Татьяна Устименко - Невезучие
Проанализировав накатившие эмоции, я самокритично хохотнула и в полголоса обозвала себя дурой.
– Эти места на всех по-разному действуют. – Фрау Осса подобрала подол длинной домотканой хламиды и присела рядом, пытливо всматриваясь в мое лицо. – Я называю взращенную монахами рощу натуральным катализатором души, способным до предела обострять потаенные качества и недостатки наших противоречивых натур. Подобные девственные уголки как нельзя лучше подходят для возведения различных религиозных сооружений, словно губка впитывая из окружающего пространства ментальные эманации и накапливая их…
– Хороший здесь становится еще лучше, а плохой хуже? – упростила я, вертя в пальцах упавший на крыльцо дубовый листочек.
Фрау Осса согласно кивнула:
– Все гениальное – просто! Ты выделила самую суть моих расплывчатых слов.
– А что стало с монахами, построившими аббатство? – с интересом спросила я. – Вижу, на монастырском кладбище довольно много надгробных камней, значит, сами они так и не достигли просветления и бессмертия?
Уголки губ магички печально поползли вниз:
– От тебя ничего не укрылось! А насчет бессмертия… – Она криво усмехнулась. – Эти люди попали в неоднозначную ситуацию. Монахи возгордились, сначала утратили стремление к чистоте и святости, а потом и вообще стали поклоняться демонам Нижнего уровня…
– Ага! – дошло до меня. – Но подобные истории обычно не заканчивается так просто…
– Все они превратились в упырей! – Голос волшебницы стал холоднее зимней стужи. – Все без исключения, даже отец-настоятель, весьма неглупый, но излишне амбициозный мужчина. По ночам твари выходят из своих могил и ищут крови неосторожных жертв. Вот тебе и форма бессмертия! Впрочем, от упырей тоже есть польза, лучших сторожей для Заповедной рощи и не сыщешь…
– Ага! – снова отреагировала я. – Как всегда, Добро и Зло взаимосвязаны и невозможны одно без другого… Наверное, я так же сильно завишу от Ветра Инферно, или он от меня…
Магичка испытующе склонила голову на плечо, будто пытаясь понять, чем же я являюсь на самом деле: наивной дурочкой, запросто болтающей о тайных знаниях, или же хитрой стервой, исподволь вытягивающей нужную мне информацию. Пауза затянулась. Потом Осса ласково потрепала меня по щеке и решилась на откровенность:
– За все нужно платить, дочь моя! Хочешь постигнуть сокрытое – докажи, что ты смела и тяжкий груз тайн не сломит твой дух, не заставит склонить шею. Тайное несет страх, ответственность и быстро очерствляет сердце.
– Ну мою шею если и можно сломать, то лишь в области копчика, – самоуверенно заявила я. – Я готова доказать слова делом и выдержу любое испытание! Приказывай, Смотрящая!
Фрау Осса откинулась на резные перила и вперила в меня пронизывающий насквозь взор. А я почти физически почувствовала, как ледяные иглы ее разума проникают в мой мозг: оценивая мысли, взвешивая каждое устремление и прощупывая мельчайшую эмоцию.
– О да, – тихонько вымолвила волшебница, – я не нахожу в тебе каких-либо значительных изъянов и пороков, так, мелкие грешки и шалости. Ты честна и благородна. Скажи, княжна, готова ли ты рискнуть своей жизнью ради тех, кого называешь друзьями?
– Да! – без колебания ответила я. – Друзья – самое дорогое и ценное, что дается нам в этом мире. Родители могут бросить, любимые могут разлюбить. И только истинный друг не предаст и не продаст никогда.
– Хорошо сказано! – сердечно похвалила Осса. – Докажи мне, что ты не боишься ничего, и я в свою очередь открою тебе страшные тайны. Но я потребую почти невозможного…
– Не пугай, пуганые уже, – добродушно поддразнила я. – Да я сама кого угодно до полусмерти напугаю! Хочешь?
– Хорошо! – повторила магичка, удовлетворенно потирая руки. – Тебе представится возможность проверить истинность этого утверждения. Я почти вылечила Витку, но ожоги Лизелотты весьма обширны, и моя магия не помогает. Лиззи умирает и…
– И? – Я выжидательно подалась вперед, не сводя с волшебницы зажегшихся надеждой глаз. – Но ведь есть последнее средство?
– Есть! – тяжело вздохнула Осса. – Мертвый жир, взятый с живого упыря, причем не с какого попало, а с верховного…
– Живой упырь – это как? – не поняла я. – Да они же все мертвые по определению.
– Ты не должна его убивать, – пояснила отшельница. – Вожак упырей должен находиться в сознании, когда ты станешь срезать с него кожу. Но на кладбище слишком много его подопечных, и они растерзают любого, неосторожно зашедшего на их территорию…
– Ну и задачка! – потерла лоб я. – Но, знаешь, у меня возникла забавная идея! Для ее реализации мне потребуется… – Я наклонилась к уху Смотрящей и шепнула несколько слов.
Осса звонко расхохоталась, по достоинству оценив мою просьбу, и пообещала достать все необходимое.
Пышная кладбищенская трава упруго прогибалась под ногами, мгновенно распрямляясь у меня за спиной и вновь принимая безупречно непримятый вид. Словно я тут и не проходила, будто и не впечатались в нее мои неторопливые шаги. А кто по собственной воле согласится пройти по жизни, не оставляя на ней своего следа – дурного или доброго? Кто хочет, чтобы память о нем замело пылью веков, не сохранив даже краткого упоминания в песне или балладе? Кто из нас не мечтает прославиться, внушая уважение уже вскользь произнесенным первым слогом своего овеянного подвигами имени? Кто не хочет стать героем, лишь бы не посмертно? Да чего уж тут притворяться, ведь все только этого и хотят!
Я подставила лицо последним поглаживающим прикосновениям клонящегося к горизонту солнца и невесело усмехнулась. На моем поясе интригующе погромыхивал тяжелый мешок, а на плече вальяжно расселась крыса Грымза, которой отводилась чрезвычайно важная роль в задуманной мною авантюре. Я насвистывала врезавшийся в память мотивчик, размеренно топая в сторону кладбища, а в мозгу крутилась ироничная мысль: «Вот так и становятся героями!» Те, кто выживает, естественно.
Вблизи полуразрушенные монастырские корпуса уже не казались столь величавыми, какими они выглядели издалека. Просто скопище обветшалых зданий, кое-где еще покрытых осыпающейся от старости штукатуркой. Медная звезда, символ богини Аолы, валялась на земле, заржавленная и жалкая. Удручающее зрелище. Но кусты шиповника, сплошь усеянные алыми, похожими на кровавые капли цветками, привносили в обманчиво мирный пейзаж нечто невыразимо зловещее, заставившее меня вздрогнуть.
Быстро справившись с тщательно продуманными подготовительными процедурами по предстоящему облапошиванию упырей, я ссадила Грымзу на обломок массивной мраморной плиты, сунула в ее загребущие лапки кусочек колбасы, а сама с аппетитом принялась за ломоть ржаного хлеба с салом, обильно посыпанный ядреным чесноком. Характерный едкий запах чеснока поплыл над кладбищем…
Тем временем солнце успело закатиться, и над мрачными надгробиями повисла густая пелена фиолетового полумрака. Я насчитала не менее трех десятков могил, чрезвычайно запущенных и заросших крапивой. Похоже, мне и впрямь придется столкнуться с организованной и многочисленной упыринной общиной, способной сожрать кого угодно, вплоть до средней упитанности дракона. Оставалось надеяться на свою оригинальную задумку да отчаянно импровизировать, причем так, как не снилось даже самому гениальному эльфийскому актеру.
Над волшебным котлом закручивалась спираль черного дымка. Гедрон лла-Аррастиг зачерпнул ее в ладони и, словно воду, вылил на вольт, изображавший девушку, вооруженную двумя чуть изогнутыми саблями. Губы чернокнижника искривились в судорожной улыбке, преисполненной нескрываемого торжества:
– Безмозглая дура! – злобно прошипел эльф, складывая пальцы в магическом жесте призыва темных сил. – Ты чудом избежала гибели в стычке с Армией Смерти, но тут же по собственной инициативе сунула голову в пасть новой, еще более страшной опасности. И на этот раз помощи тебе ждать уже неоткуда…
Его голос дробился под сводчатым потолком, вызывая гулкое эхо, смахивающее на вой шакала-трупоеда. Звуки нарастали и усиливались, переходя в оглушительную какофонию, способную разрушить толстые замковые стены. И вот наступил момент пика, почти рвущего барабанные перепонки.
– Проснитесь! – требовательно воззвал чернокнижник, взмахивая широкими рукавами и становясь похожим на ворона, кружащего над разрытыми могилами. – Властью, данной мне принцем демонов, я приказываю вам пробудиться от сна и убить дерзкую девчонку, осмелившуюся бросить вызов судьбе! Проснитесь, упыри!
Заскучать я не успела. Надгробный камень ближайшей могилы медленно приподнялся и, надсадно кракнув, повалился набок. Я зачарованно наблюдала, как вспучившуюся землю расколола глубокая трещина, из которой высунулась синюшная костлявая лапа, оканчивающаяся кривыми когтями. Следом за ней показался скрюченный торс в болтающихся на нем обрывках коричневой шерстяной рясы и непропорционально увеличенный череп, прикрытый лоскутом от капюшона.
