Наталья Лукьянова - ВИА «Орден Единорога»
— Что-что ты сказал? — вежливо переспросил, оборачиваясь дракон. Тут ему нечаянно отрыгнулось пламенем. Мифическое животное притворно покраснело и извинилось.
Пашка вскочил на ноги и в мистическом ужасе уставился на стремительно раздуваемую ветром кучку пепла, оставшуюся на месте некогда могучей бандитской группировки. Из горла участкового инспектора вырвалось жалкое полузадушенное: а-а-а…
— Что-то случилось? Ах, ты, Боже мой, какая неприятность… — пробормотал с самым невинным видом небесный мент. — А у тебя, кстати, как с пищеварением? Вот меня, знаешь, иногда пучит. И еще изжога с рыцарей. Сколько раз зарекался не употреблять в пищу острое.
На площади минорно потрескивая тлели вонючки, балделки и прочее химическое оружие из арсенала тролля. Группа спасения растерянно перекуривала, присев на краю эшафота рядом с догорающей от прямого драконьего плевка в цель неудавшейся виселицей. Битька то ли спала, то ли потерялась в забытьи после пережитого на коленях оруженосца. Тот со смешанной гримасой нежности и ненависти рассматривал следы кровоподтеков и ссадин на ее худеньком личике. Нежность относилась к девочке, а ненависть, к , увы, более недостижимым врагам. По этому поводу О' Ди Мэй и Санди Сандонато слегка сердились на дракона: не довелось им лично посчитаться с Битькиными палачами. Зато местные жители в глубине души очень даже довольны были таким изящным решением казалось неразрешимой проблемы (хоть вслух говорить о том стеснялись). Впрочем, вполне естественно, что им было не по себе: все-таки были люди — раз и итоговый продукт крематория. Хотя на людей-то как раз мало было похоже…
Ну да думать о том долго, было недосуг. Была проблема посерьезнее.
Чем обычно заканчиваются сказки? Ага, свадьбой. А советские сказки? Две девочки с ключиком, в красных галстуках и освобожденный ими мальчик в лохмотьях весело поют про гордо реющий на ветру красный флажок, а все враги тем временем превращаются в достаточно безвредных лягушек и гадюшек. После чего девочки с сознанием выполненного пионерского долга отправляются до дому до хаты, а освобожденная страна погрязает в хаосе гражданской войны.
— Почему они не уходят? Тут до города не далеко… — обеспокоено шепнул на ухо Родиону Санди, оглядываясь на нерешительно тусующийся по периметру площади контингент. — Их же поди родители ждут. Надо объявить им, что они свободны. А то, может, они думают, что теперь мы их хозяева?
— Ничего они не думают, — тяжело вздохнул Родион. — И хозяевами они нас не считают. Им такое и в голов не придет — во всех киношках герои-освободители никого не порабощают по определению, и потом у нас, ха-ха, свободная страна. Скорее они нас за инопланетян принимают. И ждут продолжения фильма… Да и идти им, вполне возможно, не куда: скорее всего, это все юные бомжики и дети алкашей. Деклассированный элемент. Им здесь лучше, чем дома было Впрочем, мы их восхитили, так что можем брать и вести… Еще бы знать куда…
У ворот лагеря послышался шум мотора и шорох шин. Сидевшие на эшафоте соскочили и потянулись за разнокалиберным оружием.
Но Родион уже махнул однополчанам смущенно рукой, сидите, мол. На бетонной дорожке, ведущей к площади показалась бегущая Ася.
Уговорить ее остаться дома удалось с большим трудом. Может и вовсе не удалось бы, если бы Ася не понимала сама что, во-первых, будет только помехой мужу, который станет больше думать о ее безопасности, чем о чем угодно (а от самой от нее толку, с ее ручками); во-вторых, не смотря на всю демократию их супружеских взаимоотношений, Ася признавала, что мужчине важно, когда некоторые дела остаются чисто мужскими, ну а в-третьих, «есть Аделаид, значит есть…»соответственно, все время после того, как муж переступил порог из квартиры, она истово молилась.
Ну и в-четвертых, Ася приехала не одна, а с двумя хорошими знакомыми с медицинским образованием.
Впрочем, все это не мешало ей сходить с ума от беспокойства.
Ася с разбега ткнулась в необъятную грудную клетку мужа, и они на секунду замерли, как бобрята Чикени и Чилеви из книжки «Саджо и ее бобры».
Большего они, из-за своего педагогического образования не могли себе позволить в присутствии такой обширной, по большей части несовершеннолетней аудитории. Несмотря на активную пропаганду публичных поцелуев взасос, обрушивающуюся с телеэкранов.
И хотя у подошедшей к группе освободителей Аси глаза были красные, а нос пошмыргивал, она тут же положила конец всеобщей рассеянной растерянности:
— Нужно организовать приготовление и раздачу пищи.
Аделаид готовно щелкнул каменными пятками:
— Обед из разряда «Явился король, не изволив предупредить»! Айн момент! — тролль ткнул мохнатым безапеляционным пальчиком в пятерых детей, безошибочно угадав умеющих чистить картошку и резать лук, и те послушно, более того с готовностью поспешили за ним к кухонному блоку.
А там, в пустоте оставленного противником бастиона удивленно хлопала крылом форточка с выломанным вентилятором. Ей было чему удивляться, ведь через нее со скоростью пушечных ядер кухню покинули тетя Паша, тетя Маша и Эльвира Казимирокавсовна Бидескас, три женщины-поварихи, чьи габариты с размерами форточки просто не сопоставимы.
Вот такой эффект на работниц ножа и поварешки возымело наблюдаемое в замочную скважину приближение к их рабочему месту нереально маленького взлохмаченного существа, имеющего вид угрюмый и деловитый.
Теперь Эльвира Казимировкасовна, тетя Маша и тетя Паша тремя раскрасневшимися поросятами из одноименной сказки, или даже тремя бегемотиками в белых халатах и тапочках на босу ногу шустро удалялись прочь от лагеря на четвереньках.
Если бы кто-нибудь задался целью настичь их, это вполне можно было бы сделать, отслеживая путь от прорванной в колючей проволоке дыры по небольшой свежей просеке в лесу. Время от времени на смятой траве или в искалеченных кустах можно было найти палку колбасы, пакет майонеза или баночку икры: женщины постепенно избавлялись от того, что могло бы отяжелить их путь или совесть (участь).
ГЛАВА 35
Ей-богу, трудно решить, имеет ли смысл пересказывать на этих страницах один из самых тяжелых, трудных и муторных разговоров этой истории, состоявшийся после обеда. Тем более что суть решаемой во время него проблемы, возможно, малопонятна будет жителям иных миров, и слишком ясна соотечественникам Битьки, Аси, Родиона и прочих пермяков, яйвинцев и солнцекамцев. Такой разговор всегда будет отдавать публицистикой, педсоветом и человеческой гнильцой.
Ася: Есть ли у нас долг перед обществом? Жителям экс-Союза так долго вдалбливали в голову, что кроме этого священного долга у них никакого другого и быть не может, что теперь любое посягательство на пресловутую свободу их космической личности вызывает обильную и продолжительную рвоту. Но никто не спешит почему-то уезжать в тайгу или еще какие-нибудь дикие и неисследованные земли и жить натуральным хозяйством и медитациями в гордом, исполненном осознания своей неповторимости одиночестве. Живем, едим выращенный и испеченный кем-то другим хлеб в построенном кем-то другим доме, перемещаемся на изобретенном и построенном кем-то транспорте, пользуемся регулярно прочищаемыми тоже не нами удобствами. И при всем при этом якобы никому ничего не должны.
Есть ли у нас долг перед обществом? Есть ли жизнь на Марсе? Все еще тошнит?
Рэн О' Ди Мэй: Из них никто, никто не вступился за Беату. Никто даже не попытался. Я боюсь, что с них сталось бы по приказу этих уродов даже смеяться и радостно хлопать в ладоши, когда ее убивали бы… Если бы это было у нас, лучше всего было бы отправить их всех по монастырям на воспитание и спасение их душ. Но ваши церкви сами нуждаются в помощи и спасении. Я… Я смотреть не могу на этих, как они тут называются, подростков? Хотя, наверное, не столько от презрения, сколько от жалости… В баронстве… В баронстве всем этим покалеченным рабам, по крайне мере, было куда уйти. У них был дом. А у этих нет даже дома… Я не представляю, что делать, но, боюсь, мы не имеем права оставить все как есть.
Рыцарь-энтрайд Константин Акунщиков: Как раз наоборот. Вы не имеете права вмешиваться. По всем писаным и неписанным законам междумирных отношений. Может, я покажусь Вам жестким и циничным, господа, но довольно уже гулять по соседним мирам, как у себя дома. Я пока затрудняюсь принять решение по двум этим непонятно с какой стати материализовавшимся духам. Возможно, что это даже и не в моей компетенции теперь. Но всем остальным пора в Шансонтилью. Я вообще, признаться, переживаю на ваш, например, Рэндэлл О' Ди Мэй счет, с Вашей этой так же невесть откуда взявшейся способностью перемещаться куда не следует.
Ася Лученко: По большому счету, это и правда наше дело. Только, честное слово, я не представляю, что мы сможем сделать. Конечно, да простят меня присутствующие за нецензурное выражение, но коммуну бы организовать, как у Макаренко. Что-то вроде того. Вот только, боюсь, не найду в себе силенок стать так резко Макаренкой. И не думаю, что кому-нибудь из нас это по зубам. Нужны деньги, помещение, земля. Здесь оставаться, ясно, нельзя. Если этот лагерь был собственностью любезно уничтоженного господином драконом дяди, то в любой момент могут появиться не менее неприятные его наследники.
![Олег Геманов - Первый инженер [СИ]](/uploads/posts/books/63823/63823.jpg)
