Дмитрий Беразинский - Приключения в мире «Готики»
— Ты видал, какие там големы злющие? — спросил я, изо всех сил двигая ушами, — двоих я уже одолел, а вот Огненный поджарил мне мой филей. Качественно…
— Ты «Арканум Голум» читал? — спросил Сатурас.
— Я по «Арканум Голум» сочинение написать смогу! — огрызнулся я, — ты думаешь, это огненный болван стоит и ждет, пока я приближусь к нему со своей «Ледяной стрелой»? Увы! Он бегает взад-вперед по каменному коридору и ищет, кого бы еще поджарить.
— Коллега Риордиан! — обратился Сатурас к присутствующему здесь алхимику, — выдай ему за мой счет пару лечебных зелий, и пусть отправляется на поиски Некроманта.
За сим этот педрила повернулся ко мне задницей и сделал вид, будто углубился в изучение двухстраничного фолианта. Риордиан тронул меня за рукав.
— Пойдем. С тобой хочет поговорить Горн. У него есть идея насчет того, как освободить Свободную Шахту.
Я зашел в лабораторию, взял несколько целебных эликсиров и узнал, что Горн располагается в паре сотен метров выше по дороге к шахте. Там находятся Корд, он и несколько Наемников. Образуют нечто вроде аванпоста.
— А что это с Сатурасом? — поинтересовался я, — какая муха его укусила?
— Он же тебе сказал — клопы достали, — хмыкнул Риордиан, — а кипячение точно поможет?
— К гадалке не ходи!
Уровень 22. Улу-Мулу
Роль Дрейка в этой шахте исполнял мрачный детина в доспехах Старших Стражников, которого я раньше никогда не видел. Едва мы с Горном появились у него на виду, он бросился к нам, сжимая в руках не самый маленький меч. С обеих сторон в нас полетели арбалетные болты, так что пришлось даже немного отступить. Самую малость, чтобы оказаться в «мертвой зоне». Любителем помахать мечом занялся Горн, предоставив мне с помощью арбалета разобраться со стрелками. Очень, знаете ли, непросто целиться в кого-то, когда в тебя летят стрелы и некоторые из них даже пронизывают шкуру тролля, из которой изготовлены доспехи.
Тут одна из стрел угодила в Горна. Здоровяк Наемник выстроил сложную лексическую конструкцию, скоренько прикончил своего противника и, неистово размахивая топором, помчался в сторону стрелка. У того при виде такой неудачи сдали нервы. Он выронил арбалет и бросился наутек. Это позволило мне сконцентрировать внимание на левом стрелке, и вскоре несколькими меткими выстрелами я с ним покончил. Поправил здоровье с помощью эликсира и прислушался. Горн буйствовал где-то внизу, гоняясь за незадачливым стрелком, а мне ничего не оставалось, как перейти на другую сторону моста через расщелину и обшарить труп убитого арбалетчика. Только я вытащил его мешочек с рудой, как возле моего уха просвистел болт. Не меняя позы, я тихонько свалился между трупом арбалетчика и небольшим камнем, принявшись наблюдать.
Из полутемного коридора на цыпочках выходил еще один Стражник. Он держал наготове арбалет и крадучись приближался ко мне. Непослушными пальцами я потащил из рюкзака заклинание «удар молнии». Хвала Инносу — в шахте было достаточно света, чтобы разобрать литеры глаголицы. Шепотом произнес заклинание — в голову незадачливому следопыту ударила молния. Мгновенно обуглившийся Стражник упал и принялся кататься по подмостям в предсмертных корчах. Я вскочил на ноги и подошел к нему.
— Дай… дай эликсир! — пробулькал он, цепляясь обгоревшими ладонями за обгоревшее лицо.
— Не дам! — ответил я, — ты плохой! Ты меня хотел убить!
— Я… хороший! — захрипел Стражник, — дай эликсир.
— Ладно! — поверил я, — тогда на!
Он схватил бутылочку с эликсиром и принялся жадно пить. Я положил руку на рукоять «Удара ярости» и отвернулся к нему спиной. Услышав, как бутылочка разбилась и заскрипел ворот арбалета, резко развернулся и изо всех сил ударил. Коварный и неблагодарный Стражник упал с разрубленной грудью, а его арбалет выскользнул из пальцев и упал на щебень. От удара он выстрелил, и болт пролетел в нескольких сантиметрах от моей коленной чашечки.
— Тьфу ты! — сплюнул я, — вот и делай людям добро. А они — твари неблагодарные! Даже мертвые стараются отомстить… отблагодарить, то есть.
С этими словами я взял в руки свой арбалет и подкрался ко входу в коридор. Здесь было гораздо темнее, чем в основном стволе шахты. Но все же через несколько минут мои глаза привыкли к полумраку. Я рассмотрел в конце коридора еще одного стражника. У того вроде был меч, а дальнобойная «артиллерия» отсутствовала. Я взял на прицел бледное пятно, как будто бывшее его рожей, и нажал на спуск. Раздался тупой звук спускаемой тетивы, а затем вдалеке что-то глухо стукнуло.
— Марк, меня ранили! — раздался страдальческий голос.
— Кто? — спросили откуда-то сверху.
— А шут его знает!
— Может, Фред по крысам стрелял, эй, Фред! Ты куда, сука, целишься? Борку зацепил!
— Звиняйте! — изменив голос, ответил я и выпустил в сторону неизвестного Марка целых три стрелы, — прицел сбил кто-то!
— Кретин! — снова завопили сверху, — ты в меня попал! Выбрось свой арбалет, Фред! Ты так нас всех перестреляешь!
Именно этого я, в принципе, и добивался. Произведя повторную серию выстрелов, пара стрел из которой достигло цели (сверху на подмости шлепнулось что-то грузное), я выхватил меч и бросился добивать болтуна Борку. Своим криком он мог всех переполошить. Услыхав мои шаги, Борка простонал:
— Ты убил Марка, идиот!
— Я и тебя убью! — флегматично ответил я, — вы все здесь одной кровушкой мазаны!
— Марвин? — широко распахнул он глаза, — ах ты, сука!
— Сам ты — курва! — ответил я, приканчивая его.
Наступила полная тишина, которая нарушалась лишь дробью зубов Рудокопа, сидящего где-то вверху на площадке.
— Спускайся, нах! — предложил я ему, — солдат ребенка не обидит.
— Ты убил их всех! — произнес дрожащий голос.
— Ну конечно! А ты предпочел бы, чтобы убили меня…
— Оставьте меня в покое! — завизжал истеричный голос, — я — простой Рудокоп, что долбит сутками напролет пустую породу! За какие-то жалкие пятьдесят кусков в месяц, а меня еще и пристукнуть может любой! Отстань от меня!
— Да сиди ты там! — пожал плечами я, — ты мне и в хрен не уперся.
Сзади вдруг раздались тяжелые шаги и голос Горна:
— С кем это ты здесь общаешься?
— Да вон Рудокоп созрел, а падать не хочет.
— Так у тебя же арбалет! — пожал плечами напарник.
— А-а-а! — заорал Рудокоп, бросаясь вниз головой со своего насеста. Как раз типично в духе «Ragtroll». Или японских камикадзе — священным ветром на линкоры противника.
Я осуждающе глянул на Горна.
— Довел паренька? Такой грех на душу…
— Хо-хо! — рассмеялся здоровяк, — знаешь, сколько у меня грехов на душе?
Я осмотрел его. Стрелу он уже вытащил и, по всей вероятности, провел краткий курс самолечения.
— Слушай, Горн, а ведь ты — матерый волчара. Отчего же ты щеголяешь в средних доспехах? Я недавно в вашем лагере, а уже приобрел у Ли по сходной цене…
— Да пошел ты! Сам знаешь, откуда у пьяницы две тысячи кусков руды? Если я каждый день на сотню кусков выпиваю пива и самогона… есть, правда, способ достать хорошие доспехи, но это слишком опасно.
— Каким образом? — спросил я.
— Нужно принести Ли шкуру тролля. Тогда он продаст хорошие доспехи всего за пятьсот кусков. А тролля завалить — не бабу дрючить. Он, знаешь ли, кусается. Того младенца, что мы с тобой замочили в развалинах, не стоит принимать всерьез.
— Ладно! Куда идем дальше?
Уровень 23. Атрибуты для ритуального топора
— Ну что, принес третий том? — спросил меня Идол Тион, лишь только тело мое материализовалось в воздухе.
— Библиотекарь в запое! — фыркнул я, — может быть, на следующей неделе. А где это тут у вас болотожоры водятся? Я не расслышал!
Гуру сник и настороженно посмотрел на меня.
— А зачем тебе?
— Мне срочно понадобилось выпотрошить парочку болотожоров. Они в местную Красную Книгу, надеюсь, не занесены?
— Дружище, порою мне тебя очень тяжело понять, — он озадаченно смотрел на меня и чесал гладко выбритый череп.
— А меня в детстве даже собственная мать не понимала! — заявил я, — еще в колыбели я просил пива, но почему-то всякий раз мне приносили молоко.
— Такая же ерунда! — признался Гуру, — мне кажется, именно поэтому большинство взрослых мужчин на дух не переносят молока. Но, может быть, ты мне объяснишь, зачем вдруг тебе понадобилось охотиться на этих тварей? На болотожора в здравом уме… не понимаю!
Я снисходительно похлопал его по плечу и в этот раз отправился не прямиком в Храм, а на болото. Болотожор, не спорю, хищник опасный. Но не опаснее некоторых людей. С тех пор, как я пристукнул Шакала и Флетчера, во мне как будто распрямилась алеутская пружина-ловушка. Она резко выпрямилась, а вместе с нею выпрямился и мой, прежде согбенный, духовный облик. Единственное, что меня занимало нынче, так это выбор: с каким мечом мне идти на охоту. Одноручником я владел мастерски, но у двуручника больше степень повреждения. В конце — концов, я остановил свой выбор на двуручнике. Это против достойного противника он — медлительное оружие, а вот ежели в качестве двуручника использовать топор Окила… ох, и злой же я хлопец!
