Уильям Гибсон - Нейромант
Охранная система, прикрепленная скотчем на стальной пожарной двери, дважды пискнула.
— Запрашивается разрешение на вход, — произнесла она. — Субъект имеет допуск в соответствии с моей программой.
— Ну так впусти его. — Кейс сдернул с лица шелк и сел, ожидая увидеть за открывающейся дверью Молли или Армитажа.
— Господи, — сказал хриплый голос, — Я знаю, что эта сука видит в темноте…
Коренастая фигура шагнула внутрь и закрыла дверь.
— Включи свет, ладно?
Кейс сполз с матраса и нащупал старомодный выключатель.
— Я Финн, — сказал Финн, состроив предупреждающую гримасу для Кейса.
— Кейс.
— Рад познакомиться. Я, значит, делаю кое-какое оборудование для твоего босса.
Финн выудил из кармана пачку «Партагаса» и закурил. Запах кубинского табака наполнил комнату. Он подошел к рабочему столу и взглянул на "Оно-Сэндай".
— Похоже, базовый комплект. Скоро доработаем. Но твоя проблема здесь, парень.
Он вынул из-за пазухи конверт из грязной оберточной бумаги, стряхнул пепел на пол, и достал из конверта неприметный черный прямоугольник.
— Чертовы фабричные прототипы, — сказал он, бросая штуковину на стол. — Отливают их в блок поликарбона, вскрыть лазером нельзя — начинка изжарится. Саморазрушаются от рентгеновских лучей, ультразвукового сканирования, бог знает чего еще. Мы доберемся до нее, но ведь это только начало, так?
Он тщательно сложил конверт и убрал во внутренний карман.
— Что это такое?
— В сущности, это переключатель состояний. Цепляешь к своему Сэндаю здесь, и имеешь доступ к живым или записанным сессиям симстима, не отключаясь от матрицы.
— Для чего?
— Без малейшего понятия. Знаю, однако, что экипировал Молл трансляционным оборудованием, так что возможно, что это к ее сенсориуму ты будешь иметь доступ. — Финн почесал подбородок. — Так что теперь ты узнаешь, насколько ей тесны джинсы, а?
4
Кейс сидел на чердаке с дерматродами, прикрепленными ко лбу, и наблюдал за мотыльками, танцующими в слабом солнечном свете, что просачивался через решетку наверху. В углу монитора происходил обратный отсчет.
Ковбои не интересовались симстимом, подумал он, потому что это была в сущности игрушка для мяса. Он знал, что его привычные троды и маленькая пластиковая тиара, свисающая с симстим-деки, были в принципе одинаковы, и что киберпространственная матрица была на самом деле сильным упрощением человеческого сенсориума, по крайней мере представления образов, но сам симстим поразил его ничем не обоснованным усилением телесного восприятия. Коммерческие записи редактировались, конечно, так что если у Талли Ишэм вдруг заболит голова посреди эпизода, вы не почувствуете этого.
Пискнул сигнал двухсекундной готовности.
Новый переключатель был присоединен к «Сэндаю» тонким оптоволоконным шлейфом.
И раз и два и -
Киберпространство сомкнулось из четырех точек в реальность. Гладко, подумал он, но не совсем. Продолжим работу…
И он щелкнул новым переключателем.
Грубый бросок в чужую плоть. Матрица исчезла в волне звука и цвета… Молли двигалась по запруженной прохожими улице, мимо ларьков, торгующих уцененными программами, цены написаны маркером на листах пластика, обрывки музыки из бесчисленных динамиков. Запахи мочи, свободных мономеров, парфюмерии, жареного криля. Несколько испуганных секунд он беспомощно боролся за контроль над ее телом. Потом он заставил себя быть пассивным, стал пассажиром за ее глазами.
Не было заметно, что очки хоть как-то приглушают солнечный свет. Он подумал, что встроенные усилители, наверное, автоматически регулируют освещенность. Голубые символы высвечивали время, внизу левого поля ее периферийного зрения.
Красивые навороты, подумал Кейс.
Язык ее тела был дезориентирующим, а стиль — чужим. Она постоянно казалась на грани столкновения с кем-нибудь, но люди сходили с ее пути, расступались в стороны, освобождали пространство.
— Как дела, Кейс?
Он услышал слова и почувствовал, как она формирует их. Она запустила руку под куртку, кончик пальца обвел сосок под теплым шелком. Это ощущение заставило его задохнуться. Она засмеялась. Но связь была односторонней. Он не имел возможности ответить.
Двумя кварталами позже она вышла в окрестности Мемори Лэйн. Кейс все пытался заставить ее глаза посмотреть на уличные указатели, чтобы определить место. Пассивность его положения начала раздражать его.
Переход в киберпространство, когда он нажал на переключатель, был мгновенным. Он пробился[24] вниз вдоль стены из примитивного льда, принадлежащего Нью-Йоркской общественной библиотеке, автоматически считая потенциальные бреши в защите. И переключился назад в ее сенсориум, в волнообразное движение мускулов, в острые и яркие чувства.
Он поймал себя на том, что думает о разуме, с которым разделяет эти чувства. Что он знал о ней? Что она тоже была профессионалом; она сказала, что занимается своей работой, также как и он, для того чтобы выжить. Он помнил, как она двигалась над ним, раньше, когда проснулась, их взаимный стон единения, когда он вошел в нее, и что она любила черный кофе, после этого…
Ее путь лежал в один из сомнительных комплексов по прокату программ на Мемори Лэйн. Внутри — неподвижный покой. Павильоны тянулись по сторонам центрального зала. Посетители были молодыми, лишь некоторым из них исполнилось больше девятнадцати. Все они, похоже, имели карбоновые розетки, посаженные за левом ухом, но она не обращала на них внимания. На прилавках павильонов выставлялись сотни микробанков, угловатые кусочки цветного кремния установлены под продолговатыми прозрачными пузырями на квадратах белого картона.
Молли прошла к седьмому павильону на южной стороне.
За прилавком парень с бритой головой пусто пялился в пространство, из розетки за его ухом торчало с дюжину шипов микробанков.
— Ларри, ты дома, парень? — Она встала перед ним. Глаза мальчика сфокусировались. Он выпрямился на стуле и грязным ногтем выковырял из разъема ярко-фиолетовую фишку.
— Привет, Ларри.
— Молли. — он кивнул.
— Есть работенка для кое-кого из твоих друзей, Ларри.
Ларри достал из кармана своей красной спортивной куртки плоскую пластиковую коробку, открыл откидную крышку и поместил микробанк рядом с дюжинами таких же. Его рука зависла в раздумье, затем он выбрал блестящий черный чип, который был слегка длиннее других, и плавно вставил его в голову. Его глаза сузились.
— Молли везет пассажира, — сказал он, — и Ларри это не нравится.
— Эй, — сказала она, — Я не знала что ты такой… чувствительный. Впечатлена. Недешево быть таким чувствительным.
— Я вас знаю, леди? — пустой взгляд вернулся. — Вы хотите купить какие-нибудь банки?
— Я ищу Новых.
— У тебя пассажир, Молли. Вот это сообщает. — Он постучал по черной фишке. — Кто-то другой смотрит твоими глазами.
— Мой напарник.
— Скажи своему напарнику, чтобы ушел.
— Есть кое-что для Новых Пантер, Ларри.
— О чем вы говорите, леди?
— Кейс, отрубись, — сказала она, и он нажал на переключатель, мгновенно вернувшись в Матрицу. Призрачный отпечаток торгового комплекса висел еще несколько секунд в роящейся прохладе киберпространства.
— Новые Пантеры, — сказал он «Хосаке», снимая троды. — Пятиминутный конспект.
— Готово, — сказал компьютер.
Это имя не было ему известно. Что-то новое, оно появилось в то время, пока он был в Чибе. Кратковременные увлечения захватывали молодежь Муравейника со скоростью света; целые субкультуры могли вырасти за ночь, процветать дюжину недель и потом бесследно исчезнуть.
— Запускай, — сказал он.
"Хосака" брала данные из множества библиотек, журналов и новостных служб.
Конспект начался с длительного показа стоп-кадра, которую Кейс поначалу принял за какой-то коллаж — лицо мальчика вырезано из другой картинки и наклеено на фотографию измазанной красками стены. Темные глаза, складки кожи на внутренних уголках век — явный результат хирургического вмешательства, воспаленные точки прыщей на бледных узких щеках. «Хосака» сняла режим стоп-кадра, мальчик шел, двигаясь со зловещей грацией мима, представляющего себя хищником джунглей. Его тело было почти невидимо, он был одной сплошной фигурой с абстрактным рисунком, приблизительно воспроизводящим исписанную каракулями кирпичную кладку, плавно скользящую мимо. Мимикрирующий поликарбон.
Кадр сменяется. Доктор социологии Вирджиния Рамбали, Нью-Йоркский университет, ее имя, факультет и учебное заведение пульсируют на экране розовыми символами.
— Учитывая их склонность к случайным актам гипертрофированного насилия, — сказал кто-то, — нашим зрителям будет трудно понять, почему вы продолжаете настаивать, что этот феномен не является формой терроризма.
