Елена Власова - Межмировая таможня
— Лежать! — В помещение ворвалась средних лет коренастая гнумиха. Она-то и успела меня подхватить и мастерским броском отправить обратно в кровать. — Вам нельзя вставать, больной! Вот шнурок, если что-нибудь нужно — дерните за него. Меня зовут Лина Карата, я приду и все сделаю.
— Что со мной?
— Это вам доктор расскажет на завтрашнем обходе. Сегодняшний уже прошел. Сейчас я принесу вам завтрак, через два часа второй, а там и обед подойдет. Ваши друзья уже заждались, когда вы очнетесь, каждый день ходят и ходят. Сегодня после обеда придут…
До меня не сразу, но дошло.
— Каждый день? А давно я здесь? — Голос прозвучал слабо и тонко, аж самому противно.
— Восьмой день уже, и все без памяти. Целители-то могли, конечно, и пораньше в память привести, но начальница ваша сказала, что не надо, пусть, мол, все будет естественно. Только сегодня не она придет, а этот… мохнатенький… — И по сморщенному лицу гнумихи расплылась довольная улыбка. Такую улыбку у гнумской дамы, словно специально предназначенной природой помогать в кузне или обслуживать бурильную установку, мог вызвать только наш агентурщик. И я невольно улыбнулся ей в ответ.
А потом я лежал и под ее мерный рокот поглощал первый завтрак, второй завтрак, перекус, обед, а после короткого дневного сна — еще и полдник. Голова кружилась, слабость шла волнами, то накатывая, то отступая. Вот только память была похожа на сон: и видел, и вроде помнишь, а когда пытаешься ухватить — ускользает без следа. Одно только я понял твердо: раз я живой, значит, меня спасли. И скорее всего — наши. Или тролли из «Гранита», которых я теперь тоже почему-то причислял к «нашим». И если серьезно, то все было бы совсем неплохо, не беспокой меня две вещи или, если честно, то три: мама, Зуфа и исход всей операции. Но маме у наших хватит ума не сообщать, Зуфа, когда узнает про больницу, не будет обижаться, что не встретил тогда после работы. А вот чем закончилась операция «Грош», плавно перетекшая в «Мертвый мир»…
И тут мои размышления прервал искренне-радостный голос Ак-Барса:
— Ну, парень! Ну, молодец! Очухался, герой!
— Да ладно, — вяло отмахнулся я.
— Что ладно, что ладно? Нам чужого не надо, но свое отдай. Сказали «герой» — значит, представляйте к награде. И будь уверен, что Вечернюю Звезду Ринель для тебя из них вытрясет. И би-генерал поддержит. Ты ж теперь почти тролль, можно сказать, его крестник.
— А?
— Так ты ж все проспал, бедняга! Ладно, слушай сюда. Почти всех их мы взяли. И не без твоей помощи. А самое главное — взяли установку и положили всех разработчиков. А что Босс ихний ушел — так его другие службы повяжут. Душегубка у нас в спецхране — может, разберем во избежание, а может, и придержим пока — как фишка ляжет. Ты вот на какой вопрос мне ответь: как ты догадался передатчик-то надеть?
— Какой передатчик?
— Да серьгу эту бабскую…
— Так Ринель мне тогда устроила такое — что я на всю жизнь запомнил, что там кристалл памяти стоит. И подумал, что потом пригодится — протокол писать…
Барсик заржал:
— А что я тебе ее как передатчик вешал — забыл?
— Забыл, — сокрушенно вздохнул я, вспомнив, какую нес чушь по ходу дела…
— Ну, мы как услышали, что тебя развоплощать собрались, так и рванули по пеленгу.
— А почему ж они меня так и не развоплотили? — Я поморщился: голова все еще сильно болела. Барсик хмыкнул и покачал головой:
— А вот от этого тебе теперь до смерти не отмыться, понял? Ты ж теперь у нас расовая флуктуация и какое-то время ею будешь. Корешки, жучков, порошочки у целителя жрал?
— Ну.
— Ну так ты теперь частично тролль из «Гранита». Как они говорят, «сын полка». А у троллей из всех родственников одна мама и есть, так что они все теперь в некотором смысле твои мамы. Понял, кусок базальта? Вот так глючило у них контур развоплощения! Они ж его на человека настраивали. Ну, мы этих лабораторных крыс к ногтю прижали, а тебя — сюда, в госпиталь. Хорошо — успели. Кстати, Ринель тут эту малахольную эльфиянку в регистратуре мордой по ейной конторке повозила. Эта дура попыталась начальнице нашей впарить, что в тебе прорастает семя тьмы, корни зла и еще какая-то фигня. Ну, наша красавица таких знаешь, где видела? Этих уродов тут целая секта пробавляется, сопли с сахаром.
Я вспомнил регистраторшу и удовлетворенно кивнул, не испытывая ни малейших угрызений совести.
— Да, вот еще: тут тебе фрукты, овощи, салатики, колбаски и прочий деликатес от наших. — Он водрузил на стол большой красивый пакет. — А из неприятного скажу только, что отчеты и рапорты писать все равно тебе, когда выпустят. Ах, да — вот тролли еще медальончик гранитовский просили передать. Мало ли что случится, так что не снимай. Ну, они это сами уточнят, они к тебе собирались. Матери твоей мы ничего сообщать не стали, отправили твой портрет в форме, указ о присвоении тебе третьего уровня допуска и записку от начальства про то, какой ты хороший и что в ближайшее время ты будешь очень занят на работе. Ну, вроде все. Ешь, пей, поправляйся, завтра кто-нибудь из наших зайдет. — Уже в дверях он обернулся: — А вот о чем я тебя потом расспрошу, и хорошенько — как это ты, наваяв столько глупостей, умудрился остаться в живых? В том мире, где мы были, говорят, что кто-то там, — он поднял палец, — наверху, за тобой приглядывает.
— Соседи, что ли? — не понял я.
— Ну ты шутник… Пока! — И он закрыл дверь.
А вечером, после работы, ко мне зашла Зуфа. И она совсем не обижалась…
