Надежда Первухина - Конец света сегодня
– Что, третьей серии? Шестицилиндровый двигатель?
– Ага, кое в чем ты разбираешься. Да, именно такой «БМВ». Ключи в замке зажигания. Садишься, аккуратно выруливаешь и шпаришь по трассе М-1 до Калькутты. А там сориентируешься по карте и отправишься в Дели.
– Замечательно. Я не умею водить машину – это раз. Я не знаю, где Калькутта. Это два. На кой хрен мне ехать в Дели – это три.
– Отвечаю дураку. Это тело с развитой моторикой. Оно знает, как водить машину. Раз. В машину встроена система навигации, с которой можно добраться не то что до Калькутты, а до Марса, – два. В Дели тебе нужно для того, чтобы хоть иметь представление о своем сопернике Собхите, – три.
– А в Бардо?
– Будет тебе и Бардо. Все понял?
– Как не понять.
– Ну все, давай двигай шикарной попой, а я буду здесь лежать и изображать несчастного тебя. Удачи!
– Мерси.
Сидор мелкими женскими шажками досеменил до двери, осторожно отодвинул ее и выглянул в коридор. Никого. Только все белое – стены, пол, потолок…
– Вали! – услышал он напутствующий шепоток Юдифи.
И он свалил. Переместился по коридору, скоренько нырнул за стальную дверь и, подобрав подол платья, стал спускаться по лестнице.
– Господи, если ты есть, в чем я сильно сомневаюсь, – сказал перед этим Сидор, – сделай так, чтобы мне никто не встретился по дороге!
Видимо, Небеса на сей раз были благосклоннее к многострадальному журналисту. Лестница была пуста. Сидор выбрался на улицу. Тут его поджидала жуткая жара – впрочем, тело Юдифи не потело по каким-то непонятным причинам, может, она «Рексону» в геном ввела? – так вот, Сидор проскочил мимо мусорных баков и буквально нырнул в чрево кабриолета. Рука сама собой повернула ключ в зажигании, поворот руля – и машина буквально вылетела за ограду больницы. Сидор даже не успел махнуть окнам больницы рукой на прощанье.
Шестицилиндровый двигатель показывал все, на что способен. Навигационная система, явно не «ГЛОНАСС», направляла машину по оптимальному маршруту. Оставалось только следить за безопасностью движения.
К концу дня Сидор въехал в Калькутту и понял это лишь по тому, что постройки клошарного вида сменились супермаркетами и высотками спальных районов.
И тут зазвонил мобильный телефон, который доселе мирно лежал на приборной панели.
Сидор вздрогнул. Потом подумал, что от него не убудет, если он ответит на звонок. Мало ли что…
Он включил прием.
– Алло?
– Привет, дорогая, – заговорил звучный баритон. – Как духи́?
– Неподражаемы, – чужим голосом ответил Сидор, сам не понимая, почему должен был так ответить.
– Рад за тебя, – продолжал мужской голос. – Тебе всегда нравилась элитарная парфюмерия.
«Черт, – подумал Сидор. – Это, наверное, любовник Юдифи. Вот меня угораздило!»
А голос меж тем продолжал:
– Ты уже в Калькутте?
– Да.
– Задай новую программу навигатору. Улица Чениз-бай, семь. Там я буду тебя ждать.
– Отлично.
«Как я задам программу навигатору???»
– Надеюсь, милая, ты помнишь, что задавать новые параметры навигатору можно просто голосом.
– Конечно, дорогой.
«Ура!!!»
– Тогда жду тебя.
– Жди, жди.
И, только отключив телефон, Сидор осознал, что его собеседник да и он сам говорили на хинди.
Он произнес навигатору команду отправить машину на улицу Чениз-бай, семь. Отчаянно захотелось курить, хотя Сидор никогда не был пристрастен к этой привычке. Рука сама собой шлепнула по бардачку, и на сиденье упала пачка сигарет «Голуаз» и золотая зажигалка данхилл.
– Вот тебе и вот, – сказал Сидор. – Я еще и курю.
Он с наслаждением затянулся сигаретой.
Улица Чениз-бай, сплошь застроенная домами среднего класса, напоминала каменную кишку с проплешинами газонов. Трава на газонах была ломкая и пожелтелая, а дома давно требовали ремонта. Здесь, как и везде в Калькутте, роскошь и нищета мирно соседствовали и не переходили друг другу дорогу.
Дом номер семь оказался двухэтажным, из красного кирпича. Окна были затянуты органзой, на крылечке стояли фуксии в горшках.
Сидор остановил машину и застыл сам. Входить в дом? А вдруг это ловушка? А вдруг его незнакомый собеседник поймет, что Юдифь – не совсем Юдифь? И сделает что-нибудь членовредительское?
Тут открылась дверь особнячка, и на пороге появилась индианка в пурпурном сари.
– Госпожа приехала! – воскликнула индианка, и Сидор понял, что ему надо выбираться из машины.
Он и сделал это – довольно неуклюже, надо сказать. Платье все время путалось под ногами, а каблуки норовили подвернуться и вообще сломаться.
– Как вы себя чувствуете, госпожа? – меж тем заботливо спрашивала индианка.
– Устал…а, – шепотом сказал Сидор.
– Прошу вас, госпожа, пожалуйте в дом.
Сидор «пожаловал».
Индианка провела его в большую светлую комнату с чрезвычайно изящной мебелью. В кресле из ротанга сидел мужчина, который показался чем-то знакомым Сидору.
– Дорогая! – Мужчина встал. – Как я рад тебя видеть в полном здравии! Обними же меня!
Сидор обнял. И тут мужчина прошептал ему на ухо:
– Я знаю, кто вы.
Сидор понял, что лицо Юдифи побледнело, как снятое молоко.
– Дорогая, ты устала с дороги! Идем в столовую. Рани уже приготовила чай. Твой любимый, травяной с ромашкой.
– Хорошо, – прошептал Сидор.
И тут в комнату вбежал зверек, чем-то напоминавший хорька.
– Наш мангуст рад тебя видеть, дорогая, – сказал мужчина. – Он переловил всех змей в округе.
– Умница, – похвалил Сидор вставшего на задние лапки мангуста, а в это время у него в голове всплыла как поплавок информация: «Мангуст малый (Herpestes auropunctatus), ареал обитания от Ирака до Индии и Малайзии, акклиматизирован в Вест-Индии, на Гавайских островах и островах Фиджи…»
Заглушая эту дурацкую информацию, Сидор сказал мангусту:
– Ах ты крошка!
– Ты помнишь, как его зовут? – пытливо спросил мужчина у Сидора, и тот автоматически ответил:
– Мганга.
– Верно. Ступай, Мганга. А мы идем в столовую.
В столовой они сели за стол и принялись пить прохладный, с нежным привкусом ананаса и ромашки чай. Индианка вышла, и никто не мог помешать разговору.
– Итак, Сидор, ведь вы же Сидор, верно?.. – спросил мужчина.
– Верно, – сказал Сидор.
– Я предполагал, что Юдифь обменяется с вами телом, мы часто это практикуем. Что ж, вы на свободе, но отнюдь не в безопасности. Но безопасность я вам обеспечу. Я повезу вас в Дели лично.
– Юдифь ничего мне не говорила об этом.
– Верно. Мы согласовали этот вопрос чуть позже, когда вы выехали, а Юдифь заменяла вас на больничном ложе.
– Что ж, не буду отказываться от вашей помощи. Я не представляю, как смог бы добраться до Дели один.
– Именно поэтому мы с Юдифь и разработали новый план. Сейчас вы отдохнете, примете ванну – вам ведь надо беречь это тело! – а потом Рани подаст ужин.
– Что ж, это было бы кстати.
Сидор напился чаю, посидел немного на террасе, пока Рани готовила ванну, поосматривался. Все было настолько мирно и тихо, что Сидор задался вопросом: а не брехня ли это все, насчет конца света-то? И потом, этот мальчик… Ну как может быть ребенок воплощением мирового зла?! Сидор всегда предполагал, что дети невинны по своей натуре, а тут такое…
– Госпожа, – появилась Рани и поклонилась. – Ваша ванна готова.
Ноги сами привели Сидора в ванную. Здесь он сбросил на пол запыленную одежду и погрузился в теплое блаженство из ароматической воды и густой пены. В глазах аж защипало слегка, до того много служанка развела в воде разных ароматических масел.
Сидор удобно устроился и задремал. Снилась ему просторная закатная степь с высоким ковылем. По этой степи двигался отряд конников. Впереди на гнедом коне скакал, по-видимому, предводитель с перевязанной бинтами головой, и в душе Сидора зазвучала песня:
Шел отряд по берегу, шел издалека,
Шел под красным знаменем командир полка.
Голова обвязана, кровь на рукаве.
След кровавый стелется по сырой траве.
Сидор открыл глаза. Возле ванны стоял давешний джентльмен. Абсолютно голый и с хорошей степенью эрекции.
С нашего журналиста мигом слетел сон. Он сжался под водой, притянул колени к высокой груди.
– Вы что? – возмущенно пискнул он джентльмену. – Вы же знаете, кто я!
– Это неважно. – Джентльмен уже влезал в ванну и даже не прикрывал, гад такой, свое обширное достоинство. – Сейчас ты в теле Юдифь. А мы с Юдифь давние друзья.
– Вот гадство!
– Никакое не гадство. А тебе, как журналисту, Сидор, полезно будет узнать, что испытывает женщина во время любовных игр.
– Всю воду расплескал…
– Рани подотрет. Иди к папочке, моя сладкая!
