Терри Пратчетт - Патриот
Леонард уныло смотрел на небо. В синем квадрате показались несколько морских птиц. Едва шевеля крыльями, они лениво выписывали круги…
А еще минут через десять, отставив в сторонку остывший чай, Леонард уже вовсю что-то рисовал.
— Госпожа Сибилла? Воистину неожиданный сюрприз, — удивился лорд Витинари. — Добрый вечер, сэр Сэмюель. Должен заметить, очень симпатичный шарфик. И капитан Моркоу тоже здесь! Прошу садиться. Нам надо завершить кучу дел.
Все уселись.
— Во-первых, — начал лорд Витинари, — я только что набросал черновик заявления, которое нужно передать городским глашатаям. Новости хорошие.
— Что, война официально закончилась, сэр? — подал голос Моркоу.
— Война, капитан, даже не начиналась. Это был о… недоразумение.
— Не начиналась? — воскликнул Ваймс. — Но ведь погибли люди и…
— Разумеется, — согласился лорд Витинари. — Из чего, как мне кажется, следует: нужно учиться лучше понимать друг друга.
— А что с принцем?
— О, уверен, с ним можно будет договориться.
— Очень сомневаюсь!
— Речь ведь о принце Куфуре? А мне казалось, ты этому человеку симпатизируешь.
— Что? Но куда подевался Кадрам?
— По нашим данным, он отправился с долгосрочным визитом в некую страну, — сообщил патриций. — Дело было очень спешным.
— Наверное, настолько спешным, что он даже не успел упаковать вещи?
— Именно. По-видимому, принц вызвал чье-то серьезное недовольство.
— И какую же страну он намерен посетить?
— По-моему, Клатчистан… Что такое? Я сказал что-то смешное?
— Нет, вовсе нет. Просто мелькнула одна мысль, вот и все.
Витинари откинулся на спинку кресла.
— Итак, во всем мире снова воцарился мир.
— Однако вряд ли клатчцы очень довольны сложившейся ситуацией.
— Такова человеческая природа: люди всегда валят все на своих вождей, если тем изменила удача, — с непроницаемым лицом добавил Витинари. — О, проблемы, разумеется, будут. Но, как я уже говорил, их надо будет просто… обсудить. Принц Куфура очень приятный человек. Этим он пошел в своих предков. Бутылка вина, свежий хлеб и приятная компания, во всех отношениях приятная, — и он думать забудет про политику.
— Они не глупее нас, — покачал головой Ваймс.
— В таком случае мы должны быть всегда на шаг впереди.
— Раса мыслителей, — усмехнулся Ваймс.
— Лучше быть расой мыслителей, чем расой воинов. Это и дешевле. — Патриций пошуршал бумажками на столе. — А теперь… о чем бишь я хотел поговорить? Ах да, об уличном движении.
— Об уличном движении? — Мозг Ваймса попытался совершить резкий поворот на сто восемьдесят градусов.
— Совершенно верно. Старые улицы нашего города слишком уж перегружены. Как я слышал, один извозчик, стоя в пробке в Королевском проезде, успел обзавестись семьей и вырастить детей. И ответственность за содержание улиц в порядке — так уж сложилось исторически — с самых древних времен возлагалась на Стражу.
— Возможно, сэр, но сейчас…
— Значит, сформируйте специальное подразделение. Специализирующееся на угнанных повозках и прочем в том же роде. А также для наблюдения за порядком на основных перекрестках. Ответственное за взимание штрафов с извозчиков, подолгу простаивающих на одном месте и препятствующих уличному движению. Полагаю, сержант Колон с капралом Шноббсом идеально подойдут для этой работы, которая, судя по всему, обладает всеми ресурсами, гарантирующими быстрый переход работников на самофинансирование. Твое мнение?
«Возможность перейти на „самофинансирование“ — и при этом никакого риска для собственной шкуры? — подумал Ваймс. — Они решат, что умерли и попали в рай».
— Это им что-то вроде вознаграждения, да, сэр?
— Скажем так, Ваймс, квадратной пробке нужно искать квадратное горлышко. В данном случае мы имеем и то и другое.
— Наверное, вы правы, сэр. Но, стало быть, кого-то из них придется повысить в звании…
— Это все детали, с которыми ты и сам разберешься. Небольшая премия каждому также не повредит. Долларов, скажем, по десять. О, и чуть не забыл, Ваймс. И я особенно рад, что это услышит госпожа Сибилла. Я пришел к убеждению, что надо сменить название твоей должности.
— Да?
— «Командор» слишком длинно. И тут мне напомнили одно слово, которое изначально значило «командор». Это слово — дукс.
— Дукс Ваймс? — переспросил Ваймс.
Сибилла на заднем плане ахнула.
Его объяла ожидающая тишина, характерная для тех самых моментов, когда фитиль уже сгорел, а «ба-бах» еще не прозвучало. Он покрутил слово и так, и сяк.
— Дукс? Дюк? Герцог?! — воскликнул он. — О НЕТ… Сибилла, не могла бы ты подождать снаружи?
— Но почему, Сэм?
— Мне надо обсудить этот вопрос наедине с его светлостью.
— Ты будешь ругаться?
— Мы будем беседовать.
Госпожа Сибилла вздохнула.
— Что ж, ладно. Решение за тобой, Сэм. Ты это знаешь.
— Этот вопрос напрямую завязан… на другие вопросы, — произнес лорд Витинари, когда за ней закрылась дверь.
— Нет!
— Полагаю, тебе стоило бы узнать, что это за другие вопросы.
— Нет! Вы не впервые со мной это проделываете! Мы организовали Стражу, почти полностью укомплектовались, фонд для вдов и сирот увеличился настолько, что мужчины выстраиваются в очередь на брак или усыновление, готовые хватать не глядя, да и мишень для дротиков почти новая! Нам ничего не надо! На этот раз ваш подкуп не сработает!
— Я всегда считал, что Камнелица Ваймса опорочили, — задумчиво протянул Витинари. — Он не заслужил такого отношения.
— Я не принимаю… Что? — Ваймс на полном скаку попытался осадить коня своего гнева.
— Я тоже всегда так считал, — преданно согласился Моркоу.
Витинари подошел к окну и, заложив руки за спину, несколько секунд смотрел на Брод-авеню.
— Думается мне, сейчас самое время пересмотреть… некоторые взгляды на историю, — сказал Витинари.
Когда до Ваймса дошел смысл этих слов, его словно бы накрыло леденящим покровом.
— Вы предлагаете изменить историю? — спросил он. — Так, что ли? Переписать и…
— О, мой дорогой Ваймс, история переписывается постоянно. Ее без конца пересматривают и переоценивают, ведь надо же историкам чем-то заниматься. Но мы не должны отдавать историю полностью им на откуп. Председатель Гильдии Историков абсолютно согласен со мной: вопрос о крайне важной роли твоего предка в истории города созрел для… переосмысления.
— И вы с ним уже все обсудили?
— ЕЩЕ НЕТ.
Ваймс то открывал, то закрывал рот, будто рыба, выброшенная на берег. Патриций вернулся к столу и взял лист бумаги.
— И, само собой, придется позаботиться о прочих деталях… — сказал он.
— А именно? — просипел Ваймс.
— Герб Ваймсов должен обрести новую жизнь. Я знаю, госпожу Сибиллу чрезвычайно огорчал тот факт, что ты не имеешь права на герб. Кстати, тебе также полагается венец с такими специальными шишечками…
— Можете взять этот венец вместе со специальными шишечками и засунуть его…
— …Который, полагаю, ты будешь надевать по особо торжественным случаям, навроде открытия некоего памятника, долгое время позорившего город своим отсутствием.
Первый раз за беседу Ваймс предвидел, что дальше скажет патриций.
— Опять Старина Камнелиц? Вы про него? Про памятник Старине Камнелицу?
— Правильная догадка, — кивнул лорд Витинари. — Ты прав, памятник предназначался не тебе. И вообще, установка памятника человеку, сделавшему все возможное, чтобы ОСТАНОВИТЬ войну, — это как-то не совсем, гм-м, в традициях памятникостроения. Разумеется, если бы ты просто взял и из чистого самодурства угробил пятьсот своих соотечественников, мы бы уже плавили бронзу. Но нет. Я действительно думал о самом первом Ваймсе, который хотел творить будущее, а вместо этого делал нашу историю. Думается, где-нибудь на Персиковопирожной улице…
Они смотрели друг на друга как коты, как игроки в дуркер.
— Центр Брод-авеню, — произнес Ваймс сипло. — Перед самым дворцом.
Патриций бросил взгляд в окно.
— Договорились. Я с удовольствием буду на него смотреть.
— И рядом со стеной. С подветренной стороны.
— Разумеется.
Минуту-другую Ваймс словно бы не знал, что сказать дальше.
— Но мы потеряли людей…
— Семнадцать человек во всяких мелких стычках, — уточнил лорд Витинари.
— Я хочу…
— Вдовы и сироты будут финансово обеспечены.
Ваймс наконец сдался.
— Поздравляю вас, сэр! — воскликнул Моркоу.
Новоиспеченный герцог поскреб подбородок.
— Но из этого следует, что я должен быть женат на герцогине, — сказал он. — Что за длинное, жирное слово: «герцогиня». А Сибилла никогда не проявляла особого интереса к таким вещам.
