Тед Уильямс - Море серебрянного света
Помня о странном и размытом экспериментальном фильме, она попробовала и все варианты с его именем, Джон Вулгару.
Ее программа по ходу работы сгенерировала все кодовые последовательности с этим именем, безуспешно, но она никак не могла отделаться от ощущения, что все то, что он так скрупулезно скрывал, вроде своего настоящего имени и прошлого, напрямую связано с тем, что он хотел сохранить в тайне от всего мира, вроде этого загадочного хранилища. Но его имя не являлось ключом к нему, и как раз тогда, когда Дред так неожиданно и тревожно прервал ее, она вводила имена из мифологии аборигенов, хотя, конечно, и их должна была уже проверить ее бесконечно терпеливая программа дешифровки.
Дульси какое-то время глядела на блокнот, потом опять перевела глаза на лежащего Дреда, ее темное лицо Будды. Все это не имело никакого смысла. Девять символов, и часы работы, коту под хвост! Что-то она пропустила — но что?
Интуитивно он решила заглянуть в инструментарий своей программы, которым пользовалась очень редко, где было множество мелких кодов, еще более странных чем тот, при помощи которого она обнаружила длину пароля. Хакер из Малайзии, с которым она как-то имела дело, продал их ей в обмен на данные клиентов Азиатского банка, которые она скачала, помогая захватывать этот банк, причем дело полностью провалилось. Потом этих неудачливых корпоративных пиратов схватили в Сингапуре и одного даже казнили. Дульси была уверена, что о ней там и не вспомнили, хотя бы потому, что ей так и не заплатили, но в любом случая она была рада выйти сухой из воды и еще прихватить с собой файлы с данными.
В обмен она получили кусок кода, который ее малазийский друг называл "Стетоскоп", не самый используемый кусок ее программы, но полезный, в любом случае. Она использовала его тогда, когда надо было отследить малейшие изменения в скорости работы какой-нибудь программы — то, что никогда не видно на уровне интерфейса, но помогает найти потенциальные ошибки, которые могут превратиться в серьезные проблемы. Дульси никогда не писала программы для легального бизнеса, но как-то раз, случайно, обнаружила, что Стетоскоп можно использовать для нахождения дыр в системе доступа. Она больше года не пользовалась им, но сейчас, во время путешествия в Австралию, он оказался исключительно полезен для проникновения в систему Грааля. И сейчас что-то — быть может интуиция хакера — заставила ее опять воспользоваться им.
Потому что надо хоть что-то сделать, сказала себе Дульси и запустила Стетоскоп.
Она опять запустила генератор случайных последовательностей, и вернулась к чаю. Она уже почти забыла о паническом страхе, который пронзил ее во мгновение, когда Дред заорал с экрана. Почти.
Спустя три минуты цикл закончился, безуспешно, как и последние пару дюжин раз. Она открыла отчет Стетоскопа и почувствовала, как сердце забилось быстрее. Что-то было, или, по меньшей мере, выглядело, что было: небольшое колебание, мгновенная заминка, как если бы система безопасности Дреда на мгновение остановилась и чего-то ждала. А это, подумала она, означает, что она ждала подтверждения, не дождалась и отказалась открываться.
Дульси укусила губу, думая. Похоже она имеет дело с двойным паролем: сначала Х, потом Y. Но генератор выдал, что требуется только девять символов, почему нет подсказки для второго пароля? И почему система остановилась и ждала? Никакой человек не сможет ввести достаточно быстро второй пароль за микросекундную задержку, даже если скажет его, а не напишет.
Скажет. В заднюю поверхность шеи вонзились крохотные иголочки. Она еще раз проверила систему Дреда и с триумфом обнаружила, что звуковой ввод выключен. Оно! Второй пароль должен быть произнесен, а не напечатан. Система услышала первый, проверила звуковой ввод, обнаружила, что он выключен и квалифицировала пароль как ошибочный, и все это за доли секунды, не воспринимаемые человеческими чувствами.
Он включила звуковой ввод, напомнив себе, что должна быть чертовски осторожной и, закончив, выключить его — иначе Дред с его дьявольским чутьем может заподозрить, что она пыталась взломать его систему — начала вносить небольшие изменения в свой генератор, цепляя его к Стетоскопу. Теперь, когда система Дреда опять замрет, ее генератор остановится и она должна будет увидеть первый пароль.
Она налила себе еще один стакан чая и запустила генератор — мысленно она представляла его себе колесом рулетки, крутящимся так быстро, что становилось почти невидимым. Меньше чем через минуту он остановился и на выдаче замигало слово "АЛЬЕРЕННЕ" (* "Время сотворения мира" в мифологии австралийских аборигенов, перевод с аранда, одного из языков этих самых аборигенов). Она узнала слово из краткого знакомства с австралийской мифологией и опять испытала вспышку триумфа. На этот раз звуковой ввод доступен, система узнала первый пароль и ждет второго.
Но она не будет ждать слишком долго, внезапно осознала она, и радость победы погасла. Она дает мне десять секунд, потом двадцать или больше, но потом закроется, если я не скажу правильного слова. И в следующий раз, и еще, и, скорее всего, после нескольких неудачных попыток она вообще закроется — обрежет весь доступ и, быть может, зажжет сигнал тревоги. И останется чертовски ясный след, что кто-то пытался ее взломать.
Как назло, она не подготовилась ко второму паролю, и в голову ничего не лезло, кроме тривиальных слов вроде "Вулгару". И она просто не в состоянии генерировать звуковые пароли с такой же скоростью, как символьные, которые идут прямо в систему — даже если изменит генератор, а это потребует нескольких недель работы в области, о которой она не знала почти ничего.
Прошло десять секунд. "АЛЬЕРЕННЕ" все еще мигало на экране, насмехаясь над ней, но окно могло закрыться в любой момент. Она столько работала, решила первую часть головоломки и, несмотря на это, зависла, обманута, поставлена в тупик.
— Отродье шлюхи! — с чувством сказала она.
При последнем слове экран очистился. Мгновением позже вспыхнула надпись "ДОСТУП РАЗРЕШЕН" и дверь тайной комнаты Дреда открылась.
Пятьдесят шесть файлов, упорядоченных по дате, первому больше пяти лет, простое имя "Нуба 1". Она открыла его, и обнаружила, что это двухмерный узкоформатный фильм, намного худшего качества, чем лабораторный. Как будто его снимала очень примитивная камера наблюдения, стоящая в одной точке.
Сначала вообще трудно было понять смысл, картинка была очень темной. Только посмотрев около полуминуты она сообразила, что смотрит на бетонные колонны перед внешней стеной какого-то сооружения. Похоже колонны поддерживали съезд на автостраду, а темный фон около их вершины был ночным небом.
То, что двигалось у основания одной из колонн, скрытом в тени, несмотря на море света на самой автостраде — натриевые лампы? — оказалось двумя человеческими фигурами, хотя то, что это люди, оставалось догадкой, пока не прошла по меньшей мере минута фильма. Сначала она решила, что темные плохо различимые фигуры (у одной из более далеких колонн) занимаются любовью — свет, падавший за ними, освещал то руку, то вытянутую ногу. Потом, затаив дыхание от ужаса, она поняла, что большая фигура душит фигуру поменьше. Но и это оказалось не так, потому что через несколько мгновений большая фигура остановилась, а маленькая еще двигалась, сползая по колонне и держа руки так, как если бы молила большую не уходить. И все это время Дульси слышала только приглушенный и низкий шум проносящихся машин, как если бы камера, фиксировавшая события, находилась очень близко к дороге.
Очень трудно было видеть, что происходит дальше и еще труднее понять, почему кто-то решил записать все это. Качество было просто ужасающим, как будто кто-то добрался до записи и специально ухудшил его. Почему? И что это все значит?
Большая фигура наклонилась над маленькой, на мгновение в ее руках что-то бледно свернуло — бутылка? Нож? Сложенный кусок бумаги? Маленькая фигура, похоже, спорила или молила о пощаде, размахивая руками, но плохие предчувствия Дульси слегка ослабели, когда она заметила, что маленькая фигура даже не пытается бежать.
Большая опустилась на колени рядом с маленькой, так близко, как будто собиралась заняться с ней любовью, или, по меньшей мере, готовилась заняться. Долгое время — не меньше двух минут, судя по файлу, но быть может еще дольше — две тени были переплетены. Время от времени появлялась рука и медленно махала, как если бы посылала привет далекой камере или уходящему поезду. Однажды рука появилась и вытянулась изо всех сил. Растопыренные пальцы медленно лепестки, как лепески цветка на ночь, движение, почти прекрасное в своей простоте.
Наконец, через несколько минут, большая фигура встала. Маленькая все еще сидела, опираясь на колонну, но, прежде, чем Дульси сумела рассмотреть подробности, пленка кончилась.
