Джефф Нун - Пыльца
– Тебе нужно к доктору.
– Нет.
– Давай хотя бы наложу повязку.
– Никаких повязок.
– Ладно.
Когда Джоанна заканчивает хлопотать, Бода распрямляется и вынимает записную книжку из сумки. Находит нужный номер – заказ, который ей отдал Роберман, а она передала Койоту. Больше не было ничего – ни адреса, ни имени, только номер телефона. И вот она снова ждет гудка, а мысли у нее разбегаются. «Кто там, на другом конце провода? Этот телефон убил Койота». Какая-то девочка по имени Персефона. Щелчки разрядов, а за ними…
Последний телеграфный столб где-то в темноте на пустошах к северу от города. Со столба спадает единственный провод и пробирается по полям. Он ползет сквозь заросли, постепенно становится зеленым, превращаясь из провода в побег. Бежит по глине и торфу – провод-ветка.
Бода стоит в комнате Джоанны, слушает шуршание в трубке. Что-то лопается, раскрывается. Голоса темноты. Жизнь трав. Подземный шторм. Она слушает, как трескаются семена, скрипят растущие корни, скользят черви, раскрываются цветы.
Тишина в трубке невыносима. Единственная зацепка дала на выходе только шум, который она не может понять. Она осторожно кладет трубку на рычаг, разрывая соединение. Пути вперед больше нет.
Бода забирается в свою сырую комнату. Комната – значит кровать и комод. Столик. И все.
Койот…
Она не может перестать думать о Койоте. Как он обещал сводить ее на второй этап полуфинала по виртболу в этот четверг. О Манчестере. О том, что не нужно быть частью системы. Так сказал ей Койот четыре дня назад в «Соловьином Кафе». Неужели всего четыре дня назад?
Икс-кэб – система. Койот – нет.
«Он погиб из-за меня». Вот о чем она думает.
Позже, во время ужина – два яйца, сосиска, жареная картошка и бобы – Бода слышит, как внизу Джоанна поет «Тебе сегодня одиноко» и как Лимбо тихо, шепчет в темноте за стенами ее комнаты. Дорога до дома в Уэллей Рэндж будет долгой. Если она вообще туда доедет. Если она вообще захочет туда поехать. Зачем туда возвращаться? Рана на голове уже заживает; короста закрывает Кингсвей. Может быть, ей стоит ехать дальше, в глубь Лимбо. Как-нибудь устроиться там посреди иссушающего ветра и темноты. Такая перспектива ее все больше привлекает. Время сидеть тихо и время срываться с места. Завтра они с Тошкой поедут в убийственные пустоши. С Манчестером покончено.
Бода влезает на скрипучую кровать. Несмотря на свое решение, ей будет трудно обойтись без той массы удобств, которую предоставляет таксишная карта. В полусне она позволяет себе немного подумать о плавно вьющихся нитях, по которым когда-то пролегал ее путь, на которых прошла ее жизнь. О наставлениях Робермана. Такое нежное прикосновение. Она помнит, как ездила вместе с ним, когда ей было девять с половиной; тогда она только присоединилась к иксерам. Три года она была его ученицей, каталась на заднем сиденье, впитывая великое знание робопса. В двенадцать у нее случилась первая менструация, и тогда Колумб объявил, что настало время подключить к карте ее собственный кэб. Церемонию инициации она прошла с легкостью и без всяких проблем – если не считать встреченных там огненных демонов – и получила новое имя, Боадицея, и с ним новую личность, готовую на все ради цели.
Теперь она не может доверять Колумбу. А если не Колумбу, то кому вообще она может доверять?
Она тянется к первобытному радиоприемнику, включает его, крутит настройку, пока не появляется слабый голос Гамбо Йо-Йо, пробивающийся через границу карты. Человеческий голос. Пират-хиппи поставил песню под названием «Blue Suede Shoes». Бода надеется, что музыка как-то ее успокоит. Но всю песню она думает только о том, что потеряла. Больше нет икс-кэбов, нет Койота, кончилась прежняя жизнь. Она – как чистый лист, как заснеженная равнина. Всю жизнь она посвятила икс-кэбам, теперь плывет по течению и даже не помнит, что было до них. Не помнит даже своего настоящего имени.
Как бы я хотела сейчас быть с тобой, Тошка. Лететь с тобой по дороге. Она устала, но не может уснуть и в сумерках разума представляет себе разговор с кэбом.
КАК ТЫ, БОДА? – спрашивает Тошка.
«Бывало и хуже».
ЧЕМ-НИБУДЬ ПОМОЧЬ?
«Просто тоскливо, но я, наверное, привыкну».
ХОЧЕШЬ ПРОКАТИТЬСЯ?
«Утром. Конечно. Уедем далеко-далеко».
НА ЗАКАТ?
«На восход. Утром восходит солнце».
Я ЗНАЮ.
«Ладно. И мы поедем на юг, не на восток».
ЧТОБЫ ЗАБЫТЬ ГОРОД?
«Чтобы все забыть. Ты на самом деле говоришь со мной?»
КОНЕЧНО. Я В ТВОЕЙ ТЕНИ.
«Не может быть». Мгновение, и… «Неужели я такая? Правда?»
ТАКОЙ ТЫ БЫЛА ДО ИКС-КЭБОВ, БОДА. МЫ С ТОБОЙ ГОВОРИМ ЧЕРЕЗ ТЕНЬ.
«Я дронт? Я не смогу попасть в сон?»
БЫСТРО СХВАТЫВАЕШЬ, ДРАЙВЕР.
Завернутая в тонкую простыню, Бода улыбается сама себе и шепчет:
– Раз-два, голова, три-четыре, покатили… Под окном сигналит Тошка. Четыре раза. «Спокойной ночи, Тошка».
СПИ, МАЛЫШ.
И когда затихает золотой голос Элвиса и в эфире снова появляется Гамбо, Бода шокирована, как никогда…
– Боадицея, Боадицея, Боадицея! Ты там слушаешь, маленькая убийца? Слушайте все. Боадицея, или просто Бода – имя молодой иксерки, которая вчера утром поломала схему икс-кэбов. Вот почему карта в отрубе и столько проблем у всех пассажиров. Йо-Йо! Гамбо покопался в памяти икс-кэбов – кэб этой девчонки был рядом с Алекс-парк, когда случилось убийство.
Бода садится на постели:
– Что?
– А еще она любовница Койота, нашего замечательного таксопса, которого убили вчера. Завтра его похороны, тут полиция расстаралась. Слушайте, как завертелся сюжет. Почему это копы не гоняются за Бодой, а вешают убийство на какого-то мифического зомби? Если копы закрывают глаза, мы сами должны смотреть в оба. У Гамбо Йо-Йо к слушателям есть просьба: присмотрите за этим съехавшим с трассы драйвером. Бода ездит на беглом кэбе с именем Фаэтон, а на голове у нее потрясная татуировка, карта Манчестера. Если увидите ее, дайте Гамбо знать, номер старый. 7-7-7-Y-Y. Вы знаете, он не прослушивается. Колумб предложил четыре золотых пера тому, кто приведет девочку обратно. Не ловитесь на удочку этому старому кэб-заправиле. Гамбо предлагает пять золотых! Йо-Йо! Приведите мне убийцу. Концентрация пыльцы 225 и продолжает повышаться, Сейчас – Спенсер Дэвис из шестьдесят пятого, «Беги, не останавливайся». В пятьдесят девятый раз Гамбо наблюдает возрождение шестидесятых. Так что, хе-хе, беги, не останавливайся, девочка. Скоро увидимся.
Играет песня. Бода в ужасе. «Что это значит? Я была у Алекс-парк, когда убили Койота? Нет, не была. Это подстава Колумба. То он попробовал меня убить, теперь… Сволочь, за мной будет гоняться весь Манчестер».
Даже люди в этом баре…
Бегом, киса, бегом!
Она спрыгивает с кровати, собирает вещи, осматривает окно. Ржавые гвозди, которыми забита рама, глубоко сидят в дереве. Тошка все так же терпеливо ждет под окном, в ласковом неоновом свете вывески остановки-перед-концом-света. Моросит дождь. Рядом с Тошкой под дождем грузно стоит одинокая фигура. Судя по виду – тот самый зомби. Бонанза, так его вроде зовут? Зомби всматривается в ее окно на первом этаже. Бода вздрагивает.
«Включай зажигание, Тошка. Убираемся отсюда».
Как можно тише она пробирается к двери.
Джоанна уже там. На ней длинное платье леопардовой расцветки, отделанные мехом туфли на шпильке, ее светлые волосы слегка растрепаны.
– Куда это ты собираешься? – спрашивает она.
– Расхотелось оставаться в комнате, – отвечает Бода.
– Ты слушаешь Гамбо, детка? – Джоанна говорит низким мрачным голосом. – Сейчас была интересная передача. Вся про беглых драйверов и собакоубийц. И предложение там было чрезвычайно выгодное. Самой мне перья не нужны, но я ведь могу их продать. Сделаю деньги и снимусь отсюда.
Джоанна подходит так близко, что там, где толстый слой косметики на ее лице смазался, Боде видна черная щетина. И, шагая вперед, Джоанна вынимает из-под платья пистолет. Направляет его на Боду.
– Это настоящий кольт сорок пятого калибра, девочка. Лучшая пушка на Диком Западе.
– Не надо, это не я.
– Я же сказала, дорогая – мне просто нужны деньги.
– Мистер Йо-Йо?
– У меня что, мужской голос?
– Значит, Ванита-Ванита?
– Да. Что такое?
– Я хотела бы поговорить с мистером Йо-Йо. Это звонит Кантри Джоанна. Есть очень важные новости для Гамбо. Мы сейчас в эфире? О Боже мой…
– Нет, леди, мы не в эфире. Успокойтесь. Я предполагаю, вы нашли Боадицею?
– Да, так и есть.
– То же самое говорят еще пара тысяч человек.
Бода вынимает пачку «напалмов». Надпись на пачке: «КУРЕНИЕ ПОМОГАЕТ ПЕРЕНОСИТЬ НОЧНОЕ ОДИНОЧЕСТВО – ЛИЧНЫЙ ЭЛВИС ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА». Она закуривает сигарету, глубоко затягивается, пускает струю дыма от себя к Джоанне. Бода сидит на подушке на полу в жилой комнате за баром Кантри Джо. Джоанна опирается о стену напротив, обливается потом. В одной руке у нее пистолет, в другой телефонная трубка.
