Елена Власова - Межмировая таможня
— Я извиняюсь, но от имени бригады мне хотелось бы напомнить, что присутственное время окончилось. Будут ли специальные распоряжения?
— А? Да нет, какие, в болото, распоряжения! — ответствовала Ринель. — Валите по домам и отоспитесь как следует, вот и все распоряжения. Завтра тоже лодыря погоняем, если только чего-нибудь совсем уж дикое не случится. Но Барсика специально предупреди, что если я опять его вопли сегодня на крыше услышу, а завтра носом клевать начнет — сам виноват будет. Я ему найду, чем заняться.
— Вы жестоки, Ринель. Ему после сегодняшнего необходима нервная разрядка, — не согласился рыцарь.
— Знаем мы его разрядки! — фыркнула эльфиянка.
— И еще. Вы подумали о том, где будет ночевать молодой человек?
— Да! — спохватилась Ринель, на секунду задумалась, а потом поступила просто — переадресовала вопрос непосредственно мне: — Так где ты собираешься ночевать?
Я открыл рот — и вновь его закрыл. Получилось что-то вроде последнего слова карася, приговоренного к зажариванию в сметане. А что еще оставалось? Одной из бумаг Департамента была квитанция на въезд в казенную гостинцу, но явиться туда и оформить поселение требовалось не позднее трех часов пополудни. Как раз в то время, когда я озирал окрестности и боялся не успеть нажать на красную кнопку.
— Не было печали, — вздохнула эльфиянка и заметила: — Интересно с тобой, парниша, работать будет.
Вопрос о моем ночлеге решался не меньше получаса. Прежде всего, отпала идея оставить меня прямо здесь, в конторе.
— Ну что он тут будет, сидеть на стуле, носом клюя? — сердобольно воскликнула Ринель. — Давайте уж нормальный ночлег организуем. Чтобы было куда прилечь.
И началось обсуждение, куда бы мне прилечь. Рыцарь, извинившись, отказался принимать меня у себя, сославшись на стесненность, потом мохноног повеселил окружающих короткой байкой о том, как в молодости пригласил кого-то погостить в своем жилище и что из этого вышло. Ринель своего гостеприимства даже и не попробовала предложить, а когда дело дошло до бледного, то он сообщил:
— Ну, ко мне его, конечно, можно… — При этом он коротко улыбнулся. Зубы у него оказались такими же белыми, как кожа, но вдобавок еще и блестели, как специально отполированные.
— Не сомневаюсь! — фыркнула Ринель и тут же посерьезнела: — Ладно, хватит шутки шутить. Есть по делу предложения?
— Есть, есть. Я с Кыгымом могу переговорить, у него обычно пара-тройка коек всегда в запасе есть.
На том и порешили, и теперь я шагал бок о бок с бледным по ночному Вельдану навстречу загадочному Кыгыму — кто он и что он я так и не успел узнать. Объяснить это никто не позаботился, а спрашивать самому… В конце концов, должен же я когда-нибудь выйти из роли деревенского несмышленыша! Хватит на каждом шагу демонстрировать свое незнание элементарных вещей! И если этот белокожий дядька ждет, что я сейчас начну трещать без умолку на темы: «А куда мы идем?» и «А что там будет?», то пусть наберется терпения и подождет. Пока у меня самого терпения хватит — а у меня его хватит надолго!!! Вернее, должно хватить. Потому что, как бы я не хорохорился сам перед собой, идти было довольно жутко. У нас улицы и то лучше освещаются, хоть бы и газовыми фонарями. А тут, в столице, на столбах красуются самые что ни на есть модерновые электрические лампы, но хорошо если горит одна из трех. Да и горит — сильно сказано. Света от каждого фонаря хватало ровно-ровно на то, чтобы осветить свой собственный столб и пятно мостовой под ним шага на два в поперечнике. Пока мы шли по улице, дополнительный свет давали фары машин и фонари экипажей, но после того как бледный свернул в узенький переулок, вокруг стало попросту темно. Куда-то сразу пропали многоэтажные здания, и теперь мы шли среди невысоких домишек сельского типа, словно в мгновение ока перенесясь из столицы куда-то в провинцию. Впечатление дополняли остервенело лающие собаки и плотно закрытые ставни на окнах. Здесь, в переулке, нам не попалось навстречу ни единого прохожего и не проехала ни одна машина. Зато в небе несколько раз мелькнули полупрозрачные тени, заставив мое сердце сжаться — ведь мой амулет, купленный дома, наверняка в Вельдане недействителен. И никто не будет слушать объяснений, что, дескать, приехал только сегодня…
Наверное, мы шли не так уж и долго, но мне эта дорога показалась длинной, чуть ли не в полночи. Но наконец впереди замаячило нечто поразмеристее одноэтажных домишек, крытых соломой. Чем ближе мы подходили к этому сооружению, тем больше оно казалось — темная громада на фоне ночного неба, подсвеченного заревом огней центральных районов, там, где, наверное, фонари работали в полный накал. Круглая, мощная основа внизу, на уровне второго этажа — несколько круглых же башенок, словно грибы, проросшие на пне соответственных размеров. На первом этаже здания не было ни единого окна, зато когда мы подошли совсем близко, я разглядел несколько ворот, выходящих в проулок, — четыре… нет, пять штук! И где-то между ними затерялась маленькая дверь с одинокой лампочкой над ней.
— Пришли, — счел нужным сообщить бледный и грохнул кулаком по двери. Звякнуло железо, и в двери открылось небольшое окошечко. Гулкий и хрипатый голос вопросил:
— Моя спросить — кого ходить? — И после некоторого раздумья: — Чего хотеть?
— Баррак-мастера Кыгыма позови, — скомандовал бледный.
Баррак-мастер! Теперь понятно, почему у него в распоряжении могут быть свободные именно койки, а не кровати, например. Мой провожатый привел меня прямиком в армейскую казарму, и похоже, что ночевать придется именно здесь. Весь вопрос теперь в том, что за часть здесь стоит. Судя по голосу дневального — отнюдь не человеческая и не эльфийская.
— Гым, твоя дурак? Твоя совсем нахал, гым, хотеть морда получить… — начал голос, с каждым словом повышая тон, но вдруг осекся и неожиданно тоненько пропел: — Моя извинятся, сэра… Один-один секунд, сэра! Разрешите бегом?! — Последнее он выговорил с усилием, как явно чуждую лексическую конструкцию.
— Беги… — безразлично пожал плечами бледный.
Я искоса глянул на бледного — он же вроде ничего не сказал и не сделал такого, чтобы хрипатый дневальный резко сменил гнев на писклявое подобострастие. За дверью раздался дробный топот — и его могучий звук дал новую пищу для размышлений. Значит, не орки и не дварфы. Остаются только…
Дверь с лязгом откатилась в сторону, и в свете факела на пороге предстал горный тролль во всей своей красе — чешуйчатый, зубастый, короткошеий и широкоплечий. Всей одежды на нем был только форменный меховой жилет, а на руке красовались пять железных колец баррак-мастера.
— У, — констатировал он. Или он все-таки сказал «О»? Звук был чем-то средним между этими двумя. Впрочем, он тут же перешел на общий язык: — Моя привет.
— Привет, Кыгым, привет. — На этот раз бледный, казалось, действительно обрадовался встрече. Но тут же он перешел к делу: — Слушай, парнишку у себя на ночь сможешь разместить?
— Гым… — Баррак-мастер почесал лапой в затылке, плавно переходящем в мощный загривок. Чешуйки под его когтями заскрипели и захрустели.
— Что, проблемы? — участливо поинтересовался бледный.
— Полковник, гым, наехать хочет. Проверка.
— Не бери в голову. Это решаемо. Не приедет к тебе полковник сегодня, да и завтра тоже, — заверил бледный.
— Тогда моя без проблем! — сразу заметно повеселел Кыгым. Вряд ли его радость была связана только с тем, что теперь некому будет заметить лишнего постояльца казармы — похоже, что отмена визита полковника сняла с его широких плеч гораздо более серьезные заботы.
Наверное, согласившись с предложением выделить мне «койку у Кыгыма», Ринель считала, что сделала доброе дело. Но после ночи, проведенной в тролльской казарме, я оказался вымотан еще сильнее, чем если бы просто все это время проклевал носом в конторе, рискуя сверзиться с хромоного стула. Да, койка мне была выделена — но койка тролльская. То есть обширная и прочная, но с матрасом, жестким как доска, и вдобавок к этому пахучим до невозможности. Я предпочел считать, что это запах средства от насекомых, и усилием воли заставил себя не думать о прочих возможных вариантах. Например, о том, что это могла быть… Нет! Я же сказал, что не буду об этом думать! Когда я все-таки начал засыпать, в дальнем углу казармы началась драка. Звуки гулких ударов разносились по всему спальному помещению и отражались от стен. О причинах можно было только догадываться, потому что в процессе драки участники рычали что-то исключительно на своем древнем языке. Впрочем, судя по тому, что после того как все успокоилось, на полу не осталось ни одного неподвижного тела, это была не драка, а так, возня. Через какое-то время я опять начал засыпать, и тут же был разбужен снова: рядом со мной на койку плюхнулся низкорослый, всего на голову выше меня, солдатик и, ласково ткнув пальцем под ребра (синяк получился тот еще), предложил:
