Михаил Успенский - Чугунный всадник
Хуже было, когда кончались нитки. Шитье никто отменять и не думал чтобы не утратил народишко с таким трудом приобретенные навыки. Так, вхолостую, и дырявили брезент, креп-марокен или что там попадалось. От игольных дырок заготовки махрились и к тому времени, как прибыть ниткам, были уже ни на что не годны. А чтобы не бросил никто строчить, в мастерских поставили специальные механизмы, именуемые ударниками. Только ты замечтаешься, откинешься на неудобном стульчике, ударник как ударит! Ударники были японские, и каждый стоил столько, что запросто новую мастерскую можно было оборудовать.
В нагрузку к ударникам и в благодарность за вечерние парчовые верхонки японцы, перепутав по пути иероглиф, прислали по ошибке электронного дояра. Некоторое время Кузьма Никитич с окружением забавлялись, глядя, как робот гладит невидимый коровий бок, подвигает хромированной ногой невидимый подойник, теребит резиновыми руками невидимые сиськи. Поразвлекались и забыли, и стоял робот в какой-то каптерке, временами самовольно включался и беспокойно шарил вокруг манипуляторами. Так было до тех пор, пока весь административный этаж и два соседних не проснулись от страшного крика. Японская хреновина наповадилась бродить по ночам, наткнулась в коридоре на тогдашнего начальника санитарной службы, производившего скрытую проверку, схватила его стальной хваткой и начала по возможности доить. Собравшиеся вокруг санитары не могли отнять Нафика Героева, охали только и вздыхали, лишь Залубко Павел Янович насмелился пнуть дояра по фотоэлементам. Дояр шарахнул его током и продолжал свои действия, пока не задоил Героева до смерти. Все облегченно вздохнули, потому что даже среди санитаров Нафик Аблязизович слыл садистом. Возглавил службу тут же, над неостывшим телом, более либеральный Павел Янович. На робота натравили парочку земляков-ударников и прикончили где-то в дальнем углу подвала.
…Когда Тихон Гренадеров со старшими товарищами пришел в мастерскую, брезент был налицо, но вот вместо ниток привезли китайское мулине. Пока его распутаешь да на катушку намотаешь! Оставим тружеников за их скучным делом и познакомимся с наиболее выдающимися из обитателей Заведения.
9. ИСТИННО РУССКИЙ ХАРАКТЕР
К сионисту Семену Агрессору по ошибке или злому умыслу подселили Терентия Тетерина. «Я — антисемист!» — гордо характеризовал себя Тетерин. Детство его прошло в трудной внутренней и международной обстановке. Папа Терентия разоблачил парочку врачей в обмен на орден Ленина. Потом врачей зря отпустили, орден отобрали, а папе наговорили массу гадостей.
Терентий рос нелюдимым, в школе больше помалкивал. Лишь однажды на уроке химии, когда учитель с великими трудами растолковал раздельно обучающимся оболтусам значение периодической системы элементов для международного пролетариата, Терентий не стерпел, поднял руку и тоненьким голосом спросил:
— Менделеев-от — жид ли, чо ли?
После педсовета папа лупил Терентия ремнем и приговаривал:
— Так, сынок! Разоблачай космополитов! Быдто мы в ихой химии не разберемся! Только про себя, сына! Вслух скажешь, когда команду дадут!
Так Терентий всю жизнь и прождал этой команды. И всю-то жизнь ему от евреев не было житья. Даже лучший друг Саня Быкадоров на поверку оказался вдруг евреем и выбил Терентию зуб из-за нестоящей девчонки. А в армии офицеры-семиты постоянно сажали его на губу. Даже среди рядового состава казахские, бурятские и чечено-ингушские евреи несколько раз били его и даже навеличивали вором только за то, что он брал у них приглянувшиеся личные вещи.
Ротный же старшина-жидяра приговаривал:
— Дывытэсь, хлопци, на цю бисову дитыну: пьяти контынентив на мапе показаты нэ умиет!
Пять континентов, конечно, тоже выдумали премудрые соломоны, поскольку земля у нас одна, а вот топчется на ней кто попало, без роду, без племени.
Прямо в водку, потребляемую Терентием, евреи подмешивали особое вещество для болезни головы и дрожания рук. Евреи-дворники специально исчезли, чтобы не посыпать песком тротуары, и Тетерин весь ходил в синяках. Иерусалимские милиционеры часто перехватывали его по дороге с работы домой и везли ночевать к себе в вытрезвитель.
Там-то и произошла встреча Терентия с одним ученым, который над ним не смеялся, а пожалел и помог заплатить штраф. Ученому этому тоже никакой жизни не было, потому что хитрые евреи намного раньше сделали все принадлежащие ему открытия и вычисления. Ученый привел Терентия к себе домой, похмелил и дал почитать несколько самодельных книжек. Особенно Терентию запомнилась одна. В ней рассказывалось, что евреи — это же всего-навсего неразумные хазары. Во всем виноват был вещий Олег, который однажды вложил им маленько ума, а они этим нам на беду и воспользовались.
Терентий Тетерин перевязал полы пиджака суровой ниткой, чтобы образовалось подобие свиного уха, и в таком виде ходил по городу к вящему посрамлению детей Сиона. Потом оказалось — татары тоже за это побить могут, что они немедленно с удовольствием и сделали, и хорошо, что не зарезали совсем. Хорошо-то хорошо, да не очень: «скорая помощь» с побитым и незарезанным Тетериным, ведомая, конечно, семитом, поехала прямехонько в Заведение.
Как ни странно, Агрессор и Тетерин вовсе не перервали друг другу глотки. По первости, конечно, они глядели волками и громко собачились, писали частые и гневные письма в КГБ и ООН, устраивали демонстрации протеста и голодовки. Дойдя до последнего градуса голодания и убедившись, что никто не собирается кормить их внутривенно и клизмой, они внезапно объединились, и, нимало не стыдясь, на глазах изумленных обитателей организовали тайную масонскую ложу «Славянский Сион». Часто можно было видеть в коридоре, как они, напялив самодельные передники и вооружившись украденными у армян мастерками, отправляют свои зловещие секретные обряды, стращают друг дружку и людей жуткими клятвами. Агрессор и Тетерин ставили себе целью заманить в тенета ложи ни много ни мало самого Кузьму Никитича с тем, чтобы сделать его покорной марионеткой в своих грязных руках. О планах этих прекрасно знала санитарная служба, но не пресекала, чтобы в случае чего свалить всю вину на заговор. Тайные агенты санитарной службы Васичкин и Тыртычный изо всех сил пытались внедриться в ряды ложи, но безуспешно: масоны то назначали и бесконечно продлевали им испытательный срок, то предлагали подвергнуться весьма унизительному обряду, то требовали рекомендательных писем от Ротшильда и Романенко.
10. ТРЕЗВЯТНИКИ
Васичкин и Тыртычный раньше, конечно, пили — а кто не пил? Они, впрочем, пили крепко — все пропивали и дома, и на работе, а один раз пропили даже американский танк «Генерал Шерман», достав его неведомо где. Женам они при этом горячо рассказывали, что каждый раз после получки и аванса их встречают в подворотне какие-то неизвестные люди, становят на колени, встромляют во рты по воронке и льют туда водку, причем не устают это делать в течении двух-трех дней. Получку потерпевших злодеи забирают себе, чтобы через пару недель продолжить свой страшный промысел.
Жены слушали, терпели, а потом связали однажды Васичкина и Тыртычного и повезли в связанном виде прямо в Кавказские горы к известному гипнотизеру. Гипнотизер отказался, утверждая, что Васичкин и Тыртычный это два здоровенных бугая, которые вполне могут сами положить крест своему пороку, и жаль тратить на них свою таинственную силу. Жены настаивали, манили тонкими пачками недопропитых денег и грозили жалобами. Гипнотизер от греха подальше согласился, но поскольку был он из-за несчастных этих баб во взвинченном состоянии, силу свою сдержать не мог и перестарался.
Васичкин и Тыртычный, люди во всяком деле обстоятельные, начали НЕ ПИТЬ с такой же страшной силой, с которой раньше поддавали.
Они организовали общество единомышленников и стали закупать водку сетками, собирались на квартире у кого-нибудь и торжественно, под Шопена, выливали напиток в унитаз или раковину. От такого бюджета жены взвыли пуще и стали поворовывать водку у мужей с целью перепродажи в вечернее и ночное время.
Васичкин поймал супругу на этом деле, но бить не стал, потому что в голову ему пришла огромная идея. Зачем выливать, если можно перепродать и купить еще? А потом опять перепродать и еще прикупить, а уж потом, когда вся она, родимая, соберется в одних руках, тут ей карачун и сделать…
Тыртычный обрадовался и мигом отверг свой собственный сорока-летний план (по нему предполагалось ежегодно снижать крепость хлебного вина на один градус) как меньшевистский. И машина заработала, в подъездах у Васичкина и Тыртычного по ночам стояли очереди.
Для общества следовало придумать эмблему — символ непьющести. Но не изображать же телеграфный столб, который не пьет потому, что у него чашечки вниз! И вот ночью, оставив торговлю женам, Васичкин и Тыртычный с двумя ведрами водки пробрались на территорию зоопарка и начали угощать всех зверей подряд. От халявы кто же откажется? И слон употребил, и носорог, хотя в первую очередь предлагали животным отечественного происхождения. Медведь и волк безобразно нализались, лисичка пригубила с явным удовольствием, даже заинька косой оскоромился. Отворотила свою противную головку только небольшая зелененькая змейка, но какой же это символ! Звери завыли, заголосили, стали кидаться на прутья. Прибежали служители, вызвали милицию и та, не долго думая, отправила Васичкина и Тыртычного в Заведение, отчего жены трезвятников очень обрадовались, потому что чувствовали себя еще молодыми.
