Максим Халяпин - Обратная сторона Земли (СИ)
Рано утром — роботы-уборщики еще не пропали с улиц огромного мегаполиса, когда мир еще только начинал пробуждаться от темной и сонной ночи, четверо людей готовились к самому неизведанному путешествию в истории человечества. Группа предстартовой подготовки, находящаяся на ногах со вчерашнего вечера, навешивала на путешественников датчики и всевозможные измерители жизненных показателей. Следующим этапом было обязательное извлечение чипов. Всё это делалось лишь для того, чтобы как можно сильнее обезопасить группу от обнаружения. Чипы в этот промежуток только начали свое путешествие по миру и любой технически сложный чип, отличный от тех, которые были тогда, мог нарушить работу всей сети.
Хуже всех отключение и адаптацию перенесла Амалия — всё-таки она с утробы матери имела свой чип, а сейчас её состояние больше напоминало младенчество. Остальные же отделались лишь потерей ориентации в пространстве и легкой тошнотой. Доктора поколдовали над Амалией, и через несколько часов она снова была в строю. До запуска оставалось совсем немного времени.
В центре зала стояла серебристая платформа — зеркальный диск. Он крутился по часовой стрелке, а вокруг этой платформы стояли столбы, от которых тянулись толстые силовые кабели. Для подпитки этого канала требовалась мощь четырех ионных электростанций второго типа. В случае сильной нагрузки весь континент мог остаться без электричества. Группу проводили в центр платформы, начался обратный отсчет.
Десять.
— Проверка предохранительных элементов и систем охлаждения, — раздался голос в динамиках. Отовсюду раздались голоса, подтверждая готовность.
Девять.
— Подача питания на основные катушки, — загудели трансформаторы, пробивая молниями в защитные кожухи.
Восемь.
— Проверка основных катушек на реверсивное сопротивление, — реверсивные блоки щелкнули один за другим.
Семь.
— Проверка малого контура энергооснащения канала Морриса-Торна, загудел второй контур катушек, переменным гулом ухая, показывая, что они полны мощности и готовы к выполнению работы.
Шесть.
— Повторная проверка предохранителей.
— Запрашиваю повторную проверку. Задержка восьмого предохранителя на три сотых секунды, — сообщил оператор.
— Дублирование запроса с порядковым номером шесть, — запустилась вновь проверка предохранителей, которая на этот раз прошла без осложнений.
Пять.
— Подать питание на контур отправки, — кольцо над платформой чуть сдвинулось вниз, давая понять, что у него всё в порядке.
Четыре.
— Проверка системы охлаждения малого контура и реверсивных блоков, — система выплеснула клубы пара, создаваемые системой охлаждения, щелкнули затворы реверсов.
Три.
— Запрашиваю процент насыщения контуров.
— Результат заполнения контуров: шестьдесят четыре процента, — доклад поступил незамедлительно, но дрожащим голосом, выдавая нервозность, творящуюся в зале.
— Критический процент невозврата пройдет.
Обстановка в зале немного разрядилась, операторы немного расслабились и отсчет продолжился:
Два.
— Проверка отключения основных цепей питания и задействование дублирующих. Магнитные зажимы остались на месте, не отделяясь от устройства перемещения.
Один.
— Проверка систем с порядковыми номерами «десять» — «два», — система запустила повторную проверку всех агрегатов и модулей. — Задействовать основные предохранительные конденсаторы.
Конденсаторы были для сброса излишков энергии и подпитки контуров в результате недостатка питания оборудования.
Запуск.
— Поддержка заполнения контуров — девяносто шесть процентов.
Кольцо контура отправки опустилось на путников и те исчезли во вспышке мощных электрических разрядов. Электроэнергия в городе отключилась, все станции были полны на четверть, конденсаторы были пусты, и даже на дне не нашлось ни капли энергии. Пространство вокруг платформы играло северным сиянием, и чувствовался запах озона — отправка прошла успешно.
Глава 4. Не на своем месте
Время — мираж, оно сокращается в минуты счастья, и растягивается в часы страданий.
Ричард Олдингтон «Все люди — враги».Солнце клонилось к закату и путники как чуда искали хоть клочок тени в этой бескрайней степи, в которую их, неведомо как, занесло. Еле-еле передвигая ноги и превозмогая бессилие, отягощающее передвижение в этом сухом, кипящем, словно масло, воздухе, путники двигались к намеченной цели. Потрясением для всех явилось то, что профессора Грота нигде не было. Он не отвечал по рации, и его передатчик также молчал. Надежда, всё-таки, оставалась, что он просто находился вне радиуса действия приёмника. По топографическим картам местности, которые были выданы, им не удавалось определить своё местонахождение. Ориентиров, которые были указаны на плане местности, найти также не получилось — либо карта была неточна, или же всю команду выбросило не в том секторе.
Горная гряда привлекала внимание своими огромными пиками, которые, казалось, грозно смотрели в небеса. Массивная каменная стена, навстречу которой Амалия, Степан и доктор Миллс держали свой путь, и которой, можно сказать, не было конца, простиралась от одного края степи к другому. Повсюду торчали сухие, жалкие, не подающие признаков жизни кустарники, всем своим видом показывая, что, жизни-то, в этом забытом богом краю нет. Казалось, что четыре страшных дня, словно проведенных в чистилище, сломали странников окончательно.
— Амалия, — окликнул Степан соратницу. — Нам необходим отдых. Пусть даже я и не устал, но таким рвением к самоубийству, как ты, не страдаю. Солнце скоро войдёт в зенит, и на открытой местности будет неимоверно жарко. Нужно поставить палатку и переждать хотя бы три — четыре часа.
— Нам некогда отдыхать, — крикнула девушка, не оборачиваясь, и продолжила идти вперёд. — Профессор, возможно, нуждается в помощи! Мы не можем медлить!
— Мертвые, голодные и страдающие от обезвоживания, мы ему мало чем поможем, — вклинился в разговор молодых людей Архон. — Не будьте безответственным ребенком, милочка, и рационально взвесьте «за» и «против». Поспешные выводы никогда ещё не приводили к ожидаемому результату. Это хорошо, что мы вчера встретили караван и выторговали у них палатку, а также немного воды и еды. Теперь мы хотя бы знаем, где мы, и в какую сторону нам двигаться.
Амалия села на сухую, избитую трещинами-шрамами землю, обхватила руками колени и больше не произнесла ни слова. Девушку била мелкая дрожь, она не понимала, как такое могло произойти? В своих мыслях она уже много раз возвращалась из экспедиции домой и все вокруг её нахваливали, и называли великим учёным, но её надеждам, наверное, не суждено было сбыться. Помощь и наставления, которые она хотела получить от профессора, ей не светили, да и вряд ли они уже смогут выбраться отсюда. Отсюда? А, где мы, собственно, находимся? Взяв пригоршню песка и сухого грунта, давно не видевшего и капли дождя, Амалия не спеша высыпала содержимое своих рук обратно на землю, и наблюдала за каждой песчинкой, ускользающей из её рук, так же как и ускользали от неё фантазии о карьере величайшего учёного, открытия которого перевернули мир.
Когда она очнулась от своих раздумий, над головой уже была тень от навеса. Каронс и Миллс догнали её и успели развесить палатку. Мужчины были немного в стороне от того места, где сидела девушка, и обсуждали что-то, рисуя на земле схемы и диаграммы. Согласие редко посещало их, и результатом их общения, зачастую, были крики, споры о невозможности того или иного аспекта в теориях, предложенных учеными. Отвлекать на себя внимание Амалия не имела никакого желания. Пытаясь не создавать лишних звуков, чтобы не привлекать внимания, она пробралась к сумке с припасами. Разыскав флягу, которая, в предчувствии своей окончательной опустошенности, спряталась на самом дне, и утолив жажду, — освободив сосуд от содержимого так, что даже на дне фляги плескалась и звенела лишь пустота, — Амалия тем же тернистым маршрутом отправилась обратно. Пытаясь уснуть, она слышала отголоски разговора временных друзей.
— По теории сдвига Шварца, ось нормали выхода червоточины не должна отклоняться более чем на пятнадцать градусов. Отклонение, в нашем случае, было в пределах нормы; если оно и стало больше этого предела, то только в результате внешнего взаимодействия.
— А как же погрешность Амарелли? — Архон снова пытался ослабить уверенность Степана в правильности своих рассуждений, — Мы метили в двадцать первый век, в период до 2020 года, судя по одежде и оборудованию торговцев, мы потерпели фиаско и промахнулись чуть больше, чем на многие века. По данным даже самых первых первоисточников, учебников и статей, отклонения во временной линии невозможны; даже и приблизиться к цифре в сто лет не особо реально — они всегда меньше одного года, независимо от наклона оси. По моим догадкам, профессор может быть где угодно: с противоположной стороны земного шара, в другой временной линии. Или же он, в отличие от нас, попал в нужную точку, и так же, как и мы, проводит осмотр местности и поиски остальных.
