Ксения Баштовая - Карты, деньги, две стрелы
— Я не послушалась мужа.
— «Любишь ли ты его? Хочешь ли быть с ним? Согласна ли…»
Память услужливо подсунула диалог в разрушенном храме. Ведь разговор был именно таков. Тот голос, то… видение спросило меня именно об этом! Я никогда раньше не была на подобной церемонии, но, получается, уже тогда я могла развестись с Шемьеном?
— Не люблю! Не хочу! Согласна! — Крик сорвался с губ раньше, чем я сама поняла, что говорю.
По губам храмовника скользнула легкая улыбка.
— Магьяр Шемьен, любишь ли ты Калнас Матильду? Хочешь ли быть с ней? Согласен ли на развод?
Тишина.
У меня сердце оборвалось.
— Господин Магьяр согласен, отче, — нетерпеливо обронил кнес.
Новая улыбка, кроткий взор на кнеса и нетерпеливый взгляд в сторону Шемьена:
— Господин Магьяр?
Тишина…
И короткое, едва слышное:
— Согласен.
Храмовник кивнул, поднял с пола шкатулку, где оставались обручальные кольца, поставил ее на ладонь, второй рукой накрыл крышку… Я тихо охнула, разглядев, как у него меж пальцев разливается алое сияние.
Всего несколько ударов сердца — и посланник Вечного Змея убрал руку, открыл крышку и резко перевернул шкатулку. На пол высыпалась горка серебристого порошка, оставшегося от растворившихся колец.
— Вечный Змей услышал ваши просьбы.
Уже выходя из часовни, храмовник обронил:
— Не забудьте забрать украшения. Вечному Змею они не нужны, а Зеленый Отец их не примет.
Шемьен даже не пошевелился. Как сидел, нахохлившись, словно больная птица, так и остался. Лишь когда отец заговорил, поднял на кнеса робкий взгляд.
— Господин Магьяр, вы можете ехать. Вчерашний запрет на ваш выезд из Шасвара снят. И я искренне надеюсь, что до заката вы уже будете в другом кнесате.
Не знаю, как у Шемьена, а у меня с детства, когда отец говорит о надежде в таком тоне, не возникает ни малейшего желания с ним спорить…
Бывшего супруга как ветром сдуло. А я медленно опустилась на освободившуюся лавочку. Вот и все? Так просто? Так легко?
— Пойдем, Матильда, у меня к тебе будет разговор, — сказал отец.
Как будто я не об этом просила!
Разговор с отцом проходил в моей комнате и много времени не занял.
Все, что я хотела рассказать: о том, что Шемьен проиграл меня, о том, как я сбежала, о том, что я случайно встретилась с Айденом и мы узнали о заговоре, — кнес знал и так.
Выслушав меня, он некоторое время сидел молча, а потом тихо заговорил:
— Вчера вечером сюда приходил господин Иассир. Он просил твоей руки.
Сердце забилось раненой птицей. Айден… Просил… Значит, значит он действительно любит меня? Он ведь знает и о моих долгах, и о Шемьене. У него самого ни монеты за душой, а значит, ему нет смысла жениться на моем титуле…
— Я отказал.
В первый момент мне показалось, что я ослышалась.
— Что?!
— Я отказал, — тихо повторил отец. — Я считаю, он не в состоянии дать тебе…
— А может, я сама буду решать свою судьбу?! — не выдержала я. — Я уже взрослая…
— Ты уже решала, когда выходила замуж за Шемьена, — резко оборвали меня. — Итог — тебя проиграли в карты. Урожденную кнесну! Дворянку в семнадцатом поколении!.. Так что собирай вещи — завтра с утра мы уезжаем в Арпад.
— Но…
— Никаких «но»!
Я была против. Только если бы меня кто послушал! Воспитание не позволяло истерить, кричать и бить посуду, а других способов убедить отца я не видела — слушать мои возражения он не желал.
— Я велю слугам помочь тебе собраться.
К моему изумлению, помогать мне пришла не Элуш, а молоденькая, недавно нанятая горничная, я даже имени ее еще не знала. Не придумав ничего лучше, я отослала ее, заявив, что приму помощь только от Элуш, но, как выяснилось, камеристка ушла на рынок, будет только к вечеру, так что я выгадала некоторое время.
Часам к восьми вечера вернулся отец. Он увидел, что я до сих пор не готова к отъезду, и несказанно удивился.
Впрочем, сказать мне он ничего не успел. Чуть слышно скрипнула дверь, и я оглянулась: на пороге замерла, испуганно уставившись на нас двоих, Абигел. Встретившись со мной взором, она упрямо поджала губы и сделала неуклюжий книксен.
— Хорошо, что ты пришла. — Отец резко встал с кресла. — Поможешь госпоже кнесне собраться в путешествие. Надеюсь, против этого она возражать не будет.
Девушка невнятно и хрипло буркнула что-то вроде «да твою ж…», но папа, похоже, этого не услышал, выйдя из комнаты.
То, что это совсем не Абигел, было понятно даже идиоту. Едва за отцом закрылась дверь, я рванулась к Меняющему Форму, встряхнула за плечи:
— Коди, срочно приведи Элуш и Абигел! — Может, хоть они мне помогут.
Несчастного порубежника, денно и нощно дежурившего подле моих покоев, еще утром сменили на представителя городской стражи, но я по-прежнему не могла выйти из дома.
— Зачем?
— Надо! Ты зачем сюда приходил?
— Ну… Проверить, все ли у вас хорошо… У меня поручение…
— Вот и иди со своим поручением, приведи мне настоящую Абигел и найди Элуш. Иначе мне точно будет плохо!
Убедить его принять мой облик я не смогла даже вчера. Вряд ли что-то изменилось за прошедшее время и Коди передумал. Надо придумать что-то другое. Но что? Как мне выбраться из дома, если меня охраняют?
А если я не сбегу, завтра отец увезет меня в Арпад и я больше никогда не увижу Айдена!
Что же мне делать?! Что мне делать?!
Я нервно прошлась по комнате. В голову не приходило ни одной умной мысли. Нужно что-то предпринять. Но что?!
Взгляд упал на лежавший на столе тоненький, сплетенный из кожи поясок. Его Элуш забыла…
Но милезы не могут превращаться.
А у меня один раз почти вышло.
Вот именно, что почти! Повторить этот опыт, равно как и довести его до конца, у меня не получилось.
Впрочем, терять уже нечего.
Кожаная косичка легко скользила между пальцами, и я раз за разом пыталась вновь почувствовать, вспомнить, что я ощутила, увидев, как рука превращается в крыло. Боль? Ее не было. Страх? Скорее волнение от внезапности, от диковинного видения.
Но что еще? Что происходило, когда я начала превращаться?
Я прикрыла глаза, пытаясь поймать то неуловимое ощущение. Кажется, у меня чуть закружилась голова… Но нет, сейчас я не чувствовала ничего такого: не шумело в ушах, не пересохло во рту…
Я открыла глаза… И замерла, пытаясь сообразить, что происходит. Обстановка в комнате увеличилась в размерах: шкаф вытянулся и удлинился, столешницу я почему-то увидела снизу, а расстояние до двери стало больше раза в три.
Послышались шаги, открылась дверь. Вошедших в комнату Элуш и Абигел я почему-то увидела снизу, словно от самой земли. Я шагнула вперед, пытаясь хотя бы у них спросить, что творится, но изо рта вместо слов раздалось шипение…
Находиться в корзине было очень неудобно. Длинная лебединая шея упиралась в крышку, сама корзина при ходьбе раскачивалась, а сидящий рядом крошечный общипанный воробей был уже, кажется, придавлен мною.
Да, мне действительно удалось превратиться. Да, Элуш знала о планах отца. Да, это была ее идея — вынести меня из дома в облике лебедя. Несчастного Коди, который как раз привел Абигел и Элуш, посадили в ту же корзину. Становиться моей копией и прикрывать мой побег он не согласился, тогда Абигел (уж не знаю, когда она умудрилась приобрести такое влияние на фения) убедила его отправиться со мной, вдруг мне понадобится охрана.
Выходя из спальни с закрытой корзинкой, Элуш объяснила охраннику, что «госпожа кнесна устала, перенервничала и убедила не беспокоить ее», и спокойно направилась к выходу из дома.
Завернув за угол и попетляв некоторое время по улочкам, Элуш выбрала пустынный тупичок, стены домов которого были без окон, и осторожно поставила корзинку на землю. Двумя руками аккуратно вынула меня в лебедином обличье — я до сих пор не могла понять, что и как у меня вообще могло получиться, — а затем попросту эту самую корзинку перевернула, высыпав на землю воробья — Коди.
Фений поменял облик мгновенно. Но я-то не знала, что мне делать!
Камеристка осторожно опустилась передо мной на колени. Тихий, чуть слышный голос журчал, унося куда-то далеко…
— Закройте глаза, госпожа… Расслабьтесь, представьте, что вы — это вы. Вообразите, что вы купаетесь в реке. Почувствуйте, как речная вода смывает с вас все ненужное, чужое: грязь, налипшие перья… Расслабьтесь… Вот и все. Все правильно.
Ровный голос вырвал меня из того странного оцепенения, что завладело мною. Я вздрогнула, открыла глаза.
Я вновь была человеком. Лишь на рукаве темного платья, в которое я вчера оделась, осталось несколько прилипших белых перьев.
А Элуш вздохнула:
— Идите, госпожа… Кнес узнает о вашем побеге только завтра… Надеюсь, вы знаете, что делаете… — А потом шагнула к молчаливо стоящему Коди и ткнула ему пальцем в грудь: — А ты учти, Меняющий Форму, ты за нее головой отвечаешь! Волосок с головы госпожи упадет, даже в Фирбоуэне найду!
