Чайна Мьевиль - Вокзал потерянных снов
Айзек нервничал, все чаще озирался. Справа, за низким горизонтом крыш и дымовых труб мостовая была не видна.
– Тише и осторожней, – прошептал он, – тут охрана может быть.
На северо-востоке виднелся прорезающий станцию изгиб. Когда подошли ближе, это оказалась улица, полускрытая постройками. Айзек показал на нее и прошептал:
– Вот она, Затерянная улица.
Впереди, невдалеке, она пересекалась с Цефалической дорогой, по которой они недавно шли.
– Там – место сбора, – шепнул Айзек. – Яг, ты не проверишь?
Гаруда отбежал прочь, к тыльной стене высокого здания, стоявшего в нескольких ярдах. Покрытый ржавчиной водосток доставал до земли – чем не лестница для гаруды.
Айзек и Дерхан медленно двинулись вперед, подталкивая Андрея стволами пистолетов. Когда достигли перекрестка, уселись, приготовились ждать.
Айзек посмотрел в небо, там лишь высокие облака были еще освещены солнцем. Опустил голову, встретил жалкий молящий взгляд Андрея. Со всех сторон уже доносились ночные звуки города.
– Это еще не кошмары, – прошептал Айзек и посмотрел на Дерхан. Протянул руку ладонью кверху, словно проверял, нет ли дождя. – Ничего не чувствую. Они еще не вылетели.
– Может, раны зализывают? – мрачно предположила она. – Может, и не вылетят сегодня. – Ее глаза стрельнули в Андрея. – И тогда все это бесполезно.
– Прилетят, обещаю. – Айзек не желал даже думать о том, что их затея может окончиться неудачей.
Некоторое время они молчали. Айзек и Дерхан одновременно поймали себя на том, что следят за Андреем. Он медленно дышал, взгляд метался, страх превратился в парализующий фон.
«Можно вынуть кляп, – подумал Айзек, – и старик не закричит. Но может заговорить…»
Кляп остался на месте.
А потом что-то скребнуло поблизости. Айзек и Дерхан спокойно, но быстро подняли пистолеты. Над кирпичной стенкой появилась пернатая голова Ягарека, и его товарищи опустили оружие. Гаруда двинулся к ним по растресканной плоскости крыши. На плече он нес моток кабеля. Его шатало от тяжести, он чуть не упал в объятия Айзека.
– Ну что? – шепнул тот, поддерживая гаруду. – Нас ждут?
– Они уже сердились, – ответил Ягарек. – Вышли из канализации час назад, а то и больше. И боялись, что нас поймали или убили. Это – последний кабель.
Он бросил моток себе под ноги. Провод был покрыт тонким слоем резины. Айзек опустился на колени, прикинул: футов шестьдесят провода. Дерхан, держа на мушке Андрея, тоже посмотрела на кабель.
– Подсоединен? – спросила она. – Сработает?
– Не знаю, – шепнул Айзек. – Ничего нельзя обещать, пока я не соберу цепь.
Он поднял конец кабеля, перекинул через плечо.
– Это не совсем то, на что я рассчитывал, – сказал он. – Лучше было бы добраться до центра вокзала.
Он огляделся, пожевал губами.
«Это неважно, – подумал Айзек. – Я выбрал вокзал, чтобы уйти со свалки, уйти от Совета, пока… пока он не предал».
Но в душе все же оставалось желание проникнуть в самое сердце вокзала, как будто там, в его кирпичах, была заключена некая могущественная сила.
Айзек показал на юго-восток, на крутые и почти горизонтальные скаты – будто ступенчатая пирамида венчала громадную плоскую стену из грязного бетона. Самый верхний скат заканчивался футах в сорока от Айзека и его спутников, и он надеялся, что дальше – ровная площадка. Исполинская Г-образная шиферная стена продолжалась кверху, поднимаясь почти на шестьдесят футов, обнимая гипотетическую площадку с двух сторон.
– Нам туда, – превозмогая сомнения, сказал Айзек.
Глава 50
Пройдя полдороги по уступчатой крыше, Айзек и его спутники кое-кого потревожили.
Вдруг раздался хриплый пьяный голос. Айзек и Дерхан дружно схватились за пистолеты, но это оказался пьяный оборванец – возник перед ними, точно материализовался из воздуха, и, двигаясь совершенно не по-человечески, убежал вниз. Только взметнулись его лохмотья.
Затем стали попадаться на глаза и другие обитатели вокзальной крыши. В потайных двориках мерцали костерки, возле них угадывались темные силуэты голодных бродяг; в закутках возле старых шпилей спали, свернувшись клубочком, другие оборванцы. Мир отверженных, мир чужих. Крошечное бродячее племя горцев. И совершенно иная экология.
Высоко над головами обитателей крыш в небе проплывали пузатые воздушные корабли – бесшумные хищники. В ночном облаке зигзагами продвигались грязные пятна света и тьмы.
К большому облегчению Айзека, вершина шиферного холма оказалась и впрямь горизонтальной, около пятнадцати квадратных футов – достаточно просторно. Он махнул пистолетом, разрешая Андрею сесть, и тот сразу обмяк, медленно опустился в углу, сгорбился, поджал ноги, охватил руками лодыжки.
– Яг, ты тут посторожи, – сказал Айзек.
Ягарек бросил последний виток кабеля и стал часовым на краю маленькой площадки, озирая изломанный горизонт. Айзек зашатался под весом всего мешка, положил его и стал вынимать аппаратуру.
Три зеркальных шлема – один он надел. Второй взяла себе Дерхан, третий передала Ягареку. Четыре аналитических вычислителя, каждый величиной с большую пишмашинку. Две изрядные химико-магические батареи. Третья батарея, метазаводная, хеприйского производства. Несколько соединительных кабелей, два больших коммуникативных шлема, таких же, как тот, с помощью которого Совет конструкций и Айзек поймали мотылька. Факелы. Черный порох и пули. Стопка программных карт. Несколько трансформаторов и волшебных преобразователей. Контуры весьма загадочного предназначения, из меди и сплава олова со свинцом. Миниатюрные моторы и динамо-машины.
Все – видавшее виды. В выбоинах, трещинах, грязи. Печальное зрелище. Самый настоящий хлам.
Айзек опустился на корточки перед грудой вещей и занялся приготовлениями.
Голова его покачивалась под тяжестью шлема. Он соединил два вычислителя, получилась мощная сеть. Затем приступил к гораздо более сложной задаче – сборке остального хлама в работоспособный контур.
Подсоединил к моторам провода, другие их концы – к большей вычислительной машинке. Во второй машинке покопался, чуть изменил настройки. Клапаны теперь будут работать не только на блокирование или пропуск информации, они смогут задерживать «грязь», ошибки, мутные потоки кризисной математики.
Айзек воткнул штырьки в гнезда, соединив кризисную машину с динамо и устройствами для преобразования загадочной энергии в другую, не менее загадочную, форму. Вскоре по всей тесной площадке раскинулась импровизированная цепь.
Напоследок он вынул из мешка невзрачную самодельную коробочку из черной жести, величиной с туфлю. Взялся за конец кабеля, того, что уходил к огромной сети, созданной прихожанами на полосе длиной в две мили, от вокзала до огромного тайного разума, царившего на свалке Грисского меандра. Айзек быстро распрямил концы жил у среза и воткнул их в гнезда черной коробочки и посмотрел на Дерхан, которая следила за его движениями, держа пистолет направленным на Андрея.
– Прерыватель, – объяснил Айзек. – Этот клапан будет пропускать ток только в одну сторону. Я отрезал Совет от нас. – Он похлопал по корпусу кризисной машины.
Дерхан медленно кивнула.
Уже почти совсем стемнело. Айзек, глядя на Дерхан, мрачно добавил, подключая последние элементы:
– Нельзя допустить, чтобы эта штуковина заполучила кризисную машину. Помнишь, что она говорила? Аватара – выловленный из реки труп. Черта с два! Это живое тело… Да, безмозглое, но сердце бьется, легкие работают. Совет конструкций вылущил у человека мозги, пока тот еще дышал, иначе бы он просто сгнил. Может, кто-нибудь из его чокнутой паствы собой пожертвовал, добровольно, а может, и нет. В любом случае, Совет без всяких колебаний прикончит человека или нечеловека, если… сочтет это целесообразным. Нет у него ни чувств, ни морали, – продолжал Айзек, втискивая неподатливую железку. – Это просто… считающий рассудок. Дебет-кредит… Вдобавок он пытается себя оптимизировать. И ради усиления своей власти пойдет на все. Будет нам врать, будет убивать. – Айзек на миг оторвался от работы и взглянул на Дерхан. – Я теперь понял, зачем ему нужна кризисная машина, ведь не случайно Совет о ней так часто заговаривал. Вот поэтому-то я и запасся им. – Айзек похлопал по прерывателю. – Если б я напрямик подключил Совет, он бы получил обратную связь, смог бы контролировать кризисную машину. Сам он пока такую штуковину сконструировать не способен. Спорим на что угодно – только ради этого мы ему и понадобились. Ди, Яг, вы знаете, что может эта вещица. Конечно, это всего лишь модель, но она худо-бедно работает. А представьте, Совет увидит ее в действии, да вдобавок – изнутри, изучит ее устройство, найдет и устранит неполадки, сделает все по уму? Представляете, на что он тогда будет способен? На все! – Айзек помолчал, возясь с проводами. – Кризис – повсюду. И если машина способна обнаружить поле, если способна его сфокусировать, отвести в заданном направлении, то это означает всемогущество! Моя-то модель барахлит из-за математики – каждую задачу для вычислителя приходится выражать языком формул, для того и нужны программные карты. А чертов Совет думает математически! Все только через формулы выражает. Если этот ублюдок присосется к кризисной машине, его прихожане перестанут быть психами. Вы в курсе, что они его называют Богом-машиной? Ну так вот, они будут правы.
