Лана Туулли - Алхимические хроники
В дверной косяк вонзился, трепеща, арбалетный болт. Второй, чтоб мне с эльфийского дуба рухнуть, будет серебряным. Ядвига, скорее же! Кто лучше тебя найдет, где переждать визит непрошенных гостей, здесь, в стенах Королевского Музея?
* * *Пожалуй, здесь надо передохнуть и объяснить одно обстоятельство.
Видите ли, я — женщина. Другими словами — принадлежу к традиционно более слабой и, теоретически, стыдливой половине человечества. Ладно, проехали — шутки насчет оборотней и их отношении к человеку разумному я слышала, и могу сама при случае процитировать.
Речь о платье. Оборотню, пребывающему в звериной сущности, оно, собственно, ни к чему. Но нас, двусущностных созданий, иногда пробирает внезапно, и тогда конфуз неизбежен.
Потому я привыкла носить мантию. Раньше были балахоны старо-буренавского покроя, но, перебравшись в столицу, я решила обновить свой гардероб. Постепенно перешла на мантии, которые по всему Музею оставляют господа музейные работники, историки, руководители групп коллекционных изысканий и всяческая шушера вроде студентов. Я женщина не гордая, использую то, что под рукой. Собственно, я вообще не женщина… Ладно. Итак, алхимическая мантия. Максимально широкий покрой, рукава и подол — подлиннее; ворот не затягивать, цвет не маркий, раньше все алхимики, как один, носили черное, но как только в Науку по-партизански пробрался слабый пол, появилось цветовое разнообразие. В таком наряде, даже если вас обстоятельства застигнут в неподходящий момент (например, когда вы прихорашиваетесь перед зеркалом, а рядом возникает кто-то незнакомый и неожиданный), у вас есть шанс соблюсти толику приличий.
Но как эта мерзость, в смысле, широкая и долгополая мантия, мешает быстро бегать на четырех лапах!
Его кавладорское неугомонное высочество тоже оказался неудобным грузом. Мы с ним упали, проехались по полированному паркету (брабансский стиль «Бон-бон», палисандр и кедр), врезались в огромную напольную вазу (изделие клана Моргенштерн, яшма, бронза, стиль «Яблони в цвету»), по инерции вкатились в зал Минорных Магических Народностей.
Прямиком ташуну в зубы.
Я, чего скрывать, была бы нормальной женщиной, заорала бы от неожиданности и омерзения. Не люблю я этих мерзких трупоядных земноводных, очень не люблю! А когда они на меня зубами щелкают, у меня шерсть дыбом встает и когти сами собой из пазух выскакивают!
Отбросив принца в сторонку, я с удовольствием прыгнула ташуну на спину — он, будучи стопроцентным чучелом, не возражал, — и разодрала его в мелкие клочки. Арден закричал что-то вопросительное — типа, чем я занимаюсь, что за люди пришли в музей, в чем повинен музейный экспонат… Он повинен в том, что попался мне в лапы!!
И правильно сделала. Ташуну в зале ММН не место. Никакой магии в нем нет в помине, ни одной чудесной способностью, кроме всеядности, не обладает. Подумаешь, сотворен с помощью магии — так это означает, что ему самое место в зале Забытых Искусств. Но там он одной прекрасной особе на нервы действует, вот его сюда от ме… от нее, особы этой, и запрятали.
Думали, что я не найду!
Я рыкнула мальчишке, надеясь, что он понимает рысий рык и что он догадается бежать следом и не отставать. Сама же для верности откусила ташуну голову, опрокинула каменную горгулью, послала по известному адресу минотавра, играющего на щелбаны в загадки со скучающим без аквариума тритоном и распутным сфинксом, перепугала до смерти выглянувшего из каминной трубы домового и с наслаждением продрала когтями ком кисеи, увенчанный парчовым тюрбаном. Давно собиралась познакомиться поближе с этим «экспонатом», который директор Музея купил под видом джинна у неких прощелыг, но все никак лапы не доставали.
Выбегая из зала ММН, мы с мальчиком, действуя удивительно синхронно и слаженно, уронили пришедшую поинтересоваться, что за шум в стане соседей, деревянную, в полный рост, скульптуру розовопятого тролля, и она покатилась по коридору, весело рассыпаясь трухой.
* * *Не буду жаловаться: нам очень повезло. Когда мальчик споткнулся, упал на угол моей мантии, и вместе мы проехались до зала Древних Войн, оружие, сорвавшееся с пьедесталов, постаментов и стен, все-таки падало не на нас, а рядом.
Я кувыркнулась через голову, возвращая себе человеческий вид. Выдернула вонзившиеся в рукава и хвост моей мантии клинки и лезвия (секиру малую цинскую «восток-запад», гномий боевой топор, тесак размера «Тролль»; ритуальный серп античного друидского культа, парадный ятаган эль-джаладского эмира и пр.), и осторожно поинтересовалась, а жив ли мальчик.
Мальчик — какая прелесть! — не сбившийся с дыхания и не проявляющий признаков панического испуга, снова, с оттенком прогрессирующей патологии вежливости, спросил меня, что случилось.
Жутким, не доступным человеку усилием воли, проглотила рвущиеся с языка первые пять вариантов ответов на поставленный вопрос. Отряхнула порванные рукава мантии и сообщила, что музей подвергся нашествию грабителей.
Чадо, очевидно, слишком долго общалось со своим рыцарственным родственником. Потому как, ничуть не сомневаясь, оно мгновенно выдвинуло предложение поймать нехороших дядей.
Дядей-то поймать недолго, — подумалось мне, — а вот с серебром что делать?
— Хорошо, — согласилась я — для вида, с целью потянуть время, — вот только переоденусь.
— Зачем? — наконец-то изумился Арден.
Я с трудом подобрала слова, которые было бы не стыдно произнести в обществе женщин и детей.
— Это полузабытая эльфийская методика ловли воров.
— И в чем она состоит?
А я откуда знаю? Я что, эльфийка? Или юность в эльфийских рощах на травке провалялась? Р-рр, я не имела в виду ничего аморального!! Еще немного — и я специально уверую в какое-нибудь божество, чтобы иметь полное моральное право закричать: «О боги, за что вы наказали меня должностью экскурсовода для любопытных королевичей!!!»
Со всех ног бросилась в подсобку, располагающуюся чуть в стороне от наиболее посещаемых залов, рядом с кабинетом директора музея. Стряхнула с себя превратившуюся с лапшевидные лохмотья старую мантию, натянула запасную мантию директора музея, и попутно навешала словесную лапшу на ушки не в меру любознательного принца, что ловить воров (по эльфийской методике) надо чем-то острым, сохраняя безупречный макияж и царственную осанку.
Мальчик всё очень внимательно выслушал, сосредоточенно кивая в такт моим рассуждениям, по-взрослому хмуря брови, и даже, кажется, законспектировал мою речь на крахмальных манжетах.
Приведя свой вид в соответствие с высокими этическими стандартами, я, придерживая мальчишку за спиной, прокралась обратно. Притаившись в тени скульптурной группы, изображающей какого-то древнего воина на колеснице, я слышала, как громилы и полугном шастали по музейным залам, высматривая нас.
Воображение услужливо дорисовало картину: вот воры входят в очередной зал, снимают с подставок всё золотое, выковыривают драгоценности, из чего только под руку подвернется, переставляют таблички с подписями… А дракона-то я заперла, дура безмозглая! И ведь обычным оборотнем в наш просвещенный век никого не испугаешь! А призраков-то они не увидят!
Тут мою голову — хорошо, что полнолуние, и голова вполне человеческая, — посещает Идея.
Кто-то подергал меня за руку. Обернулась и увидела, что принц Арден смотрит на меня снизу вверх, серьезно хлопая ресницами и явно ожидая более подробного рассказа о чудесных эльфах-дозорных. Совершенно невежливо отмахнувшись от его настырной любознательности, я помчалась сломя голову обратно в зал Достижений Алхимии (раздел прикладной фармакологии), отперла угловой шкаф и достала скромный кувшинчик.
Кувшинчик — так себе, как уже говорилось, кавладорская керамика высокой оценки не заслуживает; но вот его содержимое не зря получило Королевскую Премию в год Желтой Хризантемы — если, конечно, не врут экскурсоводы.
Распечатала кувшин, набирала полную горсть мази и, раз уж мой замечательный ночной гость снова оказался рядом, собралась размазать алхимическую новинку по его лицу. Мальчик отшатнулся и спросил, что это такое.
Как и положено благовоспитанному принцу — вежливо, благовоспитанно и невозмутимо. Хотя выражение его личика не меняется, я на всякий случай решаю, что он испугался. И, призывая на помощь всю фантазию и воображение, спешу успокоить:
— Это растительный… м-м… крем. Для кожи. Не бойся, твое высочество, он абсолютно безопасен. Не ядовит. И даже запаха лишён. Вот, смотри, — я разукрасила собственное лицо. Круговыми движениями обвела желеобразным «кремом» глазницы, сделала мазок по лбу, два — по скулам.
Мальчик, может быть, и хотел что-то возразить, но я решительно вымазала и его мордаху. Для верности нанесла крем на рукава — и свои, и чужие.
