Владимир Черепнин - Бесштановый переворот
— Новая внешность, дабы не омрачать мои эстетические чувства своим настоящим видом?
Преображенная колдунья хмыкнула, как мне показалось, слегка ехидно.
— Как у вас здесь говорится, по фигу мне твои чувства. — Голос также изменился. Из противного скрипучего превратился в бархатистый, грудной с едва уловимой хрипотцой, что ничуть не портило, а даже наоборот. Плюс слегка томные интонации. — Если бы та внешность была моей родной, разве назвала бы я ее образиной? Это мой настоящий облик.
В памяти всплыла как-то оброненная Палей фраза, что тетушка совсем не такая, как кажется на первый взгляд. Тогда я подумал, что речь шла о паскудном характере ведьмы. И стала понятна любовь на грани безумия колдуна-помощника Блюстыла. А ведь думалось, что без приворотных чар, не обошлось. Воспылать такой страстью к безобразной старухе по собственной воле было просто невозможно. А вот к даме, представшей перед моим взором, — запросто. Да и Каласад говорил о появлении в его жизни сводной сестры, как о малолетней девчушке, только тогда я не обратил внимания на нестыковку.
— И зачем весь этот маскарад?
— Я облик сменила, когда в замок нагрянули солдаты. Паля-то объявила себя принцессой, ее бы и пальцем никто не тронул. А со мной не стали бы церемониться. Стражники очень любят хорошеньких преступниц, в определенном смысле. А когда Кирдец под страхом смерти велел подчиненным бережно относиться ко всем арестованным, было уже поздно возвращать свой образ. Сразу стало бы понятно, что я колдунья. Да и попадаться в своем истинном обличии на глаза похотливому козлу Кульдульперпуксу не было никакого желания. Итак, поговорим?
— Поговорим.
Не смотря на изменившийся в лучшую сторону облик Валакалы, я не собирался становиться более откровенным. Скорей, наоборот. Ведь передо мной была не выжившая из ума старуха, как думалось раньше, а умная расчетливая интриганка. Так что требовалось ухо держать востро. И еще появилось ощущение, будто получил щелчок по носу. Возомнил себя всезнающим, посвященным в тайны всех сильных мира сего, то бишь не сего, а того, однако, не пожелай ведьма показаться мне в настоящем виде, ведь так и не догадался бы, кто скрывается под личиной старой карги.
Хотя, как всегда, я умудрился найти в этом колдовском маскараде положительные моменты и для себя. Это много позже я пообвыкся с фактом отсутствия одежды после перемещения и перестал «париться» по этому поводу. А каково мне было бы при первом посещении параллельности, кабы мое неожиданное ню лицезрела не старуха через лорнет, а молодая женщина?
— Поговорим, — повторил я, — итак, что у нас, во-вторых?
— В смысле?
— Во-первых, ты поздравила меня с моей живучестью, вот и спрашиваю: что, во-вторых?
— Имеется несколько вопросов.
— У меня тоже. Так что спрашивай. Думаю, нам с тобой в данный момент надо быть предельно откровенными.
— Естественно.
Ага, как же. Интересный намечался разговор. Я точно знал, что брехать будем оба. Нагло и безапелляционно. С наичестнейшими физиономиями.
— До нас в заточение доходят только обрывки информации. Только то, что можно выудить из слегка околдованных стражников. Это правда, что Того Самого Колдуна казнили?
— Да. Вроде как. — Я, как и прежде, не собирался открываться Валакале.
— Вроде как или действительно казнили? Ты присутствовал на лобном месте?
— Некоторым образом. Точно скажу одно: десятник стражи зашвырнул Того Самого в пасть Глоталки. В этом я полностью уверен.
Мне показалось, что по лицу ведьмы промелькнула тень облегчения. Добрая тетушка. Нашла чему радоваться.
— Хорошо. Одной проблемой меньше. Не люблю неясностей. Ну, а книга, про которую я уже неоднократно спрашивала тебе опять не попадалась на глаза?
Логичнее всего было бы сказать как всегда: нет, не видел ничего подобного. Но какая-то из моих составляющих, из тех, что не всегда дружат с логикой, задала встречный вопрос:
— Это такая большая и толстая, — я руками показал размеры колдовской книги, — в кожаном переплете с синим квадратом посередине?
Видимо Валакала знала, как выглядит главный колдовской талмуд, потому как на точное описание среагировала слегка неадекватно. Позабыв обо всем, она вскочила на ноги, сделала пару шагов в мою сторону и вскричала:
— Да! Да! Это она!
При этом плед остался на полу, да и рубаха распахнулась. Так что она нависла надо мной во всей красе. А я не стал отворачиваться или прикрывать глаза. Даже не подумал. Не все же ей лупиться на мое неглиже. Баш на баш. А посмотреть было на что. Я неспешно окинул идеальную фигуру колдуньи с ног до головы (было от чего Блюстылу голову потерять), затем нашел-таки в себе силы спокойно и равнодушно сказать:
— Нет, не попадалась.
Валакала несколько секунд ошарашено моргала. Сменяя друг друга по лицу пробежали непонимание, разочарование, гнев, а потом до нее дошло в каком виде стоит передо мной, и совершенно неожиданно для меня ведьма покраснела. Быстренько ретировалась обратно на стул и укуталась в плед до самого подбородка. Оказывается, кое-что человеческое ей не чуждо. По крайней мере стыд.
— Откуда тогда знаешь, как выглядит книга?
— Случайно услышал разговор в таверне. Ее мужик один разыскивает. — Заметив, как напряглась Валакала при упоминании еще одного соискателя, я поспешил ее успокоить. — Не знаю кто он и что, но если интересует, каков он из себя, могу описать.
И я, как мог, подробно обрисовал внешность Блюстыла. По явному облегчению на лице ведьмы я понял, описание удалось. Колдунья признала своего помощника.
Пока все получалось нормально. Я хоть и сбрехал, но оставил впечатление искренности, а значит мог надеяться на встречную откровенность, хотя бы частично.
— Теперь ты ответь на пару моих вопросов. Один возник только что, по ходу. Так как в нашей параллельности заклинания не работают, кроме тех, что приводятся в действие звездюлявым камнем, а ты только что поменяла облик, вывод напрашивается сам собой: ты это сделала при помощи кольца.
— Да, в моем колечке два камешка. — Ведьма не стала опровергать очевидный факт.
— Ты и мне могла сделать такое кольцо?
— Конечно, могла.
— И я мог бы менять внешность в любой момент?
— Да. Мог бы становиться даже женщиной. А если было бы потребно принять облик определенного человека, надо предварительно показать мне портрет.
— Но почему ты так не сделала?!
— Так ты же не просил. — Пожала плечами Валакала. — Тебе же потребно, чтобы вместе с тобой перемещалась одежда, это заклинание я еще не подобрала, но постоянно работаю над этим. А про перемену внешности ты ничего не говорил.
Да, не говорил, так ведь и не знал, что такое возможно! В голове зароились мысли сослагательного наклонения. Как могло бы быть, ежели колечко умело бы еще и мой облик менять. Ведь при таком раскладе, многих проблем просто-напросто не могло бы возникнуть. И главное, в голом человеке, появляющимся на улицах Денисовки, никто и никогда не узнал бы меня, учителя информатики. И само собой отпала бы необходимость перемещаться по ночам. Чего стесняться, если на тебя никто не подумает? А что думают денисовцы, воронежцы и прочие обитатели нашего измерения по поводу неординарных поступков, например, Анжелины Джоли, по барабану. Хотя, с Анжелиной уже перебор. Как пить дать, изнасиловали бы. Конечно, любопытственно, каково это быть женщиной, но только чисто теоретически. Скорей всего, я бы выбрал мужика покрупней, типа Шварценеггера или Валуева. Но только, чтобы похожим было лишь телосложение. Тут скромный учитель сверкнул задом, и уже желтый корреспондент нарисовался. Что бы было, коли прошел слух об обнаженной знаменитости?
Стоп. Теперь-то уже поздно об этом размышлять. Остальное доделаю и со своей физиономией. Надо продолжать разговор.
— Ладно, с этим проехали и поехали дальше. Понимаешь, пока я выполнял ваши поручения по оповещению князей, попадал во всякие места и иногда узнавал вещи, не предназначенные для широкой аудитории. Так вот, мне стало доподлинно известно, что у исчезнувшего Сильбульлиона не было детей. Так какого ж ты ввела в заблуждение племянницу, пусть и неродную по крови, но надеюсь не чужую? Да еще подобным образом? Насколько я знаю, выдавать себя за члена королевской семьи — страшное преступление, караемое неминуемой казнью. Ты не могла не знать, что Жезл не засияет в руках Пали. Выходит, заранее обрекала девчонку на верную гибель?
— Ты многого не знаешь. Все могло сложиться иначе, и Паля стала бы королевой. А это гораздо лучше, чем быть приемышем у захудалого барона. По крайней мере, зла ей я не желала. Да и теперь не желаю. Первоначально Палю никто на трон сажать и не собирался. — Неожиданно Валакала, как бы опомнившись, подозрительно спросила: — Надеюсь, ты не проникся благоговейными чувствами к королевской власти? Не стал считать свержение Кульдульперпукса святотатством и тягчайшим грехом?
