Ханну Райаниеми - Квантовый вор
— Послушай, — говорю я, — давай вести себя благоразумно. Если ты часть моего сознания, я могу рассчитывать на твое благоразумие.
Хотя я не отличался благоразумием в его возрасте. Впрочем, и в другом возрасте тоже.
Парк выглядит странно знакомым. Это участок старого Королевства, подобранный и поглощенный городом во время странствия по марсианской пустыне и перемещенный сюда загадочным городским метаболизмом. Окруженная высокими синагогами открытая площадка вымощена черными и белыми мраморными плитами величиной примерно в пять квадратных метров, образующими поле десять на десять. По краям кто-то посадил деревья и цветы: зеленые, красные, белые и фиолетовые брызги нарушают аккуратные монохромные границы. Мальчишки нигде не видно.
— У меня мало времени. Леди со шрамом на лице скоро придет за нами обоими, и она будет очень сердита.
На каждом квадрате стоит по огромной машине: средневековые рыцари, самураи и легионеры в затейливо украшенных доспехах, в шлемах с открытым забралом и с грозным, усеянным шипами оружием. Пластины брони местами заржавели, а пустые шлемы некоторых фигур превратились в цветочные горшки, из которых свисают гроздья бегоний и бледных марсианских роз. Фигуры замерли в боевой позиции, и когда я, затаив дыхание, приглядываюсь, мне мерещится, что некоторые из них медленно двигаются. Что-то подсказывает мне, что если долго стоять и смотреть, они разыграют партию, начатую давно умершими игроками.
Снова раздается смех. Я оборачиваюсь. Мальчишка свешивается с руки отдельно стоящего красного робота, застывшего с поднятым оружием, по форме напоминающим косу. Я прыгаю вперед, намереваясь схватить сорванца, но его там уже нет. И я падаю во второй раз за время погони, приземляясь прямо на клумбу с розами.
Все еще не дыша, я медленно перекатываюсь в сторону. Шипы впиваются в одежду и кожу.
— Маленький негодяй! — восклицаю я. — Ты выиграл.
Яркий луч Фобоса — проходящего по небу за восемь часов — попадает в открытый шлем робота. Внутри блестит что-то серебристое. Я поднимаюсь на ноги, подхожу ближе и начинаю карабкаться вверх, цепляясь за доспехи. Марсианская гравитация облегчает задачу. Я роюсь в пыли внутри шлема и нащупываю металлический предмет. Это Часы, с массивным серебряным браслетом и медным циферблатом. Стрелка прочно застыла на нуле. Я быстро прячу находку в карман, чтобы потом внимательно рассмотреть.
Внизу раздаются шаги, и их сопровождает резкий запрос гевулота. Я не пытаюсь прятаться.
— Привет, Миели, — говорю я. — Я больше не могу бежать. Не отсылай меня, пожалуйста, в ад, я буду хорошо себя вести.
— Ад? — раздается сердитый голос. — Ад — это люди. — Я смотрю вниз. На меня уставился человек с морщинистым лицом и седыми волосами, на нем синий рабочий комбинезон, а в руках грабли. — Если ты не заметил, это не яблоня, — произносит он. А потом хмурится: — Будь я проклят! Это ты?
— А мы встречались?
— Разве ты не Поль Сернин?
Глава пятая
Сыщик и зоку
Исидор успевает почти вовремя.
Паукеб обойдется ему в сотню килосекунд, но это единственный способ быстро добраться до места. Исидор крепко держится за ремень безопасности. Экипаж — незаконнорожденный потомок паука, военной машины Г. Дж. Уэллса, и такси — перепрыгивает через крыши и цепляется за стены, кабину постоянно швыряет из стороны в сторону.
Исидор роняет коробку с конфетами и ругается, глядя, как она мечется по полу.
— Эй, у вас все в порядке? — спрашивает водитель, молодая женщина в традиционной красной маске с изображением паутины.
В постоянно меняющемся городе, где многие участки скрыты гевулотом, работа водителя состоит в том, чтобы определить, как доставить пассажира из пункта А в пункт Б. Подобное искусство рождает немалую гордость.
— Не беспокойтесь, я прекрасно вас довезу.
— Я в порядке, — отвечает Исидор. — Быстрее, пожалуйста.
Колония зоку расположена в носовой части города, в Пыльном районе, как раз над тем местом, где Спокойные-атланты подготавливают марсианский песок, чтобы тот выдержал тяжесть города. Границу колонии увидеть довольно легко: под красными тучами пыли широкие проспекты с фасадами в стиле belle époque и вишневыми деревьями уступают место сказочным алмазным замкам, напоминающим воплощенные математические законы. Вечерний свет преломляется и отражается на гладких призматических поверхностях и слепит глаза. Колония существует здесь уже двадцать лет, с тех пор, как зоку попросили убежища во время Протокольной войны, но ходят слухи, что она выросла из наносемени за одну ночь. Осколок империи квантовой технологии, управляющий внешними планетами, здесь, на Марсе. С тех пор, как Исидор стал встречаться с Пиксил, он силился понять странное отсутствие иерархии у зоку, но все попытки ни к чему не привели.
Еще несколько головокружительных прыжков, и паукеб останавливается перед похожим на собор зданием из стекла и света, с башенками, шпилями и готическими арками, расположенными через произвольные промежутки.
— Вот мы и прибыли, — говорит водитель. — Друзья в высоких сферах, да? Не позволяйте им квантовать свой мозг.
Исидор расплачивается, горестно наблюдая, как сдвигается стрелка его Часов. Затем подбирает коробку с конфетами и оценивает повреждения. Она немного помялась, но в остальном выглядит целой. В любом случае ей не с чем сравнивать. Он выпрыгивает из такси и сильнее, чем это необходимо, хлопает дверцей. Затем направляется к лестнице, ведущей к массивным двустворчатым дверям. Галстук мешает ему дышать, и он нервно поправляет узел дрожащими пальцами.
— Вход только по приглашениям, — словно из-под земли раздается гулкий голос.
Сквозь дверь просачивается монстр. По его телу, словно по поверхности пруда, пробегает мелкая рябь. На монстре голубая форма швейцара и фуражка. Привратник почти три метра ростом, с зеленоватой кожей, похожим на сморщенный чернослив лицом, парой крошечных глаз и массивными желтыми клыками. В одном из них сверкает маленький камень зоку. Голос чрезвычайно низкий и неестественно гулкий, но человеческий.
Монстр протягивает руку. Предплечье покрывает ряд шипов — черных и острых, влажно поблескивающих. От монстра пахнет лакрицей. Исидор невольно сглатывает.
— У меня есть приглашение, — отвечает он и поднимает руку с кольцом сцепленности.
Монстр наклоняется и внимательно его изучает.
— Прием уже начался, — заявляет привратник. — Пропуск гостей закончен.
— Я немного опоздал, но леди Пиксил ждет меня, — говорит Исидор.
— Уверен, что ждет.
Я у входа, посылает он отчаянное кват-сообщение. Знаю, я опоздал, но я здесь. Впусти меня, пожалуйста.
Ответа нет.
— Бесполезно, — замечает монстр. Затем откашливается, прочищая горло. — Посвященный сцепленности прием — это важная традиция, олицетворяющая единство и сплоченность зоку и возникшая во времена древних гильдий метавселенной. В этот торжественный день мы уподобляемся нашим предкам. И никто не станет прерывать церемонию из-за опоздавшего гостя.
— Если это так важно, то почему ты здесь? — спрашивает Исидор.
Монстр выглядит смущенным.
— Оптимизация ресурсов, — бормочет он. — Кто-то должен остаться у дверей.
— Послушай, что такого страшного случится, если ты меня пропустишь?
— Меня могут исключить из зоку, оставить без сцепленности. Одного, на чужой планете. Это очень плохо.
— А если я… — Исидор колеблется, — попытаюсь тебя подкупить?
Монстр окидывает его пристальным взглядом.
Проклятье, неужели я его оскорбил?
— Камни? Драгоценности? Золото?
— Нет.
Пиксил, это же абсурд!
— Шоколад.
— А что это такое?
— Какао-бобы, прошедшие особую обработку. Очень вкусно. Для… э… базовых существ. Вот это предназначается в подарок самой леди Пиксил. Попробуй одну.
Исидор пытается открыть коробку, но, потеряв терпение, разрывает крышку. Он бросает монстру изящно оформленный кусочек шоколада. Тот ловит его на лету.
— Вкусно, — говорит привратник. А потом выхватывает из рук Исидора всю коробку. Она с легким шуршанием исчезает в его глотке. — Очень вкусно. А нельзя ли получить и спайм? В Царстве это понравится.
— Это и был спайм.
— Как?
— У меня ничего не осталось. Это был физический объект.
— Проклятье, — огорчается монстр. — Эх, парень, это чересчур. Мне очень жаль, правда. Я не хотел… Слушай, думаю, я смогу их отрыгнуть, и мы все уложим обратно.
— Ладно, все в порядке.
— Знаешь, это рефлекс. Это тело подвержено всем внешним стереотипам. Я уверен, что мог бы создать, по крайней мере, копию…
Монстр широко открывает рот и начинает засовывать туда руку, изогнув ее под немыслимым углом.
