Нано (СИ) - "chromewitch"
— Как ты думаешь, я должна нанять вышибалу вместе с новым барменом? — вздыхает она. — Заведение еще не открыто, а здесь уже полно сброда.
Нарима окидывает взглядом Гектора в его фиолетовом костюме и тебя в желто-розовой куртке, густые брови недоуменно приподнимаются.
— Или я должна сказать «полно клоунов»?
Она подловила тебя здесь, ты не можешь не признать.
— Тяжелый день, — говоришь ты.
— Кто твой друг?
— Коп. Расследует убийство Кристины, угрожает мне... Ты наверняка слышала.
— Да, — на ее лице отражается искреннее участие. — Мне так жаль, Вик. Весь этот цирк с обвинением... Я знаю, вы дружили.
— Спасибо, — мягко говоришь ты. — Чем меньше людей считают меня убийцей, тем мне легче дышать.
Нарима сочувственно кивает, но переводит дуло обреза на тебя недрогнувшей рукой. Ее голос становится холоднее.
— Я также слышала, что ты погиб в перестрелке, и я не приветствую, когда трупы разгуливают по моей территории.
Она отвлекается от парня на коленях и тот подозрительно шевелится, тянет руку за спину. Ты хватаешь со стойки пистолет и направляешь на него. Он застывает. Нарима несколько секунд смотрит то на тебя, то на парня, легко поводя обрезом, потом все же решает сконцентрироваться на тебе.
Гектор неуверенно переступает с ноги на ногу.
— Копов здесь я тоже не приветствую, — отмечает Нарима. — Иди. Поймаешь Вика в другой раз.
— С большим удовольствием, — оценив обстановку, говорит Гектор и показушно раскланивается. — Мадам, мое почтение.
— Ну и коп из тебя, — Нарима качает головой, когда Гектор неуклюже пробирается мимо нее.
Она ждет, пока он прикроет дверь, потом отходит, чтобы заблокировать ее изнутри.
— Вик, помоги мне тут!
— Э-э-э... ты уверена? У меня тут этот тип...
Нарима подходит обратно к парню и бьет его прикладом в висок. Он падает очень быстро, словно не он тут минуту назад размахивал пистолетами.
— Я уверена, — говорит Нарима и мягко отбирает у тебя оружие, кивает на дверь.
Ты проходишь к двери, разыскивая, чем бы заменить замок. Сломанный стул у порога, который не успели ни починить, ни выбросить, подходит. Ты отламываешь от него ножку и запихиваешь за дверную ручку. На время сгодится...
Ты слышишь шорох и чей-то шаг за спиной, и это не Нарима.
Ты оборачиваешься и отбиваешь руку с зажатым в ней шприцем.
Проблема в том, что у парня, который только что прикидывался оглушенным, две руки и два шприца, и двигается он быстро. Он отступает, усмехаясь, вполне довольный собой, несмотря на частичную неудачу.
Ты делаешь шаг вперед. Двигаться сложнее обычного, но бывало и хуже. В шее торчит шприц, и у тебя нет времени его выдергивать.
Парень удивленно выдыхает что-то матерное, тебе сложно сконцентрироваться на речи. Ты бьешь его по лицу стулом, все еще зажатым в твоей руке, поднимаешь с пола второй шприц, который ты выбил раньше, бросаешься к противнику.
Парень умеет драться. Умеет драться очень хорошо и даже, если тебе не показалось, тащится от процесса. Выгадав момент, он кидается к стойке, на которой все еще лежат его пистолеты. Ты не против — ты бьешь его лицом о стойку, она крепкая, ты не раз проверял. Парень судорожно пытается вдохнуть переломанным носом, и ты вкалываешь в его шею содержимое шприца, с которым он напал на тебя.
Ему, в отличие от тебя, хватает одной дозы. Он быстро цепенеет, отваливается от стойки и падает на пол.
Тебе...
В глазах стремительно темнеет. Затылок болит, секунду спустя — лицо болит тоже.
Из последних сил ты поворачиваешься на полу, пытаешься подняться, но приклад бьет тебя на этот раз в висок. Теперь ты понимаешь, что парня Нарима ударила даже не в половину своей силы.
— Мне жаль, Вик, — говорит она, смуглая и синяя тень над тобой. — Мне правда очень, очень жаль.
Ты пытаешься собраться с мыслями и не дать себе ухнуть в эту темноту целиком. Страх. Страх держит тебя на поверхности. Опасно быть таким беспомощным, опасно терять сознание, опасно давать им шанс ковыряться в твоих мозгах...
Ты должен вернуться.
Ты поворачиваешь голову или тебе так кажется. Скорее, второе, ведь смотреть трудно, как если бы ты только сумел скосить глаза в сторону. Собственные веки кажутся тяжелыми, собственные ресницы выглядят слишком длинными, глаза закатываются, и только усилием воли ты заставляешь их смотреть.
Ты слышишь, как дверь выламывают с треском, и видишь ноги в ботинках армейского образца, так близко к твоему виску. Ты не сомневаешься, что эти ботинки и эти ноги — кажется, уходящие в небеса, — смогут легко проломить твой череп. Но их владелица не задерживается рядом, глубокий женский голос говорит встревоженно:
— Где она?
— Понятия не имею, золотце, — отвечает Нарима. — Я пришла сюда несколько минут назад, чтобы найти полицейского, Вика и вашего мальчишку.
Ты слушаешь, это помогает держаться на плаву.
— Где вы?! — незнакомая женщина едва не кричит, но быстро осекается. Следующие слова звучат удивленно. — Где?.. Что вы там делаете?
— ПЛАВАЮ, ТВОЮ МАТЬ!!!
Вопль заставил бы тебя вздрогнуть, если бы ты мог шевелиться.
— Сука! Ненавижу себя, тебя, тебя, всех, эти сраные трупы и этот гребаный бар!!!
Кто-то вопит из подвала, ты слышишь звук шагов на лестнице, и очень скоро в нос тебе бьет сильный запах спирта.
...О, это внезапно помогает. Разум слегка проясняется. Голос матерится, а ты молишься, чтобы его владелец — или, скорее, владелица, молодая и сердитая, — подошел ближе. Может, тогда ты взбодришься настолько, что сможешь подняться.
Она была там, понимаешь ты. Кто-то сидел там, в подвале, во второй бочке, пока ты запихивал меч и шлем в первую.
Кто-то слышал, как ты возишься.
Кто-то наверняка захочет проверить, что же ты делал.
Ужас заставляет тебя подскочить — но получается только дернуться.
— Я! Сидела! В обнимку с этим чертовым трупом!!!
Ее голос, как и ее злоба, не знает границ.
— Успокойтесь, пожалуйста...
— Иди сама посиди в бочке с мертвецом! Я должна была просто пристрелить его, почему я... О! Я могу это сделать сейчас!
Шаги вместе с запахом быстро приближаются к тебе.
Ты снова дергаешься, и звук шагов обрывается. Ты глубоко дышишь, пытаясь набраться сил.
— Он... все еще в сознании?
Ты не слышишь ни грана той истерики, которая секунду назад плескала в этом голосе через край.
Кто-то третий приближается к тебе вместо недавно кричавшей девушки, от двери. Присаживается на корточки. Фигура большая, она перекрывает все поле твоего зрения. Черные штаны, пиджак и бронежилет сливаются в пятно, сверху что-то белеет, разделенное черной полосой пополам. Край белой рубашки и черный галстук, угадываешь ты. Ствол винтовки бесцеремонно тычется тебе в щеку. Ты пытаешься нахмуриться и огрызнуться хотя бы, раз твое тело все еще бесполезное бревно, но из рта вырывается только хрип пополам со слюнями, лицевые мышцы спазматически сокращаются несколько раз.
Твой взгляд со скоростью улитки движется выше и упирается в черную маску с белым кругом и крестом внутри. Огромных сил требует фокусировка взгляда. Еще больших — мысленная концентрация на увиденном.
Аркадийский Крест, вспоминаешь ты. Аркадийский Крест — это оптический прицел.
Ты в заднице.
...Но Триада была бы хуже.
А потому ты все напрягаешь и напрягаешь память, раз тело тебя не слушается.
— Ого, — здоровяк рядом с тобой поворачивает голову в сторону невидимых женщин. Ствол винтовки указывает на шприц, все еще торчащий в твоей шее. — Эта доза свалила бы модификанта. Ты модификант? — он снова смотрит на тебя.
— Он не может ответить, Бо, — женщина с глубоким голосом шумно вздыхает. Ты слышишь незнакомый акцент.
— А выглядит так, будто может.
Что-то трогает твои ноги. Подпинывает, будто проверяя твою способность двигаться.
— Мисс, отойдите от него.
— Брось, Рут, он бревно.
Пинки становятся сильнее.
