Александр Маслов - Сапожок Пелесоны
Здесь и другие девы увидели букетик, повисший в воздухе без всяких причин. На их лицах проступило милое обалдение.
– Кто здесь? – робко спросила другая непорочная дева, приподняв копье.
Бланш Дебош, как истинный рыцарь и человек чести не смог уклониться от ответа на прямой вопрос и застенчиво сообщил:
– Я…
– Кто «я»? – милое обалдение на лице стражницы сменилось очень недобрым подозрением.
Я забеспокоился, что Дебош будет кристально честным и в этот раз: назовется настоящим именем, не забудет перечислить родословную и свои подвиги во имя Истины.
– Кто «Я»?! – с агрессивным любопытством, спросила старшая стражница и ткнула тупым концом копья между стеблей гиацинтов.
Послышался неприятный хрустящий звук, и я заподозрил, что у племянника нашего архивариуса стало на несколько зубов меньше.
– Я – Юния! – воскликнула Рябинина из-за спины Бланша, чуть раньше, чем он успел открыть рот.
Звучало это не слишком убедительно, но все ж лучше бы, чем имя и фамилия нашего рыцаря.
– Юния? А-а-а… – илийка с длинными распущенными волосами хотела сказать что-то еще, но именно в этот важный момент святого явления богини дар речи покинул ее, и она замерла, скруглив губы и счастливо блестя глазами.
– Ага. Ваша богиня Юния, – подтвердила Анна Васильевна. – Открывайте, девочки, двери, мне нужно эти цветочки к своему алтарю возложить.
– В честь праздничка… – нашептал я Аньке, восторгаясь ее сообразительностью.
– В честь праздничка! – задорно выпалила она.
Неожиданно Бланш Дебош начал терять невидимость: под гиацинтами проступила едва заметная фигура, сотканная словно из тумана, мерцающего тихими жемчужными отблесками. Я забеспокоился, что подобное происходит со всеми нами, но нет: ни архивариуса, ни Элсирики, ни себя самого я не видел. Ночной воздух вокруг меня был по-прежнему прозрачен, только впереди тускло светился силуэт рыцаря.
– Богиня! Наша Пречистая! – восторженно произнесла дева в бирюзовой тунике и медленно опустилась на одно колено.
– Владычица Небесная! Юния!!! – потрясая копьем, выпалила другая стражница.
Илийки, стоявшие у колонны, бросились открывать дверь. Тяжелые створки заскрипели, разошлись, и перед нами открылся ритуальный зал, озаренный медным колышущимся светом.
– Вперед, Дебош, – прошептал я, злясь на нерасторопность рыцаря.
Он сдвинулся с места лишь после моего легкого пинка. Когда мы вошли, снова раздался звонкий голосок Рябининой, вполне справлявшийся с ролью богини:
– А теперь, девочки, дверь закройте. И не впускайте сюда никого, пока я не освящу храм и не позову вас!
– Да, Пречистая! – с готовностью отозвалась старшая из стражниц. – Мы только сбегаем за Фелосеей, чтобы все разделили радость твоего пришествия!
Возразить Элсирика не решилась. Тут же тяжелые створки скрипнули и закрылись, оставляя нас одних перед статуей истинной богини. Выждав с полминутки, я поспешил к мраморному трону. Библиотекарь с племянником и Рябинина, судя по грохоту шагов, метнулись за мной.
– Сумку, господин Дереванш! – потребовал я, опускаясь возле ключевого отверстия под рельефом змеи.
– Постой, Булатов, – прошептала рядом Элсирика. – Ты уверен, что начинать нужно отсюда? На постаментах под знаками сокола и стрелы тоже есть дырки. Если ты засунешь ключ куда-нибудь не туда… Засунешь не в правильной последовательности, может получиться не очень хорошо. Например, сработает смертельная ловушка или тайник вообще не откроется.
– Успокойся, детка, – посоветовал я. – У меня есть отличные заклятия обнаружения ловушек.
– Ну так используй из, прежде чем браться за ключ, – настояла Рябинина.
Опустив активный конец посоха, я произнес необходимую формулу. Беззвучно, бледной тенью с навершия слетел магический сгусток и растекся вокруг, вытягиваясь в длинные всепроникающие щупальца. Скоро заклятие сделало свое хитрое дело, и я увидел три области, светящиеся тускло-красным, подобно углям, присыпанным пеплом: в самом троне и сердцевине соседних колонн.
– Что ж, госпожа писательница, ты права, – признал я. – Дереванш, давайте ключ!
– Вот ваша сумка. Куда поставить? – раздался скрипящий голос кенесийца.
– Передайте Дебошу, – посоветовал я. – Пока он один из нас заметен – все вещи следует передавать через него. А вы, господин Дебош, уберите от лица этот дурацкий букет. Он все равно уже бесполезен.
– Вот сумка! – сообщил рыцарь, вытягивая перед собой правую руку.
Я осторожно принял ее, на миг задержавшись у полупрозрачного тела Бланша. За прошедшие минуты с ним произошли странные изменения: «божественное» свечение исчезло, взамен плоть рыцаря стала как бы более материальной. При этом на ней не было заметно никаких признаков одежды. Я с сожалением подумал, что Дебошу вряд ли удастся выйти их храма незамеченным. Если невидимость слетит с него окончательно, а одежда так и останется прозрачной, то жрицы вполне могут принять его за маньяка, пробравшегося к статуе Юнии с особо пошлыми целями.
– М-да, милый мой, – пробормотал я и открыл сумку.
Открыл и едва не выматерился: внутри саквояж оказался такой же невидимый, как и снаружи. И все вещи в нем обладали миленькой стопроцентной невидимостью.
– Ну, что там, Булатов, – проявила нетерпение Элсирика. – Давай, делай что-нибудь! Сам говорил: у нас мало времени.
– А что я могу сделать, если ключ теперь хрен найдешь! Все шмотки стали прозрачные! Юния Вседающая, Добрейшая и Пречистая, какое же безобразие творится! – поставив сумку между ног, я начал рыться в сумке, на ощупь отыскал бутылку «Клинского», подумав, что она сейчас едва ли не важнее ключа – уж слишком у меня пересохло в горле.
– Офигеть! – прошептала позади меня Рябинина. – Вещи у него прозрачные стали! И мои платья тоже?!
– А как ты думаешь, госпожа писательница? Из моих наблюдений, одежда сохраняет невидимость дольше, чем тело и многие другие предметы, – я покосился на обнаженного рыцаря.
Элсирика издала горестный вздох.
– Ну ищите же ключ! Как-нибудь ищите, господин Блатомир! – нетерпеливо произнес Дереванш. – Скорее! Вы же понимаете, что без ключа мы все здесь погибнем зря!
– Сейчас, дайте хоть вспомнить, где он лежал, – пряжкой ремня я вскрыл бутылку «Клинского» и с упырьей жадностью приложился к горлышку.
Несколько глотков пива быстро промыло мне мозги. С уверенностью, что ключ находится в верхнем отделении, рядом с пачками фломастеров и газовым пистолетом, я присел на корточки и начал шарить в волшебных закромах. Наконец пальцы нащупали продолговатый округлый предмет.
– Есть! – радостно крикнул я. – Господин Дебош, стойте здесь и держите посох! Отсюда ни с места!
Вложив рыцарю в руку посох, я поспешил в правое крыло зала, к постаменту с рельефом сокола. Ключ сжимали мои пальцы или какой-нибудь похожий по форме предмет я был намерен выяснить в следующую секунду. Наклонившись, я потрогал края отверстия между когтистых лап сокола и направил туда продолговатую штуковину. Увы, ее толщина превышала диаметр ключевой дырки – для меня это было шоком. Стиснув челюсти, я застонал и сел на пол. Возможно для каждого знака – стрелы, сокола, змеи – был свой ключ, другого диаметра, другой длинны, с другим расположением бородок, и это означало, что ловушки возле трона богини мне отключить не удастся. Впрочем, черт мохнатый с этими ловушками: у меня в арсенале имелось отличное заклятие – трехслойный магический щит, способный сберечь меня на пару минут от любых смертельных неожиданностей. Хуже, если требовалось сразу три ключа, чтобы открыть запирающий механизм тайника. Если на самом деле было так, то мы проиграли и все наши старания были зря. «Но, так не должно быть! – подумал я. – Ведь ни в Клочке Мертаруса, ни в каких известных документах не говорится о нескольких ключах! Речь только о двух половинках единой отмычки!»
– Где вы, господин Блатомир? – раздался издалека голос Дереванша. – Где вы? Не заставляйте нас так нервничать!
– Здесь! Возле постамента с соколом, – ответил я, и гениальная мысль вошла в мою голову божественной молнией: у моего ключа (если, конечно, это был он) две стороны! Вернее два конца!
Я мигом перевернул округлую продолговатую штуковину и снова направил ее в отверстие. Она вошла без всякой помехи, будто меч в смазанные салом ножны. В мраморном теле постамента что-то щелкнуло.
– Еб-питимия светлейшая! – радостно произнес я, вскакивая на ноги.
За дверью громче зазвучали взволнованные голоса стражниц. Под портиком возникло непонятное оживление, и значит, времени у нас оставалось совсем мало.
– Господин Блатомир! – снова донесся голос Дереванша, теперь еще более нервный. – Вам следует ключ вложить сначала в дырочку под стрелой!
– Почему под стрелой? – я побежал в другое крыло зала.
– Потому что в Болваган ясно сказал «Стрела, сокол и змея»! Это не может быть пустой последовательностью!
