Алекс Гримм - Бессмертие мистера Голдмена
- Сканирование.
- Простое сканирование?
- Да, - он старался отвечать как можно проще, чтобы не выдать переживания в своем голосе. Каждую секунду Роберт помнил, к чему приведет это сканирование, а, вернее, что оно покажет. Сегодняшний день должен решить, готов ли Иззи Голдмен к извлечению слепков ДНК. Иззи был готов, и Льюис отлично знал это.
Иззи не сводил с него глаз, но в них не было призрения и злобы. В них было смирение. Он догадался, что сегодня особенный, очень важный день. Он не знал, что он будет означать, но зато прекрасно понимал, с каким трудом Роберт Льюис принимает это решение, и был благодарен ему за это.
- Хорошо, Боб. Как скажешь. Идем.
Голдмен поднялся с кровати и вышел из камеры. Следом вышел Роберт.
- А где охранники? - Иззи осмотрелся по сторонам, но кроме них двоих не было больше никого.
- Они не нужны, мистер Голдмен.
- Не нужны?
- Я полностью уверен в вас, поэтому охрана ни к чему.
Иззи кивнул. Они поняли друг друга.
- Нам сюда, - сказал Роберт, указывая на восточный коридор.
Льюис зашагал быстрее. Иззи Голдмен шел рядом. Артур Браун следил за ними сидя в своем кресле, потирая костяшки пальцев. Сегодня…
Сегодня…
* * *
Сегодня, он был действительно расслаблен. Дело всей его жизни, его цель, то, к чему он шел уже больше десяти лет, должно было решиться сегодня, и он был уверен в успехе. Многие на его месте испытывали бы волнение, переживание или же страх. Но только не он.
Артур Браун был спокоен. Спокоен, как никогда прежде. Словно высеченный из холодного белого мрамора, он стоял у окна в комнату обследования в своем неизменно белом халате и наблюдал, как Иззи Голдмену делали сканирование.
Да. Сегодня, он был дьявольски спокоен.
- Мистер Браун…
Он обернулся. Перед ним стоял невысокий человек в очках. Всего лишь одна пешка из медперсонала.
- Что такое?
- Реакция положительная.
Ледяная улыбка рассекла его рот, а глаза загорелись.
- Хорошо, спасибо.
Медик откланялся и попятился назад, оставив Артура Брауна наедине с собой.
Он стоял и смотрел, как на белоснежной кушетке лежит Иззи Голдмен. Вокруг него расхаживал Роберт Льюис, и его вид был озабоченным. Браун догадывался, что сейчас испытывает этот человек. Догадывался о противостоянии в его душе. Догадывался обо всех переживаниях. Знал о предстоящей потере. Он просто знал, и готов был на это пойти.
Ему было абсолютно неважно, что при этом будет с самим Иззи Голдменом. Скорее всего, тот не останется в живых, а если и выживет, то будет умалишенным овощем, и, в конце концов, когда из него высосут последние соки, его усыпят. Да, так оно все и будет.
А дальше? Дальше уже не важно, потому что впереди мелькает будущее человечества. Светлое будущее. Чистое будущее. Больше не будет ни войн, ни холокоста, ни распрей. Это будет идеальный мир. Идеальный мир…
И… ради этого…
Ради этого нужно пожертвовать всего одной жалкой жизнью. Жизнью, которая уже давным-давно перестала принадлежать своему хозяину. Для этого нужно было убить Иззи Голдмена.
Да, сегодня, ему было очень хорошо.
Иззи лежал не шелохнувшись, под действием транквилизатора. Роберт стоял рядом с ним и брал анализ крови, набирая ее в шприц. В какой-то момент, он остановился, выпрямился и посмотрел наверх. Его взгляд встретился со взглядом руководителя проекта. Льюис посмотрел на него, как на преступника, но постарался всем своим видом скрыть этот факт. Собственно, Роберт так и считал Артура Брауна преступником. Как и себя. Как и всех, кто, так или иначе, имел отношение к проекту «Гретта». Он ненавидел и призирал их так же, как ненавидел и призирал себя. И все же…
Браун усмехнулся лишь сильнее, когда доктор Льюис посмотрел на него. Его улыбка обратилась в звериный оскал. Он поднял руку и нажал на кнопку передатчика.
- Хорошая работа… доктор Льюис.
Тот не ответил. Он смотрел на Брауна, и лишь сузил глаза, а после отвернулся и посмотрел на Иззи Голдмена, который через полчаса должен был прийти в себя и начать отсчет своих последних часов. Несколько часов. Всего несколько часов до смерти, а после до нового перерождения. И это…
- Это будет совершенный человек… - сказал Браун, отняв палец от передатчика. Его никто не услышал.
Он развернулся и пошел прочь. Когда Роберт снова поднял глаза, он увидел лишь пустую смотровую комнату. Его кулак непроизвольно сжался. Он понял, куда отправился Артур Браун…
- Гретта…
* * *
- Добрый день, мистер Элиот.
- Твоя пунктуальность не может не обрадовать нас, Артур.
- Я прилагаю к этому максимум усилий.
- Какие новости?
- Сегодня мы провели последнее тестирование образца 92 8281, и я с гордостью могу сообщить, что он абсолютно готов к извлечению.
- Замечательно, Артур, - Гордон Элиот скрестил руки на груди и прислонился к спинке кресла из черной кожи. - Когда состоится операция?
Артур Браун чуть помедлил. Нет, он не юлил и не хотел соврать.
Он просто наслаждался моментом.
- Завтра…
* * *
- Как вы себя чувствуете?
- Довольно неплохо, Боб. Что это было?
- Снотворное.
- Вы меня усыпили?
- Извините, мистер Голдмен. Так было нужно.
Иззи повернулся к видео-панно. Его бил озноб, и он повыше натянул белое покрывало.
- Ты не мог бы приглушить свет, Боб?
- Да, конечно. Гретта, приглуши свет к камере Иззи Голдмена.
- Слушаюсь, доктор Льюис, - в это же мгновение в камере стало тусклее, словно она освещалась предрассветным солнцем. - Свет в камере клиента 92 8281 приглушен на шестьдесят процентов.
- Спасибо, Гретта, - ответил Роберт и повернулся к Иззи. - Так лучше?
- Да, гораздо, - он широко раскрыл глаза. - В последнее время меня стал раздражать яркий свет.
- Такое бывает, мистер Голдмен.
- Почему здесь так холодно, Боб?
Льюис помедлил.
- У вас озноб. Это побочный эффект после транквилизатора.
Иззи покрутил головой. Он смотрел на голубое небо за видео-панно.
- Как же это все странно…
- Что именно?
- Все, Боб. Все, что меня окружает. «Клиент 92 8281»… словно у меня нет имени. Словно я какой-то овощ, или подопытная мышь.
Как же он все-таки был прав.
- Это простая формальность, мистер Голдмен.
- Я понимаю это, Боб. Но эта формальность слишком сильно дает понять, что я не принадлежу себе. Да и вряд ли когда-нибудь принадлежал.
Иззи Голдмен был в подавленном состоянии, и остатки агрессии в нем сменились скорбным тягостным унынием. Роберт не мог с точностью сказать, предчувствовал ли Иззи то, что произойдет с ним завтра, или же у него просто не было настроения. Как бы он отреагировал, если бы Роберт сейчас рассказал ему обо всем? Имеет ли он право узнать, кто он такой на самом деле, и какая роль ему отведена в этом бесконечном спектакле? Имеет ли право хотя бы раз, перед смертью, узнать всю правду?
- Я… - Льюис покачал головой. Слова слишком сильно давались ему.
- Да все в порядке, Боб. Ты не обязан ничего говорить. Это были просто мысли вслух. Ты ведь и сам прекрасно знаешь, что апатия скоро пройдет, и мир снова для меня будет выглядеть в ярких красках. Снова все встанет на свои места.
Не встанет… никогда не встанет… это был конец.
Роберт знал это слишком хорошо, чтобы переубеждать Иззи в обратном. Но, самым страшным было то, что это, возможно, их последняя беседа.
Сказать?…
- Да, я знаю это, мистер Голдмен.
- Хм… - усмехнулся Иззи. - Ты так и не стал называть меня по имени, Боб.
Роберт улыбнулся.
- Да. У меня это весьма скверно получается.
- Как знаешь, Боб. Как знаешь…
Роберт снял очки, прислонился спиной к стене и опустился на пол. Он прикрыл глаза и откинул голову так, как если бы отдыхал у себя дома, когда никто не может ему помешать.
- Что ты делаешь?
- Просто захотелось немного расслабиться, мистер Голдмен.
Иззи его понял, и какое-то время они находились в полной тишине. В тишине, которая расслабляла их и позволяла подумать о чем-то своем, и это было чертовски хорошо.
- Как ты думаешь, Боб…
- Что?
- Если бы мы встретились в другом месте, стали бы мы друзьями?
Роберт задумался.
- У меня очень мало друзей, мистер Голдмен. Но, думаю, да.
- Это было бы интересно. Я ведь не имею ни малейшего понятия о том, как ведут себя люди там, - он кивнул на видео-панно, и Льюис проследил за его взглядом. - За этой стеной. Какая там жизнь?
- В каком-то смысле точно такая же, как и здесь, мистер Голдмен. Помните, мы с вами обсуждали это. Многие люди, даже имея свободу, все равно пребывают в заточении. Они не могут по достоинству оценить то, что у них есть. Они принимают это, как должное. У них нет стимула, бороться за каждый прожитый день, двигаться дальше, ставить перед собой все новые и новые планки. Люди за этими стенами, мистер Голдмен, это по большей части аморфные тела, лишенные собственного мнения. Конформисты, идущие на поводу у времени, лишенные стремлений. Конечно, есть те, кто пытается бороться за что-то свое, но остальная масса просто затаптывает их, потому что им так удобно. Они не хотят выглядеть ущербными на фоне тех, кто поднялся сам и добился чего-то своего. Нет, мистер Голдмен… жизнь за этими стенами определенно другая.
