Том Холт - Переносная дверь
— И за что посадила вас Джулия? — спросил с полным ртом чемпион по теннису.
Проглотив, Пол выдавил:
— Ум-м.
— Надо думать, за перебирание бумажек. Вот что мне не нравится в нашей маленькой фирме — множество бумажек. Зеленые бланки, розовые бланки, голубые бланки и сотни миль компьютерных распечаток. — Он залпом осушил целую чашку чая. Чашка Пола была такой горячей, что он не решался к ней притронуться. Но чемпион по теннису как будто даже не обжегся. — Тем не менее у нас не все так, положитесь на мое слово. Через полгода, ну через год, вы узнаете, чем мы по-настоящему занимаемся. В зависимости от того, конечно, на чем вы решите специализироваться. Я хочу сказать, дело за вами, идти нужно туда, где кроются ваши таланты. Вот что хорошо в нашем бизнесе: огромный простор для выбора.
"Да, — подумал Пол, — но... " Он почти испытал искушение прямо сейчас и спросить, но его остановила мысль о том, как глупо он будет выглядеть. Совершенно очевидно, что чемпион по теннису считает, будто ему известно про "Дж. В. Уэлс и К°" все. А вдруг, если его невежество откроется, то его тут же уволят? Интересно, придется ему платить тогда за собственный ленч? Не в первый уже раз в жизни Пол проклял небеса, что его не посвятили в тайну, которая известна всем, кроме него. Он был уверен: если бы только он знал, и сумел бы справиться, и все стало бы просто. То, что и худая девушка тоже не знает, несколько утешало: значит, он хотя бы не единственный. (А ей нравится узбекская кухня? Она знает, где находится Узбекистан? Скорее всего да. Вот как раз такие вещи знают все на свете, кроме него.)
— Ну да ладно, — бросил чемпион по теннису, — расскажите о себе. Не всякие там пустые мелочи, как на собеседовании, вроде оценок на экзаменах и прочей чепухи. Расскажите про настоящего себя.
"О Господи!" — ужаснулся Пол.
— Гм, — начал он, но, к счастью, тут появился официант с еще одной тарелкой, на которой высилась новая гора риса с кусочками чего-то там. Натренированным движением рабочего у конвейера забрав пустую, официант поспешно заменил ее полной. На новую порцию чемпион по теннису набросился с еще большей свирепостью и не останавливался, пока его вилка не заскрежетала по дну тарелки.
— Вам плов не нравится? — спросил он. — Или вы не слишком голодны?
А Пол-то считал, что неплохо потрудился, съев за пять минут больше, чем за целую неделю.
— Нет, все замечательно. Очень вкусно. Как, вы сказали, это называется?
Чемпион по теннису повторил, а потом пустился в длинное и путаное повествование о каком-то происшествии в Ташкенте, начавшемся с того, как он отправил назад на кухню саримсокли, а закончилось дуэлью на местный лад, которая велась верхом на верблюдах тупыми шестами для шатров. Чемпион по теннису в ней, по всей видимости, победил. Рассказ тянулся довольно долго, но Пол был совсем не против — ведь это означало, что ему не придется изобретать "настоящего себя", о котором можно поведать чемпиону, а значит, он может продолжать трудиться над тарелкой.
— И вообще, — сказал наконец чемпион по теннису, — хватит про меня. Как насчет вас? Много путешествуете?
— Не очень, — промямлил Пол. — В позапрошлом году мы ездили на две недели с палатками в долину Луары.
Чемпион по теннису энергично закивал.
— Разбивать лагерь — это хорошо, если браться за дело всерьез. Нельзя утверждать, будто знаешь какое-то место, пока не поживешь там в походных условиях: не поспишь в лесу или в амбаре, питаясь тем, что сам найдешь. Пару месяцев назад я былна Борнео, а всех лодочников, которые повезли нас вниз по реке, к несчастью, захватило ради выкупа соседнее племя, — очередная неуместная кровная вражда, столь распространенная на юге, — и потому мы впятером, а ведь у нас не было ничего, кроме моего ножа, мотка веревки и двух коробков спичек...
История про Борнео оказалась еще длиннее, чем про Ташкент, и через полторы минуты Пол потерял нить повествования, отчего слушать стало проще. Появление третьей порции риса с кусочками добавило еще несколько минут, и еще прежде чем чемпион по теннису закончил, они перешли к кофе. Тут чемпион посмотрел на часы и сказал:
— Проклятие, без пяти два. Пора возвращаться.
Он вскочил, и тут же рядом материализовался официант, чтобы подать ему пальто. Пока тот с элегантной непринужденностью самурая, возвращающего в ножны катану, надевал рукава, Полу показалось, что под левым локтем у чемпиона что-то оттопыривается — вполне возможно, наплечная кобура (или, что равно вероятно, старый громоздкий мобильник, дамская туфелька, два фунта краковской колбасы).
Когда они подошли к двери в офис, Пол не забыл, как учила его мама, вежливо сказать: "Большое спасибо", а потом галопом пронесся мимо стойки рецепции направляясь в собственный кабинетик. По всей видимости, он хотя бы немного освоился, так как пункта назначения достиг, всего три раза ошибившись коридором, и возвращаться назад пришлось лишь однажды.
Худая девушка за все это время как будто не сдвинулась с места. Бумажная гора перед ней несколько уменьшилась, но ненамного.
— Вы промокли, — заметила она, когда он вошел.
— Там дождь идет.
— Тогда почему вы не взяли пальто?
— Забыл.
— А.
Пол сел. Да будь он проклят, если поделится своей захватывающей встречей с этой мрачной дрянью! Но, с другой стороны, он должен кому-то рассказать, иначе его просто разорвет на части.
— Ни за что не догадаетесь, что я только что делал, — сказал он.
— Скорее всего нет, — ответила она, не поднимая глаз. — Если вы не против, я очень занята.
Пол нахмурился.
— Вы ленч ели? — спросил он.
— Нет. Я не ем ленч.
Он не мог поверить своим ушам.
— Вы проработали весь перерыв на ленч?
— Да. И что с того?
— О, ничего.
— Вы хотите сказать, я работала лишний час напролет и все равно безнадежно от вас отстаю. Ну и что, подумаешь!
Шмыгнув носом, она утерлась манжетой.
Полу хотелось сказать: "Я совсем не это имел в виду, и вы это знаете", — но он промолчал, потому что если она и так все знает, то какой смысл возражать? Бросив на худышку обиженный взгляд, который она умудрилась не заметить, он вернулся к работе. Он почти уже полностью погрузился в бумаги, понемногу приближаясь к "смерти собственного я", состоянию подобному трансу, достижимому лишь посредством трансцендентальной медитации или крайне скучной бумажной работы, когда совершенно неожиданно девушка сказала:
— Только не говорите мне, что старший партнер пригласил вас на ленч в отель "Ритц".
Нечасто ему бросали такую подсказку, и вообще все время, что они провели вместе, она вела себя на редкость недружелюбно.
— Сомневаюсь, что он старший партнер, — мягко отозвался Пол. — И это был не "Ритц", а неплохой узбекский ресторанчик за углом. Более или менее настоящий ковурма плов, если, конечно, закрыть глаза на тепличный барбарис.
Ее голова дернулась, будто у пассажира в момент автокатастрофы.
— Вы ходили на ленч с одним из партнеров?
Пол кивнул.
— С мистером... — Он покопался на задворках памяти в поисках имени. — С мистером Червеубивцем, хотя он предпочитает, чтобы его звали просто Рик.
Темно-карие глаза худой девушки сделались круглыми, точно блюдца.
— Почему?
— Прошу прощения?
— Почему он пригласил вас на ленч? Пол пожал плечами:
— Понятия не имею. Возможно, из вежливости или хотел понравиться.
Она поглядела на него с сомнением:
— Придумайте что-нибудь получше.
— Ну, правду сказать, — ответил Пол, — думаю, это и есть истинная причина, потому что большую часть времени он говорил о себе.
— А. — На сей раз это было другое "А". Такое "А" люди говорят, когда им не все равно. — И что же вы узнали?
Пол прикусил губу.
— На самом деле немного, — признался он. — Он рассказал мне длинную историю о том, как бился на дуэли в Самарканде, а потом еще более длинную про то, как жил на природе на Борнео. Думаю, он много путешествует, — добавил Пол, желая продемонстрировать свои аналитические способности.
— И это все?
— Еще ему очень нравится звучание собственного голоса.
— И вы не выяснили, чем, собственно, занимается эта шарашка?
— Эм-м, нет.
— А.
Если между ними и мелькнула крохотная искорка общения, точно вспышка молнии, соединяющая Бога и Адама на потолке Сикстинской капеллы, она только что погасла, не успев разгореться. "А жаль", — подумал Пол и вернулся к своим таблицам, безмолвно проклиная мистера Червеубивца за его беспричинную и непрошеную доброту. Но не успел он снова даже приблизиться к трансу, дверь открылась и вошла красавица.
— Привет, — улыбнулась она Полу, по всей видимости, не обращая решительно никакого внимания на худую девушку.
Вот улыбаться ее уж совсем никто не просил. — Я Трейси, секретарь Каза, мистера Сусловица. Он прислал вам вот это.
"Этим" оказалась карта — чудесная, изумительная карта, истинный шедевр каллиграфии и чертежного мастерства в миниатюре. Подписи были очень мелкими, но при этом совершенно четкими, чертежи (показывающие все четыре этажа) — безупречными, и все до последней детали тщательно обозначено — коридор, окно, огнетушитель, "NB: эта дверь открывается вовнутрь". Едва заметный блеск чернил говорил, что ее нарисовали только что — для него. К карте была прикреплена записка:
