Сенкия Сияда - В Школе Магии Зарежья
От страха мы пробежали насквозь без остановки два квартала, а потом, заметив, что погони нет, отдышались и неспешным шагом, делая небольшой крюк, пошли к школе.
— Чувствую я, Адамант в следующий раз не сильно будет рад нас видеть. Мужики не станут скрывать, кого они застали на месте преступления, — предположила я, стараясь раздавить еще не утрамбованные в улицу белые кочки, остатки выпавшего днем снежка.
— Да ладно, сегодня поищем заклинание, а когда выдастся свободная минутка, пойдем к Адаманту и, если стремянка будет еще цела, все исправим, — оптимистично придумала подруга.
— А тебе не показались странными его объяснения? — задумчиво спросила я, глядя перед собой, и выдала терзавшие меня думы. — Никогда бы не подумала, что эльфы из делегации могут остановиться жить на постоялом дворе. Они же все жутко гордые и обидчивые, наверняка должны рассчитывать на размещение в Императорском дворце, и из-за неуважения могут даже бойкотировать коронацию.
— Да ладно тебе, Адамант же все разъяснил, к тому же он, например, никакой не жутко гордый и обидчивый, — весело махнула варежкой подруга. — Он такой...
— И это тоже странно, — задумчиво пробормотала я.
— ... веселый, интересный, красивый, — вдохновенно перебирала Тамарка.
— Эй, подруга, а ты часом не того? — весело спросила я, выныривая из раздумий.
— Не чего — того? — насторожилась Томка, а сама зацвела как маков цвет, еще больше краснея розовенькими от морозца щечками.
— Да ты же втрескалась в этого красавчика! — медленно проговорила я, с радостным оскалом и раскрытыми глазами развернувшись к подруге.
И, взвизгнув, стала удирать от Тамарки, визжа на всю улицу:
— А-а! Всем расскажу!! Ай! — уворачивалась от летящих в спину снежков.
— Ничего я ни в кого не втюрилась! — возмущалась Тамара, метала снежные снаряды и мстительно шипела, как всполошенное чревоземное. — На! Получи!
— Люди добрые! Тамарка в эльфа влюбилась! — голосила я и с визгом и хохотом, что было мочи, неслась к школе.
— Убивают! Ай! — снежок впечатался в ногу, я сменила тактику подскоков и завиляла скоромчой. — Из ревности к эльфу! Помогите! Ха-ха-ха!
У самых ворот мы немного подустали и, разрумяненные от бега, привалились друг к другу, чтобы перевести дух.
— Слушай, нам же еще надо на рынок сходить, продовольственную заначку закупить, — вспомнив, пропыхтела я.
— Не, — отмахнулась Тамарка, — не сегодня. К тому же сейчас опасно возвращаться. Как бы нам разобиженные мужики по хребтине стремянкой не надавали, а делать крюк в обход не хочется.
— Знаешь, ты невероятно убедительна, — вдумчиво проговорила я, а потом подскочила, — для влюбленной в эльфа! — и, мерзко хихикая, быстро приложила палочку к двери и забежала внутрь.
Похоже сегодня мне была не судьба дописать шпаргалки. Мы с Тамаркой, потопотав по крыльцу валенками, стряхнули с них снежок и вошли в школу, стягивая с голов уборы. В холле на первом этаже царило оживление. Мы, заинтересовавшись странным весело гомонящим скоплением народа, бочком протиснулись к эпицентру. Им оказался высокий темноволосый парень, который улыбался в тридцать два зуба и явно только вошел с улицы, на его куртке блестели капельки растаявших снежинок. Все его с чем-то поздравляли, пожимали руки, похлопывали по плечам и всячески выделяли.
— Сапень! Ты приехал!! — завизжала я, бросаясь к нему на шею.
— Варька! — парень засмеялся и радостно закружил меня, попутно сбив моими ногами пару людей. — Мы выиграли! Первое место в командном и в личном зачетах!!
— Молодчина! — искренне поздравила я. — Всегда в тебя верила!
— О, Тамарка! Привет! — сдавил ее в костоломских объятиях Сапень.
— Привет! Поздравляю! — радостно улыбалась она.
— Спасибо, — привычно отозвался Сапень, а сам поднял с пола сумку с вещами, и стал подпихивать нас сквозь толпу к лестнице, попутно заговорщицки бубня: — Вечером приходите в «Магоед», все наши придут, отмечать будем.
— Кла-ас! — обрадовались было мы.
— Ой, у нас же завтра экзамен по биомагии, — Тамарка растерянно посмотрела на меня.
— Точно, — расстроилась я, понимая, что совесть не позволит мне пойти на экзамен совсем не готовой и без страховки, которую я и не писала, надеясь просто почитать теорию. — Он конечно неопасный, но надо повторить, учебник и лекции полистать.
— Хвос вопрос, достану я вам нужные шпаргалки, — отмахнулся Сапень, глаза его радостно горели в предвкушении вечера, впрочем, наши тоже. К тому же, отговорка для совести вполне подходила.
— Ладно, — мы хлопнули по рукам. Еще раз приняв наши поздравления, Сапень продолжил восхождение на свой этаж, а мы направились в свою комнату.
— Класс! Класс! Класс! — я и Тамара в радостном настроении дикими подскоками проплясали вокруг Дарки, идущей с чайником по коридору.
— Э, осторожнее, дурищи, он горячий, — приподнялась на цыпочки Дарка, маневрируя чайником.
— У-у-у! — мы исполнили вокруг нее еще импровизацию на тему северно-шаманского танца, применяя вместо костра все ту же Дарку и, хохоча, ввалились в свою комнату.
Тамарка, скинув верхнюю одежду, сразу же метнулась к зеркалу и косметике, а я подошла к окну, положив руки на подоконник, глубоко вдохнула носом свежий воздух и закрыла форточку, постановив, что комната уже проветрилась.
— Накрасишь меня потом, ладно? — спросила я и села дописывать шпаргалки по энергетике. Писать было еще больше половины и я решила не оставлять все назавтра.
— Угу, — кивнула подруга, глядя на меня в отражении в зеркале, и мечтательно вздохнула.
— О ком вздыхаешь? — деловито поинтересовалась я, не отрываясь от переписывания. — Хотя, можешь не отвечать.
Подруга только еще раз мечтательно вздохнула, глядя на потолок и оторвавшись от малевания зелеными тенями по векам.
— Вот бы его тоже туда позвать, — через минуту витания в облаках мечтательно выдала она.
Я даже приостановила написание.
— Сдурела? — удивилась я. — Он нас только в алкогольном угаре не видел для полного счастья, — и, глядя на вновь впавшую в глубокие грезы подругу, поинтересовалась у зажатого в руке пера. — Интересно, а насколько сильно любовь травмирует мозг?
Перо таинственно промолчало, зато подруга отмерла, продолжила малевать по своей физиономии и нормальным голосом сказала:
— Я же просто так сказала. Тем более что гулянка в честь победы наших. Да он и сам не пойдет.
— Особенно после того, что мы сотворили с его собственностью, — хмыкнула я себе под нос.
— Все, — Тамарка критически посмотрела на свое отражение и, воинственно сжав кисть, обратилась ко мне, — иди сюда.
— Угу, — пробормотала я, судорожно дописывая вопрос.
— Варька, я тебе потом помогу дописать, в конце концов я тоже виновата, — попробовала отвлечь меня Тамара, которой надоело ждать, — а то я сейчас плюну и пойду делать себе прическу.
— Сейчас-сейчас, — отмахнулась я, увеличивая скорость, писать оставалось всего два предложения. Тамарка, видя, что я не реагирую, попыталась слевитировать расческу и ткнуть ею меня в бок. Что-то стукнуло об пол.
Я выдохнула, отложила перо, и посмотрела на пол, на так и не долетевшую до меня расческу.
— Ага! А левитация-то у кое-кого хромает! — обрадовалась я и схватилась за свою палочку: — Вот как надо! — подняла подушку и плюхнула ее подруге на голову на манер треуголки.
Тамарка с воинственно торчавшим на голове углом подушки ахнула и, махнув палочкой, накрыла меня покрывалом с кровати. Потом подскочила и попыталась завязать его на узел, чтобы я не смогла выпутаться. Но не успела, и принялась барахтаться по соседству под другим покрывалом. Через пять минут борьбы мы молча сидели на полу на горе из покрывал, одеял и подушек и смотрели на неаккуратно сползшие с кроватей матрасы и простыни. Тамарка, выставив вперед нижнюю губу, сдула с лица рыжую прядь, а я глубокомысленно заметила:
— Ну, по крайней мере хорошо, что мы до этого не успели причесаться.
Водрузив спальные принадлежности на их законные места, мы с ногами залезли к Томке на кровать. Я закрыла глаза и выставила вперед подбородок, готовясь к преображению. Тамара бренчала коробочками, махала по мне кистями, изредка щелкая меня по носу и приказывая:
— Сиди спокойно! Не моргай, а то сейчас обездвижу заклинанием! Губы растяни! Голову не поворачивай, а то я ее тебе сейчас оторву и положу как мне надо!
И вот, наконец, муки окончились. Я взглянула на себя в зеркало:
— Это кто? Я себя не узнаю! — Из зеркала смотрела незнакомая волоокая красавица. Я бросилась подруге на шею. — Тамарка, ты гений!
— А то! — заухмылялась подружка и гордо подняла руку с кисточкой. — Знай наших!
Мы радостно соскочили и схватились за расчески и гребни. Подруга распустила растрепанную косичку и стала расчесывать волнистые после косы рыжие волосы, оставляя в спутанной шевелюре особенно непрочные зубья. Я забрала свои волосы вверх и начала заплетать колоском высокую косицу.
