Уильям Гибсон - Граф Ноль. Мона Лиза овердрайв (авторский сборник)
Тогда он отправился на юг и случайно наткнулся на Фабрику.
— У меня никогда не будет второго такого шанса, — говорил Джентри.
Слик смотрел в напряжённое осунувшееся лицо, в расширенные от отчаяния глаза.
— Я никогда его не увижу…
Слик вспомнил, как Джентри ударил его и как он, Слик, посмотрел на гаечный ключ, который держал в руке, и почувствовал… Черри была не права насчёт их обоих, тут было нечто иное, он только не знал, как это назвать. Левой рукой Слик вырвал у Джентри троды, а правой сильно толкнул его в грудь.
— Заткнись! Заткнись, чёрт тебя подери!
Джентри упал на край стального стола.
Тихонько чертыхаясь, Слик неловко натянул изящную сетку контактных дерматродов на лоб и виски.
Подключился.
Под подошвами скрипнул гравий.
Открыл глаза, посмотрел себе под ноги: посыпанная гравием дорожка при утреннем свете казалась ровной и очень чистой, гораздо чище Собачьей Пустоши. Взглянул вперёд и увидел, что она делает плавный поворот, а за зелёными раскидистыми деревьями — скат черепичной крыши. Дом — огромный, почти в половину Фабрики. Неподалёку в высокой мокрой траве стояли статуи. Отлитый из чугуна олень и мужской торс, вытесанный из белого камня, — ни рук, ни ног, ни головы. Пели птицы, это был единственный звук.
Слик пошёл по подъездной аллее к серому дому, ничего другого ему, похоже, не оставалось. В конце дороги за домом виднелись постройки поменьше и широкое плоское поле травы, где трепетали на ветру планеры.
Сказка, подумал он, поднимая глаза на широкий каменный выступ над входом в усадьбу, на розетки оконных витражей. Как в кино, которое он видел однажды в детстве. Неужели действительно есть на свете люди, которые живут в таких вот домах? Никакой это не дом, напомнил он самому себе, — только лишь стим-реальность.
— Джентри, — сказал он вслух, — вытащи отсюда мою задницу, ладно?
Слик принялся рассматривать тыльные стороны ладоней. Шрамы, въевшаяся смазка, чёрные полумесяцы грязи под обломанными ногтями. Машинное масло размягчало ногти, и они легко ломались.
Он начинал уже чувствовать себя полным идиотом, стоя здесь посреди дороги. А ведь возможно, кто-то наблюдает за ним из дома.
— Бля, — выплюнул он и свернул на вымощенную плиткой дорожку к дому, подсознательно перейдя на развязный широкий шаг и выпятив грудь, чему научился в бытность свою в «Блюз-Дьяконах».
Сбоку от двери была прикреплена какая-то странная штука: маленькая изящная рука держала в вытянутых пальцах сферу размером с бильярдный шар — всё отлито из чугуна. Крепится на шарнирах, так чтобы можно было повернуть руку и опустить шар вниз. Повернул. Рывком. Дважды. Потом ещё пару раз. Ничего. Дверная ручка была латунной, цветочный орнамент на ней до того стёрся, что стал почти неразличим. Повернулась она легко. Слик толкнул дверь.
И невольно прищурился от бьющего в глаза богатства красок и интерьера. Плоскости тёмного полированного дерева, квадраты чёрного и белого мрамора, ковры с тысячью мягких оттенков, светившихся, как церковные витражи, начищенное серебро, зеркала… Он хмыкнул. Взгляд притягивала то одна, то другая мелочь — столько вещей, предметов, названий которым он не знал…
— Ищешь кого-нибудь, приятель?
Перед огромным камином стоял мужчина. На нём были узкие чёрные джинсы и белая футболка, ноги его были босы, и в правой руке он держал толстый, расширяющийся книзу стакан с ликёром. Слик обалдело уставился на незнакомца.
— Бля, — выдавил Слик. — Ты — это он…
Мужчина покачал коричневую жидкость в стакане и сделал глоток.
— Я ожидал, что Африка со временем выкинет что-то подобное, — сказал он, — но почему-то, дружок, ты не похож на ребят в его стиле.
— Ты Граф.
— Ага, Граф, — отозвался он. — А ты, чёрт побери, кто?
— Слик. Слик Генри.
Граф рассмеялся.
— Хочешь коньяку, Слик Генри?
Он указал стаканом на стойку из полированного дерева, где выстроились в ряд причудливые бутылки; с каждой на цепочке свисал маленький серебристый ярлычок.
Слик покачал головой.
Мужчина пожал плечами.
— С него всё равно не забалдеешь… Прости, что я это говорю, но выглядишь ты погано, Слик. Я так понимаю, что ты не из команды Малыша Африки? А если нет, то что всё-таки ты тут делаешь?
— Меня послал Джентри.
— Какой ещё Джентри?
— Ты ведь парень на носилках, так?
— Парень на носилках — это я. Где конкретно в данную минуту эти носилки, Слик?
— У Джентри.
— Где это?
— На Фабрике.
— А это где?
— На Собачьей Пустоши.
— И как же я там очутился, на этой Пустоши, где бы она ни была?
— Это Малыш Африка тебя привёз. Привёз с девушкой по имени Черри. Понимаешь, я у него в долгу, так он захотел, чтобы я приютил тебя на время, тебя и Черри. Она ухаживает за тобой…
— Ты назвал меня Графом, Слик…
— Черри сказала, что так тебя однажды назвал Малыш…
— Скажи-ка мне, Слик, не выглядел ли Малыш, когда он меня привёз, встревоженным?
— Черри думала, что он был до смерти напуган там, в Кливленде.
— Уверен, что был. Кто этот Джентри? Твой друг?
— Фабрика принадлежит ему. Я тоже там живу…
— Этот Джентри, он ковбой, а, Слик? Компьютерный жокей? Я хочу сказать, что, если ты здесь, он должен рубить в технике, так?
Теперь пришла очередь Слика пожать плечами.
— Джентри, ну… он вроде художника. У него полно всяких теорий. Вообще это трудно объяснить. Он присобачил несколько проводов к той штуковине на носилках… ну к той, куда ты подключён. Сначала он попытался вывести изображение на проекционный стол, но там оказалась только эта дурацкая обезьяна, что-то вроде тени, поэтому он уговорил меня…
— Господи… впрочем, не важно. Эта фабрика, о которой ты говорил, она где-то на задворках? Сравнительно малодоступна?
Слик кивнул.
— А Черри, она что-то вроде нанятой медсестры?
— Да. Сказала, у неё диплом медтеха.
— И никто ещё не приходил меня искать?
— Нет.
— Это хорошо, Слик. Потому что если кто-то придёт, кто-нибудь, кроме этого ублюдочного крысёнка, прошу прощения, нашего общего друга Малыша Африки, то у вас, ребята, могут быть серьёзные неприятности.
— Да ну?
— Вот тебе и «да ну». Выслушай меня, идёт? Я хочу, чтобы ты запомнил, что я тебе скажу. Если у вас на этой вашей фабрике появится хоть какая-то компания, единственная ваша надежда — это подключить меня к матрице. Понял?
— А как ты стал Графом? Я имею в виду, что это значит?
— Бобби. Меня зовут Бобби. «Граф», а может быть, правильнее было бы «Счёт» — «прерывание на счёт ноль», знаешь? Впрочем, не важно, и то и другое было когда-то моим прозвищем, вот и всё. Как ты думаешь, ты запомнил, что я тебе сказал?
Слик снова кивнул.
— Хорошо. — Бобби поставил стакан на деревяшку с чудными бутылками. — Слышишь? — спросил он.
За открытой дверью по гравию прошуршали шины.
— Знаешь, кто это, Слик? Это — Анджела Митчелл.
Слик повернулся. Бобби Граф, или Счёт, смотрел в окно на подъездную аллею.
— Энджи Митчелл? Стим-звезда? Она тоже здесь?
— Как сказать, Слик, как сказать…
Слик увидел, как мимо прокатил чёрный автомобиль.
— Эй, — начал было он, — Граф, то есть Бобби, что…
— Спокойно, — сказал Джентри, — просто посиди. Спокойно. Спокойно…
Глава 25
Назад на восток
Пока Келли и его ассистенты готовили для предстоящей поездки её гардероб, Энджи чувствовала, будто сам дом оживает вокруг неё, готовясь к одному из своих коротких периодов запустения.
С того места, где она сидела в гостиной, до неё доносились голоса, чей-то смех. Одну из ассистенток, молоденькую девчушку, одели в синий полиуглеродный экзо, что позволило ей сносить вниз кофры от «Эрме», будто невесомые блоки пенопласта. Тихонько жужжащий скелет поверх человеческого тела мягко шлёпал вниз по ступенькам плоскими динозаврьими лапами. Синий скелет, кожаные гробы.
Тут в дверях появился Порфир.
— Мисси готова?
Парикмахер успел облачиться в длинное свободное пальто из тонкой, как ткань, чёрной кожи, над каблуками чёрных лакированных сапог посверкивали шпоры из горного хрусталя.
— Порфир, — улыбнулась Энджи, — ты выглядишь прямо как муфтий. Надо бы нам устроить шоу-выход в Нью-Йорке.
— Камеры там установлены в твою честь, не в мою.
— Да уж, — протянула она, — в честь моего «нового включения».
— Порфир будет держаться на заднем плане.
— Никогда не думала, что ты станешь беспокоиться о том, что можешь вдруг кого-то затмить.
