Тед Уильямс - Море серебрянного света
На краю лагеря появился Дред. Он остановился на земле, истерзанной и затоптанной спасавшимися бегством беженцами и поднял руки, как если бы хотел взять в руки всю огромную толпу. Покрытое тенями лицо, человеческое, но какое-то непостоянное, глаза — пустые белые полумесяцы. И только зубы были видны совершенно ясно — чудовищная жадная усмешка. Вся его фигура излучала такую победоносную и кровожадную силу, что ближайшие беженцы, еще невредимые, тем не менее попадали на землю, завывая и дрожа от страха.
Мартина даже не взглянула. Она уткнулась лицом в руку Пола. — Теперь… теперь я понимаю тот ужас, который ощущает Иной, — простонала она.
Пол решил, что бесполезно анализировать что-нибудь. Это конец, после всех мучений.
— О, вы так умны. — Смех Дреда ударил во все уши. — Но я знаю, что вы где-то здесь. — Мертвые белые глаза скользнули по скулившей толпе.
Он ищет нас. Сердце Пола запнулось, потом запрыгало. Он знает, что мы здесь, но не знает где.
Внезапно человек-тень и все вокруг него расплылось, стало неясным.
И я слепну, как Мартина…
Слепну?
Воздух стал плотным и туманным. Пол замигал, путаясь смахнуть его, но туман был не в нем, а перед ним, липкий и плотный, он сгустился над мерцающей ямой и ее окрестностями. Сначала он подумал, что это дел рук Дреда, что он высасывает метафорический воздух этого мира, но темная фигура внезапно заволновалась, подняла руки перед лицом, темные пальцы задергались, как будто рвали невидимый занавес.
— Я раздавлю вас! — прорычал Дред. — Вам не остановить меня.
А занавес, да, был — Пол с изумлением смотрел, как стена быстро сгущавшегося тумана образовалась между Дредом и его жертвами. Просвечивающий барьер, тонкий как осенняя паутина, быстро становился толще, облачная полусфера накрыла Колодец — настолько прозрачная, что через нее можно было разглядеть черную фигуру Дреда, и настолько толстая, что отражала свечение, идущее из ямы. Человек-тень метнулся вперед, царапая быстро твердеющий туман, облако натянулась так, что, казалось, вот-вот порвется… и не порвалось.
Разочарованный крик Дреда ударил по черепу Пола, сотряс всего и бросил на землю. Все беженцы вокруг него как будто сошли с ума, она стали кидаться один на другого, пытаясь убежать от того, что было в их головах. Крик стал еще сильнее, и Пол почувствовал, как его мозг закипает, потом из носа и ушей потекла кровь, и только тогда безумный вой прекратился, исчезнув как пролетевший ураган.
На мгновение наступила тишина. Внутри облачного купола все молчали, но не от боли, а от удивления, получив передышку в последнюю секунду, когда уже не было никакой надежды.
Мартина заговорила тихим голосом, в котором чувствовались боль и потрясение. — Я… я могу чувствовать это… о, боже мой! Иной выставил свою последнюю защиту, но в ней… в ней осталось мало силы.
Фигура за облачной стеной успокоилась.
— Это не может длится вечно. — Ледяные слова укололи в уши Пола. Вокруг него плакали дети, неспособные убежать от голоса богимена. — Это только вопрос времени.
Темная фигура опять широко раскинула руки, прижав их к барьеру. Ближайшие к нему беженцы заплакали и попытались забраться в плотную толпу, но на этот раз Дред не стал пытаться сломать стену. — Я знаю, вы здесь. Все. — Он на мгновение замолчал. — Ты, Мартина. Когда-то мы были вместе, моя сладкая. Ты знаешь, что я имею в виду.
Мартина упала ничком на землю. Пол положил руку ей на спину, чувствуя, как ее плечи вздрагивают.
— Будет очень плохо, если ты заставишь меня ждать, — промурлыкал Дред. — Боль. И не только для тебя, маленькая Мартина. Рыдания — о, будет полно рыданий. Почему бы тебе не придти ко мне и не спасти этих невинных?
— Нет, — глухо прошептала она, так тихо, что даже Пол едва расслышал ее.
— Выходи, — сказала темная фигура. — Я опять покажу тебе эти тайные места, места в тебе самой. Ты даже не подозревала, что кто-то может их найти. Ты знаешь, что это произойдет, рано или поздно. Зачем ждать и бояться? Все будет только хуже. — Голос стал глубоким и соблазнительным. — Просто приди ко мне, сладкая Мартина. И я освобожу тебя. Тебе больше не придется бояться.
К ужасу Пола Мартина поползла к барьеру. Он схватил ее запястье и дернул назад, но то, что тащило ее вперед, было сильным, ужасно сильным. Мартина молотила руками, плакала и сражалась с ним, пока Пол не сумел обхватить ее руками и ногами. Т-четыре-Б прорвался сквозь сумятицу тел и схватил ее за плечи, и только тогда Мартина перестала бороться. Она заплакала еще сильнее, ее тело содрогалось от рыданий. Пол прижался лицом к ее щеке и крепко держал ее, шепча на ухо бессмысленные заверения.
— Хорошо, — сказал Дред. — Тогда мы сыграем иначе. — Он пробежался вдоль барьера, быстро, как паук по паутине, потом остановился. — То, что я снаружи, вовсе не означает, что я не могу коснуться тебя. Это означает только то, что я не могу сделать это… интересным. Эта маленькая стена, которую накропала операционная система, удержит меня на несколько минут — но это значит, что вы все заперты вместе со своими старыми друзьями. — Он прижал пальцы к барьеру, пробуя продавить туман внутрь. — Они повсюду, верно? Сеть кишит ими. Достаточно безобидные, по большей части. — Он хихикнул. — Пока я не разбужу их.
В озадаченной тишине, наступившей за его словами, Пол помог Мартине сесть, но продолжал придерживать ее. В это мгновение откуда-то с берега, достаточно далеко от них, раздался тонкий крик, потом еще и еще, пока весь воздух не наполнился криками ужаса. Часть толпы начала разбегаться во всех направлениях, охваченная безумным страхом, как крысы с горящего корабля. Что-то росло и увеличивалось в центре беспорядка — странная и сложная фигура распухала вверх и вширь, как если бы строила себя из сухой пыли.
Нет, сказал себе Пол, но его желудок уже завязался узлом. Двое. Он слышал, как Дред смеется внутри его головы, как беспомощно ругается Т-четыре-Б. Мартина повисла в руках, как пустой мешок.
Тела Джека Спрат и его жены буквально взорвались плотью, они росли и росли вверх, пока не нависли над остальными беженцами. Костлявые пальцы Спрата стали изгибаться и вытягиваться, как быстро растущие ветки, ноги удлинились. На пальцах рук и ног появились когти, лицо вытянулось и исказилось, и он весь стал высокий и сучковатый, как старое дерево. Вытянув скелетоподобные когти, он схватил хныкающее существо, покрытое шерстью и обернутое розовой лентой, разорвал его на куски и бросил остатки на беженцев, пытающихся убежать.
Жена Спрата, увеличившись, стала похожа на ярмарочный воздушный шар, руки и ноги остались кукольно-маленькими, а огромное жирное тело расползлось и раздавило всех беспомощных созданий вокруг нее. Голова начала исчезать между горбатыми плечами, пока от нее не остался только огромный рот гиппопотама, полный кривых зубов — и ведущий в грузную грудь. Она наклонилась, сложившись как большой пудинг, и вернулась обратно с дюжиной сказочных персонажей в пасти. Она медленно проглотила их. Ее шея надулась, маленькие фигурки еще двигались внутри.
— Где принцесса? — У нынешнего Джека Спрата не было глаз, только складка на самой узкой части головы.
— Принцесса! — изрыгнула его жена. Маленькое недопереваренное создание попыталась выскочить из ее рта, но она втянула его обратно и тщательно пережевала. — Наша замечательно вкусная принцесса!
Они пошли через толпу, пятиметровый когтистый Джек Спрат и его расплывшаяся жена, похожая на огромную медузу, и они убивали всех, кто попадался на пути. Беженцев, зажатых между стеной тумана и колодцем, охватил безрассудный ужас и они давили друг друга. Тела и куски тел летали в воздухе, крики слились в непрекращающийся хор.
В давке Пола отнесло назад, и он мог только поддерживать поникшее тело Мартины прямо. Из ямы за его спиной вылетали беспорядочные вспышки света, как если бы там строилось что-то ужасное, но Пола стиснули так крепко, что он не мог повернуться и посмотреть — он с трудом дышал.
— Отдайте нам принцессу! — Сучковатые пальцы Джека Спрата держали что-то, что раньше было живым. Он использовал ее как дубинку. — Принесите ее к нам!
Они находились уже в нескольких метрах от Пола и остальных. Свет прыгал и горел на их безобразных телах, делая их еще более гротескными.
— Остановитесь! — Тонкий голос прорезал хаос как бритва. — Остановитесь! — кто-то крикнул опять. — Вы делаете им больно — и убиваете их!
