Виталий Вавикин - ФИВЫ. Падение Голиафских гор (СИ)
— Чем чаще с ними встречаешься, тем проще себе контролировать, — сказал стражник, верно истолковав чувства Агвы.
Она тряхнула головой, пытаясь вспомнить, о чем они разговаривали.
— Меня зовут Керасп, — сухо представился гид. — Если это, конечно, имеет какое‑то значение.
— Имеет, — заверила его ведьма.
Они разминулись с группой стражников, следящих за порядком на территории рынка. Возможно, Агва и не заметила бы их, если не звон кандалов пойманного воришки, которого стражники тянули за собой. Это был молодой голиафец, щуплый и невысокий для представителей горного народа. Одежды на нем, если не считать превратившихся в лохмотья штанов, не было. По телу стекала темная слизь, источавшая такое зловоние, что у людей, мимо которых проводили воришку, начинали слезиться глаза. К ошейнику молодого голиафца была прикреплена трость, чтобы он не смог сбежать от стражников, но и не имел возможности приблизиться к ним, испачкав в зловонной слизи.
Агва обернулась, провожая взглядом пленника и конвоиров. Восприятия обострились, только она не могла понять, на что разработчики хотели обратить ее внимание. Несомненно, катализатором послужила встреча с воришкой, но конвой уже скрылся из вида, а чувства продолжали сбоить, заставляя слышать далекий рев толпы, от которого начинало сильнее биться сердце.
— Там что проводятся какие‑то аукционы или распродажи? — спросила Агва, указывая в сторону, откуда доносился рев толпы.
Керасп нахмурился, не сразу сообразив, о чем идет речь.
— Рев толпы, — сказала ведьма. — Ты разве не слышишь?
— Рев толпы? — Керасп прислушался.
— Рев стал четким, после того, как я встретила воришку и стражников.
— А! — наконец‑то сообразил Керасп. — Наверное, ты слышишь звуки голосов с площади, где наказывают провинившихся.
— Провинившихся?
— Да. Воров, жуликов, карманников, спекулянтов, продавцов запрещенными товарами…
— Тянет к площади, как магнитом, — призналась Агва.
— Это происходит со всеми новичками. Таковы правила… — стражник вздохнул, признаваясь, что совершенно забыл об этом. — Можно было бы обогнуть площадь Наказаний, а так… — он непристойно выругался, сказав, что придется отклониться от маршрута и побывать на площади.
— Это обязательно?
— Лучше потратить пару минут на дорогу до площади Наказаний и обратно, чем мучиться, пока не покинешь рынок, потому что обострившиеся протоколы не позволят тебе думать ни о чем другом.
Ведьма тяжело вздохнула, решив, что новый знакомый осведомлен о местных правилах и порядках лучше, чем она.
— Первый раз пытаешься продать мантикору? — спросил Керасп.
— С чего ты взял?
— Будь это иначе, ты бы знала правила рынков.
Агва решила, что промолчать будет лучше всего. Стражник кивнул, приняв молчание за согласие, и спросил ведьму из далеких земель, сменившую образ на голиафку, о подельниках.
— Нет никаких подельников, — попыталась соврать она.
— Правда? — ухмыльнулся Керасп. — С кем тогда ты оставила мантикору? Кто присматривает за монстром? Сквадеры? — он хрипло рассмеялся.
— Я могла заколдовать ее, — буркнула Агва первое, что пришло в голову.
— Заколдовать? — опешил стражник. — Гм! Первый раз слышу, чтобы укротительницы умели колдовать на таком уровне. Ты что, возомнила себя ведьмой из Далеких земель?
— Нет, конечно… — нервно рассмеялась Агва, радуясь, что улица, по которой они шли, вывела их к площади Наказаний, упиравшейся в скалистые стены громадной пещеры.
По камням стекала темная слизь, собираясь в установленные каменные бочки, где сидели нарушители. Рядом стояли стражники с клинками, нанося рубящие удары каждые полминуты, заставляя провинившихся нырять в бочки. Толпа собравшихся зевак приветствовала происходящее радостными воплями.
— Что это за слизь? — спросила Агва.
— Нечистоты, — ответил Керасп. — Слышала о том, как устроены очистительные сооружения на игровой площадке «Голод»?
— Слышала, что там на нижних ярусах невозможно дышать от смрада.
— Создатели «Фив», думаю, позаимствовали идею этой слизи оттуда. Своеобразное классовое деление — чем выше к чертогам Старца, тем чище.
— Хочешь сказать, что эта слизь… — Агва брезгливо принюхалась. — Мерзость! — скривилась она, наблюдая, как провинившиеся в очередной раз ныряют в нечистоты, чтобы спасти себе жизнь.
Зеваки загалдели громче обычного. Ведьма не сразу поняла, что послужило причиной оживления. Неожиданно днища бочек с нечистотами открылись, и воры покатились по желобам в яму нечистот, булькающую в стороне от деревянного эшафота.
— Все закончилось? — спросила Агва, надеясь, что наконец‑то может уйти.
Зеваки, продолжая галдеть, потянулись к яме нечистот. Часть отстойника была скрыта каменными глыбами, и когда ведьма, не в силах противостоять движению толпы, приблизилась к яме, то поняла, что она намного больше, чем казалось прежде. Яма была, скорее, крошечным озером, на берег которого выбрались нарушители, где им тут же надели на шеи браслеты с приклепанными длинными шестами. Экзекуция продолжилась. Появились несколько бывших укротительниц с розгами. Ворам нанесли по десять ударов по каждой руке, ломая пальцы и срывая с костей плоть. Контрабандистам предназначалось получить такое же количество ударов по пяткам.
Одного из нарушителей оставили напоследок. Старый голиафец извлек из горна раскаленную докрасна маску. Держа маску щипцами, он подошел к нарушителю, которого стражники прижали к земле. Приговоренный к наказанию голиафец извивался и жалобно завывал, прося о пощаде. Затем раскаленную маску приложили ему к лицу, и мольбы превратились в дикий крик, разбавленный жутким шипением горящей плоти. Толпа одобрительно взревела. Экзекуция продолжалась несколько секунд. Внутри маски был нанесен специальный узор, выжигавший кожу избирательно, и когда палач убрал маску с лица нарушителя, Агва увидела клеймо предателя — заключенный в квадрате круг. Информация о том, что означает эта фигура, находилась в доступных информационных блоках игровой точки сборки.
— Что натворил этот бедолага? — спросила Агва.
— Наверное, сотрудничал с врагами горного народа, — проворчал Керасп.
— Говоришь так, словно сочувствуешь предателю, — подметила ведьма.
Стражник едва заметно пожал плечами. Агва сочла это хорошим знаком — если что‑то пойдет не так, то можно будет попытаться завербовать нового знакомого. «Вероятно, стоит попробовать намекнуть прямо сейчас», — подумала ведьма, но ее отвлек недовольный гул собравшихся зевак, провожавших неодобрительным гиканьем преступников, которых уводили стражники.
— Куда их теперь? — не удержалась от вопроса Агва.
— Выведут за границы рынка и отпустят, — сказал Керасп. — А если они вернутся и снова попадутся за свои злодеяния, то… — стражник прервался, потому что толпа снова завыла, приветствуя новых несчастных на эшафоте.
Задержанных провели мимо бочек с нечистотами к обагренным кровью плахам.
— Им что, отрубят головы? — опешила Агва.
— Только тем, у кого на лице есть клеймо предателя. Остальные останутся без кистей, если они были ворами, или без ступней, если были контрабандистами.
— Жесть, — передернула плечами ведьма.
— Да ладно, — усмехнулся Керасп. — Это ведь просто игра. Они все равно почти ничего не почувствуют.
— А если те, кому отрубят голову, заложили свои тела в незаконном терминале? — оживилась Агва. — Знаешь, как это было с Прай — Ми и его братом, когда они чуть не погибли во время обрушения «Голода»…
— С кем?
— С создателями игровой площадки «Мекка».
— Никогда не слышал о такой.
— Никогда? — Агва нахмурилась. — Как долго ты уже играешь?
— Лет пять.
— Ого! Богач, ставший игроманом?
— Нет, — Керасп снисходительно улыбнулся. — Просто попал в исследовательскую программу Иерархии. Клирики сказали, что хотят изучить влияние длительного пребывания на игровой площадке на сознание человека. Кажется, аналитики болтали о деградации ядер личности, но я не особенно в этом разбираюсь, так что… — он демонстративно пожал плечами.
— И что, ты пять лет не покидал «Фивы»?
— Ну, до рекорда мне еще очень далеко, — рассмеялся стражник. — К тому же пребывание в «Фивах» ничего особенно не отличается от обычной жизни на втором уровне реальности. Думаю, клирикам просто заняться нечем, пытаясь найти недостатки игровых площадок, построенных в Подпространстве — проще закрыть сразу весь Квазар… Только… не думай, что я старик. Клирикам для проверки нужны были молодые, того же возраста, что большинство игроманов, — он хитро прищурился. — Ну, а как насчет тебя?
