Терри Пратчетт - Опочтарение
— Который час?
— Полдень, Мистер Губфиг. Вы Вернулись Только Под Утро — укоризненно добавил голем.
Мокрист снова застонал. Шесть часов до старта. А вечером так много голубей полетят обратно к себе на чердаки, что это будет, как солнечное затмение.
— В Городе Большое Оживление — сообщил голем, пока Мокрист брился. — Было решено, Что Стартовать Нужно С Площади Сатор.
Мокрист почти не слушал, разглядывая свое отражение. Он всегда повышал ставки, рефлекторно. Никогда не обещай совершить возможное. Возможное может совершить кто угодно. Нужно обещать невозможное, потому что иногда невозможное возможно, если найти правильный способ или, по крайней мере, расширить границы возможного. А если ты проиграешь, ну что же, ведь ты взялся за невыполнимую задачу.
Но на этот раз он зашел слишком далеко. О, нет большого позора в том, чтобы признать очевидное: запряженная лошадьми карета не может нестись со скоростью тысяча миль в час, но Позолот возгордится, а Почта так и останется навсегда маленькой, незначительной, неконкурентоспособной отсталой организацией. Позолот придумает способ оставить у себя «Путь», будет по-прежнему сокращать расходы любой ценой, убивая людей своей жадностью…
— Вы В Порядке, Мистер Губфиг? — раздался позади него голос голема.
Мокрист уставился в отражение собственных глаз, и на то, что мелькнуло в их глубине.
О, господи.
— Вы Порезались, Мистер Губфиг — сказал мистер Помпа — Мистер Губфиг?
"Жаль, что я не перерезал себе горло" — подумал Мокрист. Но это была вторичная мысль, появившаяся вслед за большой первой мыслью, которая теперь разворачивалась в зеркале.
Загляни в бездну, и ты увидишь нечто гигантское, растущее, стремящееся к свету. Оно прошептало: "Сделай это. Это сработает. Доверься мне".
"О, господи. Это план, который сработает" — подумал Мокрист. Он прост и смертоносен, как бритва. Но чтобы придумать такое, нужен совершенно беспринципный человек.
Ну что ж, отлично, с этим проблем нет.
Я убью вас, мистер Позолот. Я убью вас нашим особым способом, способом жуликов, обманщиков и лжецов.
Я заберу у вас все, кроме жизни. Я заберу ваши деньги, репутацию и друзей. Я оплету вас словами, создам кокон из слов. Я не оставлю вам ничего, даже надежды…
Он осторожно закончил бритье и стер остатки пены с подбородка. По правде говоря, крови было совсем немного.
— Думаю, мне нужен плотный завтрак, мистер Помпа — сказал он — А потом нужно будет кое-что сделать. Не могли бы вы за это время найти для меня метлу? Такую настоящую солидную березовую метлу? И нарисовать на ее рукоятке несколько звезд?
У импровизированных прилавков толпился народ, но суета сразу стихла, стоило ему спуститься в главный зал. Потом раздались приветственные возгласы. Он кивал и радостно махал рукой, пока не оказался окруженным толпой людей, размахивающих конвертами. Он постарался оставить автографы на всех.
— Еще куча почты в Колению, сэр! — ликовал мистер Грош, пробираясь к нему сквозь толпу. — Никогда такого раньше не видел, никогда!
— Прекрасно, отлично сработано — пробормотал Мокрист.
— А еще куча писем для богов! — продолжал Грош.
— Рад слышать, мистер Грош — только и нашелся что ответить Мокрист.
— Мы получили первые марки для Сто Лата, сэр! — крикнул Стэнли, размахивая над головой свежеотпечатанными листами — На первых оттисках полным-полно ошибок, сэр!
— Счастлив за тебя — ответил Мокрист — но мне нужно идти, надо сделать кое-что.
— Ага, да! — сказал мистер Грош, подмигнув ему — «Кое-что», э? Как скажете, сэр. Эй, разойдитесь, дайте дорогу Почтмейстеру!
Грош кое-как растолкал покупателей и Мокрист, уворачиваясь от людей желающих, чтобы он поцеловал их младенцев, или просто пытающихся оторвать кусок его костюма на удачу, выбрался наконец на свежий воздух.
Придерживаясь пустынных маленьких улочек он нашел кафешку, в которой подавали недорогие Двойные Сосиски, Яйцо, Бекон и Тост, в надежде что плотный завтрак может заменить недостаток сна.
Дела выходили из-под контроля. Люди развешивали флаги и расставляли ларьки на площади Сатор. Огромная блуждающая толпа, наводнявшая улицы Анк-Морпорка, сегодня схлынула из других мест и собиралась на площади, поэтому тут было удачное место для торговли.
В конце концов он набрался смелости и отправился в Траст Големов. Здание было закрыто. Немного новых граффити добавились к старым слоям, покрывавшим забитое досками окно. Они были нарисованы карандашом чуть выше уровня колен и гласили: "Големы — кАкашки!" Приятно было видеть, как тупой фанатизм передается новым поколениям, таким идиотским способом.
"Улица Сестричек Долли — отчаянно подумал он — живет с тетушкой". Упоминала она имя тетушки?
Он побежал в том направлении.
Сестрички Долли когда-то была деревней, прежде чем ее поглотил город; ее обитатели до сих пор не считали себя вполне горожанами, сохраняли свои собственные обычаи — Понедельник Собачьего Дерьма, Все Иголки Вверх — и почти что свой собственный язык. Мокрист совсем ничего не знал об этом. Он пробирался по узким переулкам, отчаянно озираясь в поисках… чего? Столба дыма?
В самом деле, неплохая идея…
Через восемь минут он нашел нужный дом и забарабанил в дверь. К его облегчению, она сама открыла, и уставилась на него.
Она спросила:
— Как?
Он ответил:
— Табачные торговцы. Здесь в округе не много женщин, выкуривающих по сотне сигарет в день.
— Ну, и что вам нужно, мистер Умник?
— Если ты поможешь мне, я заберу у Позолота все. — сказал Мокрист — Помоги мне. Пожалуйста? В честь того, что я абсолютно не заслуживающий доверия тип?
Наконец он добился от нее легкой улыбки, которая быстро сменилась выражением глубокой подозрительности. Наконец, внутренняя борьба завершилась.
— Лучше зайди в гостиную — сказала она, распахивая дверь.
Комната была маленькой, темной и очень приличной. Мокрист присел на краешек стула, стараясь ничего не задеть, и напряженно прислушиваясь к женским голосам в коридоре. Затем мисс Добросерд проскользнула в комнату и закрыла за собой дверь.
— Надеюсь, я не побеспокоил твою семью — сказал Мокрист — Я…
— Я сказала им, что у нас свидание — прервала его мисс Добросерд — в конце концов, гостиные для того и нужны. Слезы радости и надежды в глазах моей матери — то еще зрелище. Ну а теперь, что тебе нужно?
— Расскажи мне о своем отце. Мне нужно знать, как был захвачен "Великий Путь". Документы какие-нибудь сохранились?
— Толку от них немного. Адвокат просмотрел их и сказал, что судебное дело возбудить не удастся…
— Я намерен обратиться к высшему суду. — сказал Мокрист.
— Мы не можем ничего доказать, действительно не можем — запротестовала мисс Добросерд.
— Я и не собираюсь — заверил ее Мокрист.
— Адвокат сказал, работа займет многие месяцы… — продолжала она, пытаясь найти зацепку.
— Я устрою так, что за все заплатит кое-кто другой — прервал ее Мокрист — У тебя остались книги учета? Гроссбухи? Что-нибудь в этом роде?
— Что ты собираешься делать? — требовательно спросила мисс Добросерд.
— Лучше тебе не знать. Правда. Я знаю, что делаю, Шпилька. Но тебе лучше не знать.
— Ну, есть большая коробка с бумагами — неуверенно призналась мисс Добросерд — Я собиралась их разобрать… Сложила туда, когда делала здесь уборку…
— Хорошо.
— Но могу ли я доверять тебе?
— В этом? Боги, конечно, нет! Твой отец доверял Позолоту, и посмотри только, что из этого вышло! Я не доверял бы мне, если бы был на твоем месте. Но доверяю на своем.
— Любопытно, мистер Губвиг, что я тем больше доверяю тебе, чем чаще ты повторяешь, что не заслуживаешь доверия — констатировала мисс Добросерд.
Мокрист вздохнул.
— Знаю, Шпилька. Глупо, да? Люди всегда так делают. Пожалуйста, принеси ящик?
Она так и сделала, озадаченно пожав плечами.
Работа заняла всю вторую половину дня и Мокрист сам был не уверен, что получилось, но заполнил целый блокнот поспешно нацарапанными заметками. Это было как высматривать пираний в реке, заросшей водорослями. Куча костей на дне. Иногда кажется, что заметил серебристый отблеск, но никогда не уверен, была ли это рыба. Единственный способ узнать наверняка — прыгнуть в воду.
В полчетвертого площадь Сатор уже была забита народом.
Что было хорошо в золотом костюме и шляпе с крылышками, так это то, что когда Мокрист их снимал, это был уже как будто не он. Он становился просто непримечательной личностью в не привлекающей внимания одежде и с лицом, которое казалось вам смутно знакомым.
Он пробирался сквозь толпу к Почтамту. Никто не взглянул на него дважды. Первый взгляд его никогда не беспокоил. Он всегда был одинок, хоть и не сознавал этого до последнего времени. Всегда одинок. Это был единственный способ оставаться в безопасности.
