Иван Тропов - Опаленная колыбель
— Военный переворот? — Дымок угадывает.
— Да.
— Но… подождите, — Дымок головой мотает, не поймет что-то никак. — Военные готовили переворот до того, как мы расправились с Дядюшкой и почти победили императора, так? Они готовили переворот, когда Конфедерация трещала по швам, и заговор военных можно понять… Но станут ли они устраивать переворот сейчас, когда опасность отступила и отодвинулась на несколько месяцев?…
— Вы, Дима, оцениваете ситуацию достаточно трезво, — Фейнман грустно улыбается. — Кроме того, вы целиком владеете информацией о происходящем. А поставьте себя на место военных. На них за несколько часов обрушилось море новой информации, во многом противоречивой. Они ведь не знали ни про ловушку Дядюшки, ни про готовившийся удар из Хоккайдо… Сейчас они утеряли не только контроль над ситуацией, но даже толком не понимают, что происходит. А учитывая присущую военным всех времен и народов склонность реагировать с на любую неожиданную ситуацию с некоторым запозданием… Впрочем, сейчас это окажется лишь на пользу Конфедерации. Они будут действовать по заранее заготовленному плану.
— Значит, ждешь переворота, Ричард? — Стокер говорит.
— Да. Переворот может случиться с минуты на минуту.
— Но… Но это же диктатура! — Дымок бормочет. — Никакой демократии… Это немногим лучше ошейников императора… Как вы можете так спокойно об этом говорить?!
— Сейчас здесь будет править не разум, а психология, — Фейнман пожимает плечами. — А бороться с законами природы невозможно.
— Но их можно использовать в своих целях! — Дымок вскидывается.
— Можно, — Фейнман говорит мирно. — Но прежде, чем их использовать, эти законы надо изучить и найти механизмы управления ими.
Затих Дымок. Надолго.
— А вы еще не научились? — наконец тихо спрашивает.
— Мы кое-что сделали, — Фейнман так же тихо отвечает. — Но работы еще очень много. Хотите помочь нам в этом, Дима?
Дымок только глазами хлопает.
Тут Фейнман его под самые жабры поддел. Он ведь о полете в лунную колонию мечтал, еще когда мы из Москвы сбегали! Или еще раньше?… Что там император говорил по этому поводу? Он ведь не дурак, особенно в таких делах… Ладно, теперь-то уж что… В любом случае, сейчас-то Дымок только о лунной колонии и мечтает. Только из гордости еще не начал в гости напрашиваться… А теперь Фейнман его сам приглашает! И навсегда!
Крючок нехилый. Да еще с какой наживкой… Не просто так Фейнман про свое любимое социомоделирование заговорил. Заразил он Дымка этим, похоже. Дымок ведь любую загадку и нерешенную проблему как личный вызов воспринимает…
Уставился Дымок на Фейнмана, и молчит.
— Кстати, господа! — Фейнман нас глазами обводит. — Я собираюсь покинуть Конфедерацию в самое ближайшее время. И вам тоже не рекомендую здесь задерживаться.
— В смысле, выметаться отсюда пошустрее? — говорю. — Вы что, серьезно это все, про переворот?
И в этот раз план Дымка без «но» не обошелся?…
Или это не из-за Дымка уже? Многовато это, даже для братишки… Может, эти «но» — не его решений беда, а свойство мира? Вселенная так устроена, что справился с одной проблемой — ожидай следующей?
— Да. Если без красивых слов, то отсюда надо убираться, — Фейнман говорит серьезно. — Риск переворота слишком велик.
— Но вам-то чего бояться? — говорю. — Вы же и ваша лунная колония эту Конфедерацию и создавали, и сто лет с ней нянчились…
— Польщен, весьма польщен такой оценкой моей деятельности, — Фейнман усмехается. — Но вы, видимо, плохо представляете себе психологию бюрократов от военных. Я буду арестован как советник свергнутого Янга, предателя интересов Конфедерации. Стокер — как враг Конфедерации, добывший симы для императора, что едва не вызвало распад Конфедерации. Вы, Серж, как шпион и пособник императора, нанесший ущерб дюжине боевых флаеров Конфедерации. Анна…
Тут Фейнман на Анну покосился и лоб себе трет, словно задумался о чем-то. Но потом головой мотает, словно какую-то мысль отгоняет, и усмехается.
— Анна — как шпионка враждебного Иркутска, входящего теперь в Империю. Дима… ох, на Дмитрия столько всего навешают, что приговор даже военного трибунала растянется на несколько часов.
— Но ведь все эти обвинения совершенно абсурдны! — я не выдержал.
— Для вас, Серж, — Фейнман говорит грустно. — Для меня, для нас. Но не для военных, устроивших переворот.
— Ты действительно опасаешься переворота в ближайшие часы, Ричард? — Стокер озабоченно хмурится, даже с диванчика встает.
— Да, Стокер, — Феймнан тоже поднимается. — Можете считать это официальным прогнозом ведущего специалиста института социомоделирования, — усмехается невесело.
Снова на Дымка смотрит.
— Ну что, Дима? — говорит мягко. — Вы принимаете приглашение в лунную колонию? Я думаю, если вы присоединитесь к нашим исследовательским программам, мы сможем добиться куда больших результатов…
Дымок от удовольствия аж запунцовел. Кивает согласно. Сказать что-то он тоже собрался…
Но только рот открыть и успел — а до слов дело так и не дошло. Потому что дверь в апартаменты Фейнмана не то, что распахивается — словно выпрыгивает из дверной коробки! Ручки о стены так врезали, что обделочный пластик захрустел и трещинами покрылся. Да и сами двери из петель только каким-то чудом не вылетели.
А в комнату уже вооруженные ребята набиваются. В броне, с карабинами…
Я даже решил, что у меня дежа вю началось. Но присмотрелся — нет, не дежа вю. Это не особисты, это военные. Форма чуть другая, и у карабинов стволы длиннее… И вежливости на этот раз никакой.
— Ни с места! — рявкают вразнобой. — Руки за голову! На колени!
И в дверях не стоят, помочь так и норовят — разве что по почкам прикладами не прикладывают.
И ничего не сделаешь. Десяток человек в боевой броне с винтовками наизготовку — против этого никаких рецептов, если у тебя самого ни брони, ни пулемета… У меня целых два есть, да только не здесь, а на городской стоянке перед туннелем — не разрешено здесь чужакам огнестрельное оружие внутри города носить. Только ножи у меня и остались — а много ли с ними сделаешь?…
Но я все-таки решил рискнуть.
Поэтому сразу же валюсь на пол и руки за голову послушно закладываю. Даже замком сплетаю. На лицо побольше страху нагоняю — а сам изо всех сил скрючиваюсь, чтобы меньше казаться.
Солдаты уже наручниками гремят. Но я и не сопротивляюсь. Даже помогаю им усердно. Все, что угодно — лишь бы не обыскивали тщательно! Автоматические ножны на предплечьях не такая уж частая штука. Да и куртка у меня из толстой кожи и со свободными рукавами… Может, не заметят?…
И точно. Им и в самом деле не до тщательного обыска. Спешить надо — переворот, все-таки! Не сопротивляемся, уже хорошо. Станнер из-за пояса вырывают, руки за спиной сковывают. По груди руками прошлись, маленький складной нож из кармана вытащили.
А ножи на предплечьях пропустили…
Не все потеряно, значит. Ножи при мне остались, а одна пара наручников — не так уж и много.
Четверо солдат дальше по комнатам разбегаются — апартаменты у Фейнмана не маленькие, натуральный лабиринт, насквозь все комнаты не разглядеть. А офицер на нас со Стокером косится.
— Ох и жлобы же эти нейтральные… — бормочет с завистью.
Сами-то конфедералы не только желтокожие и узкоглазые, но и мелковатые. А мы со Стокером и по европейским меркам не так чтобы мелкие, да еще накачены как надувные шарики.
— Этим двоим на ноги тоже наручники, — командует.
Этого я и опасался…
Но теперь на рожон лезть поздно — руки-то уже скованы! А против восьмерых с винтовками… Может, они и мелкие — но в боевой броне. Нет. Не рискну. Хоть и не трус я — но не настолько дурной.
Сковывают солдаты нам со Стокером ноги. Раздает офицер приказы — и выметаются они из апартаментов. Переворот, все-таки! Не одних нас надо во избежание повязать. Сейчас в городе президенты всех городов Конфедерации. Да каждый с личной охраной… Это сколько чужаков и изменников! Работать и работать. Так что ребята дверьми погромче хлопнули и дальше понеслись.
Шестеро понеслись, и офицер с ними. А двое нас караулить остались.
Двое — не десяток, но тоже немало. Особенно когда эти двое в броне и с оружием, а на тебе две пары наручников…
И напряжены они ужасно. Хоть мы все, даже Анна, в наручниках, и на полу лежим — а ребята все равно винтовки не откладывают. Даже не опускают! Дулами нас по очереди обводят, словно мы вот-вот на них бросимся.
— Господа… — Фейнман вежливо начинает.
Но они только дулами дергают.
— Можно узнать, по какому… — Фейнман упрямо продолжает.
Солдаты мигом окрысились.
— Молчать! — в два голоса рявкают. — Лицом в пол!
И еще доходчивее дулами дергают. А кроме винтовок у ребят и станнеры к поясам подвешены. Знать бы еще, парализующие там иглы или боевые…
