Уильям Гибсон - Нейромант
За армейским одеялом их ожидал Финн у белого стола. Молли начала подавать быстрые знаки, достала клочок бумажки, написала что-то на нем и передала Финну. Он взял бумажку двумя пальцами, держа на расстоянии от себя, как будто она могла взорваться. Он сделал знак, которого Кейс не знал, выражающий смесь нетерпеливости и мрачной покорности. Он встал, стряхнув крошки со своего поношенного твидового пиджака. Стеклянная банка с маринованной сельдью стояла на столе рядом с разорванным пластиковым пакетом плоских хлебцев и оловянной пепельницей, наполненной окурками "Партагаса".
— Подождите, — сказал Финн и вышел из комнаты.
Молли уселась на его место, выдвинула из указательного пальца лезвие и насадила на него сероватый пласт сельди. Кейс бесцельно бродил по комнате, по пути трогая пальцами сканирующие устройства на стойках.
Через десять минут Финн вернулся в спешке, скаля зубы в широкой желтой улыбке. Он кивнул, салютовал Молли поднятым вверх большим пальцем, и поманил Кейса, чтобы тот помог ему с дверной панелью.
Пока Кейс разглаживал кайму-липучку, Финн достал маленькую плоскую консоль из кармана и набил замысловатую последовательность.
— Дорогуша, — сказал он Молли, заталкивая консоль обратно, — Ты напала на след. Без фуфла, я чую это. Ты мне не хочешь рассказать, откуда ты это взяла?
— Тот парень, — сказала Молли, отодвигая сельдь и хлебцы. — Я провернула дело с Ларри, на стороне.
— Ловко, — сказал Финн. — Это ИИ.
— Чуть помедленней, — попросил Кейс.
— Берн, — сказал Финн, не обращая на него внимания. — Берн. Он имеет ограниченное швейцарское гражданство по эквиваленту их Акта 53-го. Построен для Тесье-Эшпул С.А. Им принадлежит вычислительная система и оригинальные программы.
— Да что там в Берне, в конце концов? — Кейс не выдержал и встал между ними.
— Зимнее Безмолвие — опознавательный код для ИИ. У меня есть регистрационные номера Тьюринга. Искусственный интеллект.
— Это все отлично, — сказала Молли, — но каким боком это нас цепляет?
— Если Тот Парень прав, — сказал Финн, — то за Армитажем стоит ИИ.
— Я заплатила Новым, чтобы они разнюхали что-нибудь об Армитаже, — объяснила Молли, поворачиваясь к Кейсу. — У них очень своеобразные каналы связи. Сделка была такая — они получат деньги, если ответят на вопрос: кто направляет Армитажа?
— И ты думаешь, этот ИИ? Этим штукам не позволена никакая автономия. Должно быть, это родительская корпорация, этот Тессле…
— Тессье-Эшпул С.А., — сказал Финн. — И у меня для вас припасена маленькая история о них. Хотите послушать? — Он сел и наклонился вперед.
— Финн, — сказала Молли. — Охоч до историй.
— Эту я еще никому не рассказывал, — начал Финн.
Финн был скупщиком, торговцем краденым товаром, в основном программами. По ходу своего бизнеса он иногда вступал в контакт с другими скупщиками, среди которых находились и те, кто занимались более традиционными предметами торговли. Драгоценными металлами, марками, редкими монетами, камнями, украшениями, мехами, картинами и другими произведениями искусства. История, которую он рассказал Кейсу и Молли, началась с истории другого человека, которого он называл Смит.
Смит тоже был скупщиком краденого, но в более спокойные времена он всплывал на поверхность и как торговец предметами искусства. Он был первым на памяти Финна, кто "ударился в кремний" — фраза прозвучала несколько старомодно для Кейса — и приобретаемые им микробанки содержали программы по истории искусства и таблицы галерейных распродаж. С полудюжиной чипов в своем новом гнезде Смит приобрел внушительное знание арт-бизнеса, по крайней мере по стандартам его коллег. Но как-то раз Смит пришел к Финну с просьбой о помощи, с личной просьбой, как бизнесмен к бизнесмену. Ему нужно было достать досье на клан Тессье-Эшпулов, сказал он, причем так, чтобы гарантировать невозможность отслеживания источника запроса. Это можно устроить, уклончиво ответил Финн, но безусловно требовались объяснения.
— Это пахло, — сказал Финн Кейсу, — пахло деньгами. И Смит вел себя очень осторожно. Почти что слишком осторожно.
Смит, как оказалось, имел поставщика, известного как Джимми. Джимми был взломщиком и не только, и недавно вернулся после года, проведенного на высокой орбите, и вместе с ним по гравитационному колодцу спустились несколько вещичек. Самой необычной из них, добытых Джимми за время путешествия по архипелагу, была голова, затейливо изготовленный бюст, перегородчатая эмаль на платине, инкрустированная мелким неровным жемчугом и ляписом. Смит со вздохом отложил свой карманный микроскоп и посоветовал Джимми переплавить вещь. Она была современной, не антикварной, и не имела ценности для коллекционера. Джимми засмеялся. Он сказал, что вещь была компьютерным терминалом. Она могла разговаривать. И не синтезированным голосом, а с помощью прекрасной конструкции из шестеренок и миниатюрных органных труб. Для того, кто сконструировал ее, это было причудой, извращением, потому что чипы голосовых синтезаторов почти ничего не стоили. Это было любопытно. Смит подключил голову к своему компьютеру и слушал, как мелодичный, нечеловеческий голос певуче зачитывал цифры прошлогодней налоговой декларации.
Клиентура Смита включала токийского миллиардера, чья страсть к механическим автоматам приближалась к фетишизму. Смит пожал плечами, разводя перед Джимми руками в жесте, старом как ломбарды. Он мог бы попробовать, сказал он, но сомневался, что может много выручить за это.
Когда Джимми ушел, оставив голову, Смит тщательно изучил ее и отыскал определенные клейма. Неожиданно он смог проследить несвойственное сотрудничество двух цюрихских мастеровых, специалиста по эмали из Парижа, датского ювелира и калифорнийского проектировщика чипов. Заказывал все это, как он открыл, Тессье-Эшпул С.А.
Смит начал обхаживать токийского коллекционера, намекая, что напал на след чего-то примечательного.
И потом у него появился посетитель, непредставленный посетитель, который прошел через сложный лабиринт систем безопасности Смита так, как будто их не существовало. Маленький человек, японец, невероятно вежливый, который имел все признаки искусственно выращенного убийцы-ниндзя.
Смит сидел очень тихо, глядя в спокойные карие глаза смерти по ту сторону полированного стола из вьетнамского розового дерева. Мягко, почти извиняясь, клонированный киллер объяснил, что его обязанностью было найти и вернуть определенное произведение искусства, механизм большой красоты, который был украден из дома его хозяина. До его внимания дошло, сказал ниндзя, что Смит мог знать о местонахождении этого предмета.
Смит сказал человеку, что не имеет желания умирать, и показал голову. И сколько, спросил его посетитель, вы ожидали получить от продажи этого предмета? Смит назвал цену гораздо ниже той, что собирался назначить. Ниндзя достал кредитный чип и перевел Смиту названную сумму с номерного швейцарского счета. И кто, спросил человек, принес вам это устройство? Смит рассказал ему. Через несколько дней Смит узнал о смерти Джимми.
— С этого момента начинается мое участие, — продолжил Финн. — Смит знал, что я имел много дел с толпой с Мемори Лэйн, и как раз туда надо обращаться за тихим разбирательством, которое нельзя будет отследить. Я нанял ковбоя. Я был в деле, поэтому брал проценты. Смит был очень осторожен. Он попал в весьма странную заваруху, он выбрался из нее с наваром, но это ни о чем не говорило. Кто платил с этого швейцарского загашника? Якудза? Никогда. У них очень строгий кодекс, покрывающий подобные ситуации, и помимо вора они также убивают скупщика, всегда. Может быть, наркота? Смит так не считал. Наркобиз имеет определенные волны, которые доходят до тебя и ты улавливаешь, чем пахнет. Короче, я заставил своего ковбоя перетрясти архивы новостей, и мы нашли Тессье-Эшпула на судебном процессе. Дело было пустым, но мы вышли на юридическую контору. Потом мы пробили их лед и получили фамильный адрес. И он нас очень удивил.
Кейс поднял брови.
— Фрисайд, — сказал Финн. — Веретено. Оказалось, что они владеют почти что всей этой хренью. Интересная картина получилась, когда ковбой собрал данные со всех архивов и скомпилировал отчет. Семейная организация. Корпоративная структура. Предположительно можно было приобрести акции С.А., но Тессье-Эшпулы не торговали своими пакетами на открытых рынках более ста лет. Ни на каких рынках, насколько мне известно. Вы наблюдаете очень тихую, очень эксцентричную высокоорбитальную семью первого поколения, которая живет наподобие корпорации. Большие деньги, в стороне от прессы. Много клонирования. Орбитальные законы гораздо мягче относятся к генетической инженерии, правильно? И трудно отследить, какое поколение, или комбинация поколений, заправляет делами в данное время.
