Сенкия Сияда - В Школе Магии Зарежья
Местные мужики, судя по всему, тоже были не прочь усадить нас с Томкой за стол, но, увидев, что дамы не одни, по одному пришли в себя и вернулись к своим столам. Нас со всеми почестями усадили на скамью, парни улыбались, демонстрируя полные рты зубов. Было такое ощущение, что они уже без нас все отметили и пребывали в опьянении.
— Парнища! С победой!!! — радостно крикнула Тамарка, начиная веселье. Те радостно загомонили и заголосили:
— Ур-ра!
— Знай наших!
— Так их!
Сапень встал и ушел к трактирщику, который составлял чистые кружки с подноса под барную стойку.
Маркус завел кричалку боевого факультета:
— С огнем и мечом рвемся в бой, Императора прикрывая собой! — Все подхватили: — Боевой факультет к битве готов, мы передавим всех врагов! — И в конце дробно застучали кулаками по столешнице.
Сапень вернулся с объемистым бочонком на плече и, поставив его на стол, объявил:
— Пиво!
— О-о! — понравилось всем начало.
Затем рядом возникла огромная запотевшая бутыль, размером с еще один бочонок:
— Водка!
— О-о-о!! — продолжение всем еще более понравилось.
Луис, ухмыляясь в усы, принес семь кружек, стаканов и вилок. Служанка с кухни притащила огромное блюдо с ломтями мяса, толстыми кружками кровяной колбасы и маринованными огурцами.
— Я угощаю, — провозгласил Сапень. — Желаю потратить всю свою премиальную стипендию!
Лорг хмыкнул и шлепнул на стол ладонь. Под ней оказалась тройка серебряков. Остальные призеры возмущенно забурлили и тоже стали грохотать кулачищами по доскам, выпуская монеты в общий фонд. Сапень грозно привстал:
— Так! Я сказал! Кто меня тут не уважает? Я угощаю! — а потом чуть тише добавил: — Но если мне не хватит, надеюсь, вы меня немного понеуважаете! — чем вызвал шквал хохота. — А ну, кто первым снимет пробу?
Все бурно обрадовались, загремели стаканами, бутылкой, кружками. Сапень, сидевший с моей стороны, галантно ухаживал за мной, Кафык наливал пиво Тамарке.
— Что желает дама? — наклонился ко мне Сапень, жуя мясо, — Пива? — и потянулся с моей кружкой к бочонку.
— Фу, — я сморщила нос. — Не хочу.
— Тогда что? — Сапень замер. — Приказывай, любой каприз за поцелуй!
Я задумалась и выдала:
— Дама желает коньяк!
Сапень встал, пивнул из своей кружки и ушел к Луису. Вскоре на нашем столе стоял еще один мерный бочонок. Мою пивную, с добрых пять чарок кружку залили коньяком, я отпила, удовлетворенно чувствуя, как горячеет в горле и в животе. Никас дотянулся через весь стол до моей вилки и любезно наколол на нее кусок колбасы. Я благосклонно приняла подношение и зажевала его. Какое-то время все произносили тосты за победу, за то, чтобы и дальше так было, потом последовали тосты за прекрасных дам, за успехи в учебе, за любовь (это Тамаркин). Бочонки и бутыль казались бездонными, постепенно все перешли на простые «будем» и «вздрогнули».
— Ну! — сказал Сапень и подставил мне губы трубочкой.
— Что? — не поняла я, делая еще один глоток и чувствуя, как у воображаемой пристани в голове сносит опорные столбы, и она начинает плыть.
— Поцелуй! — Сапень махнул вилкой, наколотый на нее огурец слетел и плюхнулся в кружку к Тамаре. Я проследила за его полетом и вспомнила:
— А! Сейчас! — серьезно сказала я Сапню, постучала по плечу Кафыка и за Тамаркиной спиной зашептала ему что-то на ухо.
— Для вас, всшугодн! — проговорил Кафык, кряхтя, вылез из-за стола и пошел к Сапню, раскинув руки: — Дорогой друг, дай я тя щас поцелую!
Сапень попытался протестовать, но речь у него почему-то была очень медленная и Кафык, пошатываясь, схватил его голову и звонко чмокнул в щеку.
— Спасибо! — поблагодарила я Кафыка за очумело трясущего головой Сапня.
Кафык попытался сделать учтивый реверанс, но не рассчитал траекторию взмахов руками, его мотнуло и унесло на пирующих за соседним столом мужиков. Послышался возмущенный вопль и произносящиеся заплетающимся языком извинения Кафыка, который в конце попытался опять сделать реверанс. Его отшатнуло и прибило обратно к нашему столу. К этому времени наши с Томой костюмы уже давно подернулись рябью и развеялись, но, как я и предполагала, никто этого даже не заметил. Даже я и то не сразу поняла, что Тамарка сидит и заливисто хохочет над какой-то шуткой Лорга снова в своей кофте с маками.
— Вот это девки! — раскатистым голосом хохотнул какой-то здоровяк, выходя из трактира, — У них желудки даже покрепче будут, чем у Жруги! — и засмеялся вместе с дружками, над им одним понятной хохмой. Надо сказать, что мы с Тамаркой и вправду держались молодцом, а вот Лорг, например, уже выходил (выбегал) один раз на задний двор, зажимая рот руками.
В это время взамен вышедших мужиков очень кстати в трактир заглянули менестрели, обходящие по вечерам подобные заведения в поисках клиентов. Сапень не упустил такую возможность расширить диапазон веселья и оплатил пару песен.
— Сбацайте нам что-нибудь веселое да заводное! — порекомендовал он, обращаясь куда-то в пространство между гусляром и мужичком с обтянутым кожей небольшим барабаном. Те уселись на лавку, рядом пристроился парень со свирелью и бубном, подвязанным к колену, и мальчишка-постреленок с губной гармошкой. Гусляр дернул струны и завел веселую песенку. Постепенно подключился весь оркестр, который хором подпевал в концах куплетов, когда были не заняты губы; парень со свирелью топал ногой и подпихивал коленом звонкий бубен. Задорная музыка заполнила трапезную.
Шел добрый молодец тропкою далекой,
В очи светило светило.
Шел он рубиться с чудищем неким,
Меч он повесил за спину.
Правой рукой он махал в такт ноге левой,
Левой махал он в такт правой,
И так увлекся он этим занятием,
Что не заметил засады.
Вылезло вдруг перед ним чудо-юдище
С гордых размеров зубами.
И, не успел добрый молодец вынуть меч,
Был разорван осьмью головами.
Шел следующий молодец тропкою далекой,
Солнце светило над главою.
Шел он рубиться с чудищем диким,
И саблю тащил он с собою.
Левой рукой он махал в такт ноге правой,
Саблей махал он в такт левой,
Но тоже увлекся этим занятием.
И лишь махнул он свободной рукою
Чудовище его сразу и съело.
Шел третий молодец тропкою далекой,
Солнце светило в затылок.
Шел он в деревню к тетке на рынок
И нес лишь мешок с лесопилок.
Вылезло вдруг перед ним чудище ярое,
Да приготовилось напасть,
Но наш герой не растерялся,
Да сыпанул опилок в чудовищные глаза и пасти.
Заревело обиженно чудище,
А герой поднырнул ему под пузо,
Все головы, еле видя, рванулись за ним,
Да завязались меж собою в узел.
Взревели яростно и, чтобы освободиться,
Пооткусывали друг у друга шеи.
А добрый молодец пнул поверженный труп
И пошел дальше на рынок к тетке своей Пелагее.
Мораль сей притчи такова:
На зад свой неприятностей не ищи,
А коль сами нашли, на что тебе дана голова?
Знай — не только чтобы в нее кушать щи!
Посетители «Магоеда» постепенно подхватили заводной мотивчик. Я ничего с собой поделать не могла, ноги и плечи сами пускались в пляс. Я наклонилась к Сапню и сказала, что желаю танцевать. Тот обрадовался, встал, помог мне вылезти из-за стола, обхватил за талию и..., я взвизгнула, когда он с легкостью поставил меня на наш стол. Хорошо, что он был широким, массивным и составленным из двух, а то меня так шатало, что я готова была рухнуть обратно на Сапня. Бочонки, бутыль и блюдо парни сгребли к себе на лавки, а взамен рядом со мной поставили Тамарку. Я обрадовалась ей так, будто сто лет не видела, и мы, задорно ухнув, закружились, схватившись под локотки.
— И-эх! — мы поменяли направление вращения.
Бегали так какое-то время, потом нам надоело и мы встали спиной друг к другу, радуя сольными танцами доступных обзору благодарных зрителей. Не знаю, что исполняла Тамарка, но я варьировала кибитские пляски с другими доселе неизвестными науке танцами. Больше всего мне улюлюкали, хлопали, когда я изображала телом волну и, разведя руки и закинув голову, потрясала грудью по обыкновению кибиточниц. Потрясенный Маркус даже притащил мне цветок из украшавшего стену гербария. Я умилилась, прижав ручки к груди, но пришел Луис, погрозил Маркусу пальцем и унес куда-то мой подарок. Я подумала опечалиться, но забыла, о чем собиралась грустить и решила спуститься на землю. Как по ступенькам ступила на лавку, но тут вдруг Никас ринулся на меня вместе со стеной, я попробовала отшатнуться, но они оказались быстрее, и я почему-то повисла у него на шее. Я отлипла от Никаса и погрозила ему пальцем. Он то приближался, то удалялся, видно раздумывая, бросаться ли ему на меня снова. Я опасливо передвинулась к Сапню, который тоже приближался и удалялся, как и Никас. Я задумалась и тут поняла, что это они так танцуют.
