Юлия Набокова - Легенда Лукоморья.
Заслушавшись разговором и следуя за двумя кумушками, я и не заметила, как ряд, по которому мы шли, внезапно опустел. Яркое солнце отразилось от опустевшей мостовой, заиграло на пузатых боках начищенных самоваров, выставленных в ближайшей ко мне лавке, и ослепило глаза. Не сбавляя шаг, я сощурилась, пытаясь не упустить из виду двух болтушек, и чуть не сбила с ног невысокую, круглую как шар, бабу в синем сарафане, расшитом золотом.
— Простите, извините,— забормотала я, в отчаянии глядя за ее плечо.
Кумушки быстро шли вдоль ряда, стремительно удаляясь и унося с собой новости об Иве. А баба, грозно уперев руки в боки, строго смотрела на меня, и обойти ее не было никакой возможности. Широкоскулое лицо налилось кровью и пошло пятнами, так что я испугалась, что ее хватит удар, а глаза сузились до щелей, как будто тетку пчелы покусали.
— Сюда! — раздался оклик у меня за спиной, и, оглянувшись, я увидела мужичка, стоящего у какой-то лавки и размахивающего руками.— Сюда, я его нашел!
Баба еще раз с ненавистью взглянула на меня и, подвинув плечом с дороги, зашагала к мужику. Бедняга, повезло же ему с женой!
— Повезло тебе,— прозвучал рядом приглушенный голос.— Агриппина на расправу скорая. И не за такие провинности людей со свету сживала.
Оглянувшись, я увидела румяную курносую девицу, торговавшую пряниками.
—А она кто?
— Ой ты батюшки! — Курносая всплеснула руками.— Да откуда ж ты взялась, из какой такой деревни?
— Из Мухоедово,— машинально отозвалась я. — А в Златоград только сегодня пришла.
— Это где ж такая? — удивилась торговка.— Далеко?
— Пять дней пути,— наобум сказала я.
— Тогда понятно, почему про Агриппину не знаешь. Хотя, что в царском тереме делается, обычно до самых окраин известно.
— А при чем тут царский терем? — насторожилась я.
— Так Агриппина ведь чародейка царская!
— Да ну,— изобразила недоверие я,— разве ж чародейки такие бывают?
— Может, и другие бывают,— обиженно ответила курносая,— но Агриппине они точно не ровня. Она знаешь какая сильная? Сказывают, она весь царский терем от волшебства зачаровала по велению царя. Ни один колдун отныне там колдовать не может. Только шасть за ворота — и вся сила его исчезнет.
— Ни один? — напряженно переспросила я.
Так вот почему Ив так легко попался в руки стражи и не смог найти способа сбежать из темницы!
— Ни один на всем белом свете! — подтвердила торговка.
— А Агриппина?
— Только она и может. Царь за это ей каждый день кошель с золотом выдаст. С тех пор, как Василису Кощей похитил, он все боялся, что элодей опять явится и других дочек умыкнет. А потом Агриппина чары против других колдунов на терем навела — и царь-батюшка спит спокойно.
— Почем пряники? — гаркнул рядом бородатый мужик.
Три копейки! — Торговка моментально переключила свое внимание на покупателя и принялась нахваливать сладости.
А я юркнула в толпу — все, что мне было нужно, я уже услышала.
Широкая дорога, ведущая к царскому терему, была свободна. Вскоре мы уже подходили к ограде, такой же по высоте, как та, что обносила город, и еще более охраняемой. Стражников, курсировавших поверху между смотровыми башнями, было в два раза больше, и нечего было даже думать о том, чтобы проникнуть в терем незамеченными. Из-за забора выглядывали золоченые крыши, с подворья доносился дикий гвалт — терем готовился к свадьбе.
Стоять столбом у царских ворот было бы подозрительно, и мы с котом двинулись вдоль ограды.
— Рот разинь,— посоветовал кот.— да пошире. Пусть думают, что очередные ротозеи пришли поглазеть на царский терем.
Тщательный осмотр забора утешительных результатов не принес: нигде не было ни зазора, ни шатающегося или гнилого бревнышка. Царский терем был настоящей крепостью, и я уже приуныла, думая, что так просто эту крепость не взять.
Вдруг впереди что-то хрустнуло, мелькнуло, и из куста, росшего у забора, вылезла девочка в красном сарафане и белом платочке, из-под которого торчала тощая светлая косица.
—Агаша! — вырвалось у меня.
Девочка испуганно обернулась и попятилась:
— Ты кто? Я тебя не знаю!
— Зато я знаю. Не бойся, я только хочу поговорить.
— Знаю я эти разговоры! Их потом бабкиными примочками залечивать приходится. А все потому, что некоторым правда глаза колет! — звонко выкрикнула девочка и припустила вдоль забора.
— Стой, подожди! Я тебе только добра желаю!
— Не надо мне чужого добра! — крикнула Агаша через плечо, резво перепрыгивая через камушек, лежащий на дороге.
Я уже начала выдыхаться, а девочка как ни в чем не бывало бежала вприпрыжку. Эх, сейчас бы обездвиживающее заклинание ей в спину или заговор подножки под ногу! Нелегко без чудес на свете жить. Я уже было отчаялась ее догнать, как вдруг увидела далеко впереди камень, перегораживающий дорожку. Ничего, и без чудес обойдемся!
— Агаша! — крикнула я.— У меня всего лишь известие от Забавы.
— От Забавы? — девочка, продолжая бежать, повернула голову.
— Да, она просила тебе передать, что...
Бац! Со всего маху налетев на камень, Агаша споткнулась, запуталась в сарафане и рухнула лицом в пыль. Раздался звон стекла, и по земле рассыпались осколки. Следом послышался рев Агаши. Пока девочка ползала по земле, пытаясь собрать осколки, я смогла ее догнать.
— Ы-ы-ы! — рыдала Агаша.— Чудо-блюдце разби-и-и-ила!
— Да ладно тебе,— утешала я,— другое найдешь.
— У тебя есть другое? — прекратив рев, Агаша с надеждой уставилась на меня.
— Нет, но...
— Ы-ы-ы! — девочка размазывала рукавом слезы и пыль.— Вечером заба-а-а-ва, как же я теперь к ней поспе-е-е-ю?
— А у тебя есть срочные новости? — вцепилась в нее я.
— Еще каки-и-и-е! Только что из царского те-е-рема!
— Расскажи!
— Ы-ы-ы!
— Агаша! — Я тряхнула девочку за плечо.— Если ты мне расскажешь новости, я смогу передать их Забаве по волшебному блюдечку через одну знакомую волшебницу.
— Веди меня к ней! — Агаша вскочила на ноги и решительно отряхнула сарафан.
— Не могу. Если я приду к ней не одна, она рассердится и меня не пустит,— плела на ходу я.— Но если ты мне все расскажешь, я попрошу ее связаться с блюдцем Забавы и передам новости.
— Я их,— всхлипнула Агаша,— с риском для жизни добывала. А ты... мои заслуги себе присвоить хочешь!
— Ну как хочешь,— я сделала вид, что ухожу.— Я же помочь хотела.
Агаша угрюмо высморкалась в рукав.
— Что Забава-то хотела?
— А? — Я удивленно обернулась.
— Ты же говорила, что Забава что-то просила мне передать? — девочка с подозрением уставилась на меня и попятилась.
— Ах, это! — Я махнула рукой и отвернулась.— Уже неважно. Забава просила передать, что, если ты разобьешь еще одно волшебное блюдце, она больше не станет иметь с тобой дела.
— Ы-ы-ы-ы! — раздалось за спиной.— Я же ей все лето верой и правдой...
— Но знаешь.— Я повернулась к ней: — Я могу сказать, что блюдце разбила я. Попросила у тебя его посмотреть и случайно выронила. А ты ни при чем, и весь спрос с меня.
— Правда? — Агаша с надеждой уставилась на меня, и мне стало стыдно перед девочкой за свой обман.
— Правда,— отводя глаза, подтвердила я.
— А ты что же, родственница ей, раз не боишься? — В голосе Агаши прорезался профессиональный интерес.
— Что-то вроде того,— уклончиво ответила я.— Так что, я пошла?
— Погоди! — вскрикнула девочка, хватая меня за подол.— Так уж и быть, расскажу тебе всю правду из царского терема.— И замолчала.
— Ну не томи! — поторопила я.
Агаша вздохнула, глядя на осколки волшебного блюдца и сожалея об упущенных минутах славы в вечернем эфире, и с неохотой раскрыла рот.
— Царевна Василиса, как молодца схватили, была сама не своя. Всю ночь не спала, а наутро заявила батюшке, что молодец этот — жених ее и что она любит его больше жизни, и он ее тоже. Кричала, что замуж за Чернослава не пойдет, и умоляла батюшку отпустить ее с женихом на все четыре стороны. Все никак успокоиться не могла. Пришлось Агриппине вмешаться. Царевна сразу стала тише воды, ниже травы, во всем с батюшкой согласилась, а сейчас бродит по терему как во сне, околдованная.
Сердце пропустило удар. Значит, на помощь Василисы и на помилование Ива рассчитывать не стоит.
Переведя дух, Агаша продолжила:
— Но это еще не все. Чернослав, прознав про то, сегодня поутру явился в терем, заперся с царем в покоях — только крик по всему терему разносился.
— О чем спорили-то? — воскликнула я.
— Насилу узнала. Хорошо, служанка одна им медовухи приносила и услышала, о чем сыр-бор.
— Ну же! — От волнения я схватила девочку за плечо и тряхнула: — Говори!
— Знаешь, как нелегко было узнать? — заныла та.— Пришлось весь терем обегать, прежде чем...
