Надежда Первухина - Конец света сегодня
– Ну конечно, – проворчал Сидор. – Тебя, гада, не волнует то, что я в чужом теле.
Любовничек сделал вид, что не слышал этой досадливой фразы.
Коридор вывел их в круглую, как антикварная табакерка, комнату. Здесь стены были обтянуты бархатом и парчой, так что казалось, будто это будуар какой-нибудь шаловливой леди.
– Вам надо переодеться, – сообщил охранник. – Свежее облачение сейчас принесут.
И точно, в комнату вошли две индианки с ворохом одежд. Сидор стыдливо переоделся в длинную белую рубаху с рукавами и парчовую накидку. Такой же наряд был и у любовника, хорошо, хоть тут их шансы сравнялись.
– Ну все, – сказал охранник. – Дальше пойдете сами.
И указал на занавешенный шторами дверной проем.
– Удачи, – добавил этот индиец им вослед.
Наша парочка распахнула двери и сделала первые шаги…
И оказалась в саду.
Во всяком случае, это место сильно напоминало райский сад. Для тех, кто в раю никогда не был.
Великолепный сад был весь в цвету деревьев, немного напоминавших сливы. Их ароматные лепестки медленно осыпались, но Сидор заметил, что на месте упавшего лепестка сразу же вырастал новый.
– Вечно цветущие сливы, – пояснил гид Сидора. – Вот они как выглядят, оказывается! Раньше я читал о них лишь в мифах. Идем, дорогая.
Они пошли под сенью белоснежных слив по дорожке с таким высоким ворсом, что ноги просто утопали, как в траве. Сидор то и дело осматривался, но не видел ничего, кроме цветущих деревьев. Правда, между ветками он заметил порхающих птиц. Они нежно пересвистывались друг с другом, их сказочное оперение переливалось всеми цветами радуги…
И неожиданно сад закончился. Они стояли перед огромным водоемом, облицованным мраморными плитками. В водоеме цвели красные лотосы, и воздух от их аромата и блеска казался розоватым. На другом берегу водоема стояла резная золоченая беседка с окнами, затянутыми кисеей. На кисее пестрели вышивки, соперничающие красотой и загадочностью с самыми знаменитыми абстрактными полотнами.
– Он там, в беседке, – сказал гид.
– Но как мы попадем туда?
– Здесь есть мост.
– Не вижу никакого моста.
– А я вижу. Сидор, ты не в своем теле, поэтому у тебя затуманено зрение. Идем.
Гид повел Сидора по невидимому мосту. Нашему бедному журналисту приходилось нелегко ступать по пустоте под ногами, но он справился. Они перешли на берег, где стояла беседка.
Сразу же около беседки возникло несколько странных крылатых типов в белых одеждах.
– Мы охраняем покой великого господина, – сказал один из крылатых. – Назовитесь и скажите, по какому вопросу вы осмелились беспокоить великого господина.
– Меня зовут Вишну, – представился гид. – Я врач-педиатр, а это моя жена Юдифь. Мы хотим поклониться великому господину и испросить у него благословения на наши труды.
– Господин никому не дает благословений, – сказал крылатый.
– Но, может, ради нас он сделает исключение? – искательно улыбнулся Вишну.
Повисло напряженное молчание. Крылатые охранники изучали гостей, а гости чувствовали себя крайне неуютно под их пронзительными голубыми взглядами.
– Пропустите их, – раздался за спинами гостей новый голос.
Вишну и Сидор обернулись и не смогли не склониться в почтительном поклоне. Перед ними стоял бог. Да, это был бог, вне всякого сомнения.
Его тело цвета грозовой тучи покрывали многочисленные искусные татуировки, отблескивающие золотом. На мощной шее бога висело три ожерелья: самое короткое – из живых цветов, среднее – из цветов золотых, а самое длинное – из человеческих черепов. Чресла бога были препоясаны чем-то вроде кольчужной юбки из золотых пластин. Каждая пластина содержала искусную гравировку. Лысую голову бога украшал венец, в котором чередовался орнамент из рогов и опять-таки человеческих черепов. Лицо небожителя было бесстрастным и прекрасным. Серебристые глаза изучающе смотрели на гостей, а длинный алый язык мерно облизывал пухлые блестящие губы.
– Так-так… – протянул бог. – Вишну, и с каких это пор ты подался в педиатры?
– С тех самых пор, как ты подался в педагоги, о Мара.
«Мара! – мысленно ахнул Сидор. – Бог зла и смерти! Что он делает здесь? А Вишну?.. Это что же, мой любовник – сам бог Вишну?»
– Хороший ответ, Вишну, – рассмеялся Мара. – Ты всегда был остроумен. Кто это с тобой?
– Моя жена.
– Променял на нее Кали?
– О, прошу тебя, не упоминай при мне имя этой роковой женщины, – усмехнулся и Вишну. – У всех есть маленькие слабости. Моя слабость – эта смертная женщина. Правда ведь, она красива?
– Да, красива. Я с удовольствием украсил бы ее головой один из своих боевых шлемов.
– Хорошо, позднее мы обсудим это. А сейчас, о Мара, позволь нам войти и припасть к стопам великого Собхиты.
– Что ж, войдите и припадите. А я за вами. Я кое-что принес своему питомцу в дар.
И впрямь за спиной у Мары висел плотно набитый заплечный мешок.
Наконец они вошли в беседку. Центр ее занимал большой стол с фонтаном посередине. Из фонтана била вверх струя алмазно сверкающей воды. Вокруг стола стояли лавки, накрытые парчой и роскошными мехами. Но главным конечно же был трон. Золотой резной трон под сенью тончайшей ткани с вытканными на ней звездами.
Трон был пуст. Сидор, он же Юдифь, нервно огляделся вокруг.
– Где же великий господин? – спросил Вишну у Мары.
– Наверное, он читает, – предположил коварный бог. – Или играет с глобусом. Глобус – это его любимое развлечение. Собхита, о Собхита! Снизойди своими лучезарными стопами до нас, грешных! Где ты, мальчик?
– Я здесь, – послышался чистый детский голосок.
Все трое заглянули за спинку трона и увидели потрясающей красоты двухлетнего мальчика, который сидел на ковре и медленно поворачивал стоявший перед ним большой лакированный глобус.
Сидор во все глаза смотрел на ребенка, ставшего Повелителем Мира. Собхита был очаровательно юн и нежен. Его личико не омрачалось никакой каверзой, свойственной детям его возраста, глаза были чисты и невинны. Соразмерно сложенное тело украшала белая рубашка до пят, расшитая диковинными цветами и зверями. На голове мальчика был выступ Будды – ушниша и венец из крупных алмазов. Но крылья мальчика, крылья из тысячи тысяч золотых перьев сияли куда ярче этих алмазов.
– Что ты нашел на глобусе на сей раз, Собхита? – спросил Мара.
– Никарагуа, – сказал Собхита.
– И что там случится? – улыбнулся Мара.
– Я думаю, эпидемия оспы, – промолвил чудо-мальчик и хлопнул в ладоши.
– Замечательно! – просиял Мара. – А теперь познакомься с моими гостями – это бог Вишну и его новая жена.
– Приятно познакомиться. – Мальчик встал и улыбнулся.
И тут впервые Сидор узрел его клыки. Клыки волка, вампира, клыки безжалостного убийцы.
– Взойди на трон, Собхита, чтобы твои гости смогли воздать тебе подобающие почести.
– У-у, – невесело промычал Собхита. – Трон – это так скучно! Давайте лучше выйдем из беседки и поболтаем.
– Нет, Собхита, – мягко, но настойчиво сказал Мара. – Ты должен блюсти себя. Уважай свой сан, и его будут уважать другие. А твой сан высок.
– Выше бога?
Мара едва слышно вздохнул и кивнул:
– Выше бога.
– Хорошо. Тогда я сяду на трон, – обаятельно улыбнулся малыш.
Снова эти клыки!
Собхита оставил в покое глобус (неизвестно, сколько стран было этим спасено) и взобрался на престол. Поболтал короткими, не достающими до пола ножонками в шелковых штанишках. Взял одной рукой небольшой золотой скипетр.
– Ну вот, – сказал мальчик. – Теперь я готов принять гостей.
– Смиренный бог Вишну кланяется тебе, о Собхита, – произнес любовник и поклонился. – А это моя жена Юдифь. Она молчит, ибо в присутствии высшего женщинам положено молчать. Поклонись, женщина.
Сидор молча поклонился, прижав руки к груди. Мара наблюдал за ними внимательным взглядом из-под полуопущенных густых ресниц.
– Побудьте со мною, – предложил им Собхита. – Посмотрите, как я принимаю народ. Это очень интересно. Я люблю людей. Их кровь такая вкусная!
Сидор едва справился с подступившей к горлу тошнотой.
«Он пьет человеческую кровь! О боже!»
Гости сели на лавку, Мара пристроился за троном мальчика, как и положено воспитателю.
– Повелеваю войти просителю! – громко и совсем не по-детски приказал Собхита.
Где-то хлопнули двери, и через некоторое время на пороге беседки появился смуглый человек в длинной рубахе и тюрбане. Человек держал безжизненное тельце малого дитяти.
– О великий, превышний всех богов! – воскликнул проситель и пал на колени. – Прости мои очи за то, что смеют лицезреть тебя!
– Прощаю, – милостиво сказал Собхита. – Чего ты хочешь, человече?
– О превышний, моя единственная дочь умерла, и больше у меня не может быть детей. Горе мне, горе! Молю тебя, о господин, верни моей дочери жизнь, ибо и жизнь и смерть в твоей власти.
