когда сбоку что-то вспыхнуло. Омар инстинктивно пригнулся. Но нет, ничего страшного: просто солнце в иллюминаторе вышло из-за Юпитера, закрывающего полнеба.
«А вот и направление на священную Каабу», – подумалось вдруг. Не совсем точное, да. Но Земля в той стороне, где Солнце. А Кааба на Земле. Вспомнить бы еще молитву на мой случай… Или просто самую короткую молитву?
У иллюминатора пришлось зажмуриться: здесь яркий свет бил не только с неба. Снизу, отражая солнечные лучи, блестел лед. Желтые ледяные скалы вспарывали голубую плоскость ледяных разливов, игра света между ними добавляла салатовых бликов и изумрудно-рыжих теней. Ближние к иллюминатору нагромождения ледяных торосов распадались на отдельные гигантские фигуры, которые по своим невероятным формам оставляли далеко позади самые причудливые сталактиты, восхищавшие Омара в любимой пещере деда. Да и сколько их было там, в дальнем зале родной чайханы? – всего две дюжины блеклых каменных цветов… Здесь же взгляд буквально тонул в сверкающем хрустальном лесу, выхватывая то огромную актинию на панцире черепахи, то щупальце каракатицы, пробитое иглами морского ежа, то спиральное дерево из акульих хвостов – и даже такие сравнения допускала лишь малая часть видимых образований; остальные, вообще невозможные на Земле, вызывали столь же неземное чувство без названия, восторг и панику одновременно, словно очень стойкая галлюцинация.
