Андрей Смирнов - Артур, племянник Мордреда
Долгое время ничего не происходило. Пели птицы, журчала водичка, бессмертные аваллонцы покашливали и переступали с ноги на ногу.
— Лошадке наши проблемы до лампочки. — Прошептал Эрнил мне на ухо.
Я хотел сказать что-нибудь в том же духе, но подавился собственной репликой. Глумливое настроение вылетело из меня как пробка из бутылки с шампанским. Потому что появился Он.
Она. Оно.
Пол не имел значения, как и его облик. Это была сама эссенция Совершенства — сияющее, бесконечно прекрасное существо. Оно казалось хрупким и сильным одновременно. Я никогда не был особенно религиозен, но при его появлении я проникся. Оно как-то воздействовало на меня, на нас всех — коснулось потаенных струн в наших душах и сорвало циничные маски, которые мы на себя нацепили. Я почувствовал, что готов умереть ради него. Он был беззащитен и чист, бесконечно мудр и бесконечно юн. Его взгляд, полный любви и понимания высветил мое сердце насквозь. Он знал меня лучше, чем я когда-либо узнаю себя сам. Все зло и добро, которые я носил в себе, вся моя ненависть и любовь, боль и радость — вся моя сущность предстала под его взглядом.
Он не осуждал и не хвалил меня за то, что я делал. Он видел меня целиком, таким, какой я есть.
Он подошел к Мартину и подцепил своим рогом цепочку с Камнем. Он прошел мимо нас, и мы не смели смотреть на него, и в то же время — не могли не смотреть. Он ступал тихо, и замирал после каждого шага, словно пугливое животное, вот-вот готовое сорваться и убежать.
Полагаю, каждый из нас подумал в эти мгновения: «А что, если…?» Единорог мог выбрать кого угодно. Некогда он выбрал весельчака Рэндома на роль короля Амбера, и, по словам моих старших родственников, правление Рэндома было золотой эпохой любви и внутрисемейного мира — и это при том, что никто и никогда не рассматривал его всерьез как возможного кандидата на трон! Теперь повторялась та же история. По никому не известным причинам он мог остановить свой выбор на человеке, которого, как и Рэндома когда-то, никто в качестве претендента не рассматривал.
Признаюсь, я был почти уверен, что Единорог выберет меня.
Потому что я узнал его, как только увидел.
Я встречался с ним и раньше.
Не в жизни, нет — в своих снах.
Это были те сновидения, после которых я просыпался и не мог понять, почему я плачу. Тогда мне казалось, я потерял или забыл что-то очень важное, но что — я никак не мог вспомнить. Было ощущение невыразимой гармонии, счастья, света… и даже в будничной суете, ждавшей меня каждым утром за порогом спальни, это светлое ощущение пропадало не сразу.
Я не хотел быть королем — честно, не хотел — но я ожидал, что буду выбран на эту роль. По крайней мере, мне казалось, что ощущение узнаваемости, неоднократное появление Единорога что-то да значит, к чему-то ведет. К чему, если не к трону?.. И я был удивлен — не разочарован, именно удивлен — когда Единорог прошел мимо.
Но удивлен был не только я. Я слышал как они судорожно вздохнули — я и сам едва не задохнулся, когда увидел, кого он выбрал. В тот день произошло много непонятных для меня событий, но выбор Единорога поразил меня больше всего.
Когда Единорог опустился на одно колено, я посмотрел на Мордреда — впрочем, не только я. Мои родственники, один за другим поворачивали головы, желая увидеть реакцию короля, который вот уже более двухсот лет верой и правдой служил своему богу. Экс-короля, если быть точным.
Мордред застыл. На его лице не было ни обиды, ни злости — только такое же удивление, как у всех остальных. Но его оцепенение продолжалось недолго. Он вытащил меч из ножен, сделал несколько шагов и опустился на колено перед избранницей.
Это послужило сигналом для остальных. Мы вышли из столбняка и последовали примеру Мордреда.
— Спасибо… — Одними губами прошептала белая, как полотно, Джинна, принимая в свои руки алый Талисман Закона.
8Я постучался. Мне никто не ответил.
Я постучался еще раз. Подождал.
Никто так и не появился.
Я находился на третьем этаже аваллонского дворца, в конце южного коридора, из которого можно было попасть в покои Фионы, Джулиана, Мордреда, Флоры и Жерара. В самом конце находились покои Мартина. Перед закрытой дверью в которые я и топтался.
Я постучал еще раз. Все та же реакция.
А именно: никакой.
Может, он ушел? Странно. Мзареул — лакей, обслуживающий эту часть дворца — утверждал, что Мартин у себя.
Я прислушался.
К двери по-прежнему никто не подходил, но мне показалось, что с той стороны звучит какая-то музыка.
Я повернул ручку. Не заперто. Стоило приоткрыть дверь, как громкость музыки существенно возросла. Если вообще это можно назвать музыкой. Дикий рев, сочетающийся с барабанным громом и низким, на границе инфразвука, звучанием бас-гитары.
В этот момент кто-то попытался со мной связаться. Я заблокировал контакт. У меня на повестке дня стоял важный разговор, и я не хотел отвлекаться.
Первая комната представляла собой обычную, прилично обставленную гостиную, из которой можно было попасть еще в два помещения, расположенные справа и слева, соответственно. Звуки доносились из правой комнаты. Туда я и пошел.
Когда я открыл вторую дверь, то чуть не оглох. Звуковая волна была настолько мощной, что я почти ощутил, как сплющивается под ее давлением мой многострадальный киммерийский мозг.
Полузакрыв глаза, заложив руки за голову, Мартин валялся на кровати. Картина маслом: священник расслабляется после тяжелого трудового дня в храме.
Комната была под стать музыке — все стены оклеены плакатами весьма сомнительного содержания. Окна зашторены, а лучи красно-желто-синего света посылала серебристая сфера, вращавшаяся под потолком. Мое внимание привлек один из плакатов, на котором Мартин в обнимку с неизвестным мне панком прыгал по сцене. Лица обоих были изукрашены до неузнаваемости — черные пятна вокруг глаз и губ, все остальные части лица покрыты белилами. Соответствующие прически — поднятые лаком («дикобраз» и «мохаук») волосы ярко-оранжевого и зеленого цвета.
Музыка доносилась из колонок, развешанных по всем четырем углам комнаты. Колонки были подсоединены к большому устройству, представлявшему, по всей видимости, разновидность музыкального центра с неизвестного мне Отражения.
Интересно, как он заставил эту техногенную хреновину работать в Аваллоне? Долго, наверное, подбирал подходящие заклинания…
Мое появление Мартин заметил не сразу. Услышать что-либо в этом звуковом аду было невозможно, поэтому я переместился так, чтобы он смог меня увидеть. Мартин скептически посмотрел на меня, но с места не двинулся. Я закрыл уши руками и показал на музыкальный центр. Мартин вздохнул, поднялся и убавил звук. Когда это произошло, у меня возникло чувство, как будто я попал в рай.
— Ну и музыку ты слушаешь… — Мрачно сказал я, присаживаясь на краешек кровати. — Меломан прямо.
Мартин кивнул.
— Вы это уже переросли. — Снисходительно заметил он, глядя на меня сверху вниз. — Вам бы только рэп подавай…
— Не надо. — Заявил я. — Не надо всех по себе судить!
— Да? — Мартин приподнял левую бровь. — И чему же внимает наше молодое поколение? Земному техно? Оркестровому тазарскому кваканью? Симфоническим визгам молодых евнухов из Отражения Блик?
— Слушал я эти визги. — Признался я. — Не понимаю, что Майра в них находит.
— Я тоже. — Согласил Мартин, возвращаясь на свое место. — Так что же тебе нравится?
— Ну-у… У нас, похоже, половина Семьи — извращенцы, но я-то человек приличный… Предпочитаю этно. Знаешь, что-нибудь такое… кельтско-ирландское… Встречался когда-нибудь на Отражениях с эльфами? Вот их музыка — то, что надо. В самую точку. Самое что ни на есть этническое этно.
— Ах, эльфы… — Мартин усмехнулся. — Знаю. Так вот чье растлевающее влияние испортило твой музыкальный вкус… Знаешь, что гласит народная мудрость?.. Эльфы на лапках разносят заразу. Эльфа увидел — убей его сразу…?????
— Но-но! — Возмутился я. — Не трогай моих эльфов!
— Не обижайся. Шютка. Знаком я с этим народом, знаком. Правильные ребята. Всегда четко стоят за Порядок. — Он помолчал, а затем спросил:
— Ты зачем пришел? О музыке поговорить? Или об эльфах?
— Нет. — Ответил я. — О Джинне.
— Слушаю.
Я вздохнул. Коронация состоялась два дня назад. Мартин собственными руками возложил корону на голову моей кузине, после чего Семья в полном составе присягнула новой королеве.
— Я до сих пор не могу понять, почему ее выбрали.
— А ты бы хотел, чтобы выбрали Марка? — Улыбнулся Мартин.
Я покачал головой.
— Не знаю. Нет, наверное. Не уверен, что хотел бы видеть отца на троне… Но не в этом дело. Я не столько разочарован, сколько удивлен. Не могу понять, почему именно она. Джинна ведь совершенно неподходящий человек для правления.
