Дмитрий Емец - Таня Гроттер и молот Перуна
– Меди, порой твой скептицизм меня умиляет. Нельзя быть магом и верить в чудеса меньше, чем лопухоиды. Вспомни четырехлетнего малыша, который проломил стену тюрьмы толщиной в три кирпича одной лишь силой мысли. Он сделал это, потому что на другой день его мать-ведьму должны были сжечь на костре, а малыш очень скучал… Я даже назову тебе его имя. Зигмунд Клопп. Кстати, именно после этого случая он и попал в Тибидохс.
Медузия почти уже сошла с площадки, но внезапно повернулась. Ее рыжие волосы зашипели. Блеснула темная, с серебристой искрой, чешуя. Крайние пряди превратились в змей.
– Гроттер, что ты тут делаешь? – сухо спросила Медузия.
– Стою, – сказала Таня.
Ей почудилось, что во рту у взбешенной Горгоновой она увидела раздвоенный змеиный язык.
– Подслушиваешь?
Таня вспыхнула. Не объяснять же Медузии, что она просто не хотела встречаться с Сарданапалом.
– Я не знала, что в присутствии преподавателей надо зажимать уши. В следующий раз я так и поступлю. На ближайшем же нежитеведении, – заявила Таня.
– Гроттер, как ты смеешь мне дерзить?.. – вспылила Медузия. – Гроттер, стой! Куда ты?
Но Таня уже проскочила мимо них и кинулась вверх по лестнице.
– Таня, погоди! – крикнул ей вслед академик, но малютка Гроттер уже взлетела на два пролета. Она мчалась и ревела на бегу, спотыкаясь и перескакивая сразу через несколько ступеней.
– Какая дерзость! Нет, правильно, что она на темном… Мерзкая, вздорная девчонка! – сказала Медузия.
Пожизненно-посмертный глава Тибидохса покачал головой. Его задумчиво обвисшие усы воспрянули и запрыгали, сердито постукивая по стеклам очков.
– Меди, ты первая дурно повела себя с ней! Девочка не подслушивала. Она шла нам навстречу. Мне кажется, я догадываюсь, что с ней, – укоризненно произнес Сарданапал.
– Кто поступил дурно, я? Ей четырнадцать, а мне… – Медузия спохватилась и размыто добавила: – …а мне несколько больше. И вообще довольно того, что я доцент кафедры, а она простая ученица!
– Вот именно потому, что ей четырнадцать, и потому, что она просто девочка, надо быть снисходительным! – сказал Сарданапал.
– Вы удивляете меня, академик! Вечно вы нянчитесь со своей Таней Гроттер! Так почему же вы не перевели ее на белое отделение, если она такая расчудесная? – ревниво спросила Медузия.
– Не смог, Меди! Таня пока не темный маг, но уже и не белый. Она где-то между осознанным добром и стихийным злом, которое совершает сгоряча и не задумавшись. Она, как весы, склоняется то в одну сторону, то в другую. Оставь я ее на белом отделении – другая чаша перевесила бы, и она стала бы темной уже навсегда или сделалась бы одной из тех белых магов-ханжей, которых полно в Магществе. Тех магов, которым кажется, что они вправе все и за всех решать потому лишь, что избегают красных искр. Да в профессоре Зигмунде Клоппе было куда больше человечности, чем во всех этих надутых правдолюбах, вместе взятых!.. А сейчас, возможно, у Тани есть шанс вновь стать светлой. Небольшой, но все же есть.
Таня долго стояла на чердаке у фиолетовой завесы, перегораживающей выход на крышу. По щекам у нее текли слезы. Завеса потрескивала. Ее шуршание напоминало Тане звук сминаемого пакета из толстого целлофана. Было видно, что ее не снять никаким заклятием. Поклеп и Великая Зуби разбирались в темной магии явно побольше, чем недавно переведенная со светлого отделения ученица.
Неожиданно, когда пропасть уныния, в которую все глубже падала Таня, стала совсем бездонной и показались даже черные каменные зубья на дне ее, кольцо Феофила Гроттера потеплело. Голубоватая нить света оторвалась от него и уткнулась в дальнюю стену. На одном из камней, на который едва ли кто бросил бы взгляд без особой нужды, белела старая, но все еще различимая надпись: «Выше нос, Лео! Мы еще покажем судьбе мгновенный перевертон!»
Таня улыбнулась сквозь слезы. Ей почудилось, что отец через годы протянул ей ободряюще руку.
– Выше нос, Лео! Мы еще покажем судьбе мгновенный перевертон! – повторила она.
* * *Когда Таня вернулась, Гробыня Склепова, роковая девушка темного отделения, в отличном настроении кружилась по комнате, вальсируя с глупо хихикавшим от счастья скелетом Дырь Тонианно. На новом красном покрывале ее кровати-гроба валялась колода карт. Пиковые король и дама лежали отдельно, окруженные пестрым хороводом десяток, валетов и тузов.
Увидев Таню, Гробыня бесцеремонно отпустила скелет, немедленно грохнувшийся прямо посреди комнаты, и подбежала к ней.
– Гроттерша, ты видела? Я раскинула карты! Пуппер будет мой! Можешь теперь убрать свои загребущие ручки! – крикнула она.
Таня внимательно посмотрела на карты.
– С чего ты решила, что Пуппер – это пиковый король? – поинтересовалась она.
– А кто он?
– Он, самое большее, бубновый валет. Англичане сроду не были пиками, не их масть… Пиковый король – это уж, скорее, Поклеп… Да и потом, разве ты пиковая дама? Пиковая дама – Медузия или Зуби, а ты крестовая, – сказала Таня.
Гробыня нахмурилась. Слова Тани попали в цель. Правда, уже спустя секунду Склепова вновь повеселела. Она имела неисчерпаемый запас жизнерадостности.
– Не выступай, Гроттерша! Сама выходи замуж хоть за своего зануду Поклепа, хоть за черта лысого! Мой Пупперчик пиковый, я это точно знаю! У него глаза темные, мало тебе? И плащик тоже темный! Он весь такой милашка! «И за бо-орт его броса-ает в набежа-авшую волну!..» – запела Гробыня.
Она обожала переиначивать песни. Вот и теперь в роли Стеньки Разина явно выступала сама Склепова, Пупперу же, завернутому в пеструю шаль, явно досталась незавидная роль персидской княжны. Дальше Гробыня слов песни не помнила и поэтому быстренько закруглилась.
– Бульк – и нету Пупперчика, одним словом. Одни денюжки остались, – пояснила она и, собрав карты, вытянула из шкафа зудильник.
Магическое блюдо задрожало, затуманилось и нашарило в своих потусторонних глубинах длинноносую бельмастенькую ведьму.
«Привет вам, продрыглики и проклятики, маги, магвокаты, магвочки, маггесы и маггеры! – зататараторила она. – В эфире «Последние магвости» и ведущая Грызиана Припятская! Надеюсь, вы все протерли свои зудильнички мягкими тряпочками? А если нет, то как вы увидите мой загар, я вас спрашиваю? Целую неделю меня не было! Ах вы, хамы, хамсики и хамусики, не соскучились по своей сладенькой Грызианочке? Нет? Неужели напрасно я вас целый год заговаривала да зомбировала? Вот какая я противная, скверная! Чтоб мне еще сорок раз замуж выйти и ни разу не развестись, какая я бяка! А все праздники эти, будь они неладны! Вроде полагается отдыхать, ну я и отдыхала. Была на Лысой Горе, каталась на горных лыжах. Говорят, там остались еще сосны, которые я не сшибла своим лобиком! И ни одной ссадины, имейте в виду! Вот что значит иметь твердые принципы и железобетонную мораль!..
А теперь, так и быть, посмотрим, что у нас новенького в мире. Новостей, как ни странно, довольно много. Похоже, большинство нехороших волшебников просто-напросто не пожелали уходить на зимние каникулы. В Маглионе ограблен банк. Жабьи бородавки и зеленые мозоли не тронуты. Похищен зеркальный щит Персея, позволяющий любому, кто им владеет, оставаться неуязвимым для любых видов магии. В защите банка, прежде считавшейся неприступной, была пробита глубокая брешь, через которую злоумышленник проник в банк и покинул его незаметно для джиннов охраны. Маглиция до сих пор не может прийти к единому мнению, каким образом было осуществлено это дерзкое преступление.
Дядюшка Сэм моментально обвинил во всем мировой магоризм, стремящийся к подрыву курса зеленых мозолей. Однако дядюшке Сэму не слишком поверили, поскольку его обвинения зачастую подозрительно предшествуют совершению преступления. Сам Сэм объясняет это выдающимися способностями своей пифии…
В Магмитаже открылась выставка скульптур Гераклита Милетского. Уникальность этих скульптур, созданных более двух тысячелетий назад, в том, что они абсолютно невидимы и неосязаемы. Уже несколько веков искусствоведы спорят, существуют ли они на самом деле. Одни утверждают, что скульптур не существует, другие – что существуют, третьи – что скульптуры существовали, но были украдены еще в Средневековье и теперь находятся в коллекции Бессмертника Кощеева. Сам Бессмертник все отрицает. Впрочем, похищение Василисы Премудрой он тоже отрицал более трехсот лет и лишь недавно сознался, что «одолжил» Василису на некоторое время для проведения курса «костеукалывания»…
И, наконец, еще одна сногсшибательная магвость! Обычно кавалеры защищают дам, но на этот раз вышло все наоборот – дама, точнее, девушка не только защитила кавалера, но и буквально стерла в порошок его обидчиков…
А началось все так. Тетя Настурция, британская родственница Гурия Пуппера, пила чай «Пиптон» вместе с другой тетей, чьей доброты боится даже Вий, когда внезапно перед ними телепортировались трое весьма необычно одетых или, точнее, необычно неодетых мужчин. Тетя Настурция и другая тетя были так шокированы, что вначале поколотили их своими зонтиками и лишь после узнали в этой троице своего магвоката Хадсона и двух магнетизеров из личной охраны Пуппера.
