Уильям Бартон - Лучшее за 2004 год. Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк
Мрак в туннеле сгущался. Внезапно туннель расширился. Повинуясь беззвучной команде Эша, вспыхнули огни, мгновенно озарившие обширное помещение, пол которого был вымощен простой плиткой. Шершавый потолок терялся где-то в высоте, а у дальних стен стояли шеренги приборов, уже просыпавшихся для одного из тех редких случаев, когда в них возникала необходимость.
— Вас снедает любопытство, Хозяин? — Эш позволил себе улыбнуться.
— О, да еще как! — воскликнул воззен. — Но о чем ты говоришь сейчас?
— О том, как все это работает, — с нескрываемой гордостью ответил Эш, показывая на свою аппаратуру. — Такого нет даже у капитана корабля. Во всей известной части Галактики едва ли найдутся еще две-три такие лаборатории.
— Лаборатории для коррекции памяти, — эхом отозвался Хозяин. — Я знаю принцип действия этих приборов. Они манипулируют электронами в мозгу пациента, усиливая некоторые из их свойств. Кроме того, они используют квантовую структуру Вселенной, проникая в триллионы очень похожих, но все-таки разных миров. Именно благодаря принципу двух весьма изощренных вмешательств временно повышается способность мозга вспоминать прошлое.
Эш кивнул и подошел к главному пульту управления.
— Но все это мне очень не нравится! — заявил воззен.
— Ничего удивительного…
— В представлении о Вселенной как о множестве разных миров есть что-то непристойное. По-моему, это уродливый и нелепый гротеск. Я всегда презирал эту теорию.
— И не вы один, — покачал головою Эш.
— Надо же такое придумать! — гневно рявкнул воззен. — Каждый электрон, видите ли, существует во множестве параллельных миров, дрейфует в бескрайнем океане собственного потенциала, и никогда не знаешь, чем кончится его очередная метаморфоза!
— Мы живем лишь в одном мире, — перебил воззена Эш. — И этот мир — маленькая веточка в пышной кроне огромного дерева.
— Чушь! — прорычал Хозяин.
Приборы проснулись. Множество световых индикаторов и ярких дисплеев были призваны производить неизгладимое впечатление на клиентов Эша, который при желании мог бы управлять приборами в полной темноте с помощью коммуникационных узлов, вшитых в разные части его тела.
Но ведь яркие огни и загадочные звуки — прекрасный антураж для такого таинственного действа!
— Никакая мы не веточка в пышной кроне! — раздраженно захлопав ступнями задних ног, воскликнул воззен. — Я историк. Меня все уважают, хотя и не все любят. Всю свою длинную жизнь я провел, собирая и изучая факты. Никто не убедит меня в том, что пышный карнавал событий истории — всего лишь мох на прогнившей веточке древа с необъятной кроной!
— Мне очень хотелось бы с вами согласиться, — задумчиво сказал Эш.
— Хотелось бы?
— Иногда я даже думаю… — Эш замолчал, словно подбирая слова. — Я считаю, что мы живем в единственном истинном мире. Вселенная именно такова, какой кажется нам, и такой ей следует быть. Я же использую только хитроумный прием для контакта с призрачными мирами, математическими формулами и бесплодными потенциалами. Иными словами, мы — ствол огромного древнего древа, а его призрачные ветви должны лишь питать наши великие души…
Шестиногое существо с уважением взглянуло на Эша. Молчание само по себе было для воззена проявлением уважения к собеседнику. Затем Хозяин протянул длинные членистые пальцы человеку, которого он, хотя бы сейчас, считал равным себе.
— Ты действительно так думаешь?
— Сейчас — да, — ответил Эш и усмехнулся — два внутренних коммуникационных центра и один дисплей сообщили ему, что у историка достаточно денег, чтобы оплатить его услуги. — И если понадобится, я буду так думать целый день.
С этими словами Эш повернулся к воззену, вновь отвесил ему неглубокий поклон и спросил:
— Ну и что же именно вы хотите вспомнить, Хозяин?
Глаза шестиногого потухли.
— Я и сам не знаю, — дрожащим от ужаса голосом сказал он. — Я забыл что-то очень важное… Что-то невероятно важное… Но я не помню, что именно…
Прошло несколько часов, но искусственное солнце не сдвинулось с места. Ветер дул все так же сильно, и когда Эш вышел из прохладных глубин своей лаборатории, ему лишь показалось, что на улице стало жарче. Он оставил пациента в цилиндрической камере-детекторе. К панцирю воззена были подключены тысячи датчиков, лихорадочно рывшихся в содержимом его тела и древнего мозга. Сначала Эш пристально следил за поведением воззена, готовый подбодрить или одернусь своего пациента, если это будет необходимо. Однако воззен беспрекословно выполнял все указания и старался стоять неподвижно, пока приборы составляли сложную карту его мозга, протянувшегося толстым слоем сверхпроводящих белков, световых каналов и квантовых колодцев вдоль всего цилиндрического тела. Однако заставить шестиногое существо держать язык за зубами было не под силу даже Эшу с его приборами, и воззен все время бормотал, вспоминая какие-то загадочные события давно ушедших эпох.
Составление карты мозга было необходимым, но очень скучным этапом работы.
Из небольшого углубления в розовой гранитной стене Эш извлек очередную чашку только что заваренного невероятно вкусного и деликатесного горького чая.
— Красивый вид, — вдруг раздался чей-то голос.
— Красивый, — согласился Эш, отхлебнув из чашки.
Абэки охотно принимали предложенные им напитки, но Эш не стал угощать Призрака.
Укрывшись за сосной от ветра и солнца, Эш спросил:
— Ты знаешь что-нибудь о существах класса 31/3?
— Очень мало, — признался Призрак.
Абэк говорил без помощи переводчика. Его речевые органы могли вполне отчетливо, хотя и медленно, воспроизводить человеческую речь.
— Их родной мир не движется вокруг своего светила и довольно далек от него, — стал рассказывать Эш. — В его атмосфере много углекислого газа, к которому мои легкие привыкли на Марсе. Водяные пары и углекислый газ разогревают светлое полушарие, а ветер уносит избыточные тепло и влагу к ледникам темной стороны, которые растут, выползают в светлое полушарие, тают, и все начинается сначала… Корабельные специалисты прекрасно воспроизвели у нас на борту естественные условия, к которым привыкли существа класса 31/3.
У Призрака были большие и яркие серо-голубые глаза. Его розовые зубы расширялись книзу и явно могли перемалывать грубую растительную пищу. Челюсти Призрака были крупными и мощными. На нем не было ничего, кроме простого хитона, подпоясанного веревкой. На каждой руке у абэка было по пять пальцев без ногтей.
Эш некоторое время разглядывал его руки и босые, почти человеческие ноги. Судя по отсутствию следов на земле, Призрак проторчал все время на одном месте. Он стоял на ветру и солнце и, как полагается верному слуге, был явно готов простоять там целый день, или неделю, или месяц.
— Существа класса 31/3 не верят в существование времени, — продолжал Эш.
По лицу абэка скользнула тень.
Что это? Любопытство? Или, может, презрение?
Потом, покосившись на Эша, Призрак спросил:
— Они что, не знают о том, что ночь сменяет день, а день — ночь?
— В каком-то смысле — не знают. Но дело не только в этом.
Призрак нагнулся над пропастью. Внизу по сверкающей дороге куда-то шли, подпрыгивая и пританцовывая, несколько существ класса 31/3. Они что-то пели звонкими металлическими голосами. Эш узнал своих соседей и, как того требовала учтивость, кинул в них маленьким камушком.
— Бесконечный день, безусловно, повлиял на их представления, — ровным голосом стал объяснять Эш Призраку. — При этом они всегда были долгожителями. В их родном мире климатические условия никогда не меняются, и местные гены создали там очень долговечные, почти идеальные и бессмертные формы жизни. Люди, воззены и абэки борются со старением организма с помощью генной инженерии, а существа класса 31/3 возникли в мире, где все почти что вечно. Поэтому-то они никогда и не задумывались о времени. Вот почему их физические теории совершенно невероятны и увлекательны. Они описывают Вселенную, в которой почти нет места времени.
Абэк внимательно выслушал Эша и сказал:
— Кажется, Хозяин что-то мне об этом рассказывал.
— Ты его всегда внимательно слушаешь?
— По мере сил.
— А чем ты еще служишь Хозяину?
— Я выполняю всю повседневную работу, — объяснил Призрак, — чтобы она не отвлекала Хозяина от великих начинаний.
— И все-таки чаще всего ты его просто слушаешь? — продолжал расспрашивать Эш.
— Да, — просто ответил Призрак.
— Но воззены непрерывно что-то объясняют!
— А абэки непрерывно внимают мудрым объяснениям, — не без гордости в голосе заявил Призрак.
— Ты помнишь все слова Хозяина?
— Далеко не все… — На несколько мгновений на лице абэка возникло почти человеческое выражение. Он смущенно улыбнулся и заморгал серо-голубыми глазами. — Я намного тупее самого глупого воззена, а Хозяин — выдающийся представитель своего племени.
