Людмила Безусова - Зеркало Триглавы
— Тимофей совсем озяб, пусть согреется немного, пока я не вернусь. — На ладони её уже дрожал и переливался жаркими бликами лепесток огня.
— А ты куда? — разволновался пацан.
— На кудыкину гору, — отрезала ведьма, поднося огонек к куче валежника. Сухие ветки вспыхнули, как порох. Пламя взвилось почти до небес и почти сразу же опало, повинуясь движению рук чародейки, заиграло ровными золотисто-оранжевыми оттенками. — Ждите… — она развернулась и скрылась в окружившей костер темноте.
После ухода Людмилы мальчишка притих, подобрался к довольно щурившему глаза коту и устроился рядом с ним. Сидеть поблизости от бесенка Тимофею не хотелось. Ну, не уверен он был в лояльности бесенка, несмотря на все уверения чародейки. Слишком свежи были в памяти его наскоки. От тепла мальчишку разморило — он и не заметил, как заснул, прислушиваясь к тихому мурлыканию котофея и убаюкивающему потрескиванию веток в костре.
*****Несильный ветер шуршит в кронах деревьев. Небо затянуто тучами, ни звезд, ни луны не видать. Вдалеке глухо ухает сова, вылетевшая на охоту. Над самой головой прошелестели крылья незримой ночной птахи. Лес — живой и безразличный — сплошной стеной стоит вокруг неспешно бредущей чародейки. Бесстрастие раменья все ж лучше, чем кошмар кащеевых подземелий. Ещё бы не промахнуться, да шурушницу не проглядеть. Эта трава-повилика отличается удивительной живучестью и заплетает места гибели живых существ, питаясь предсмертными страхами, след от которых не исчезает даже долгие годы спустя после истлевания останков. В любом лесу таких мест полно, неужели этот станет исключением? Не должен…
Ходить кругами между деревьев порядком поднадоело, когда Людмила почувствовала знакомый запах — смесь запашка выгребной ямы и нежного аромата цветущих анютиных глазок. Неужели нашла? Теперь все должно сладиться. Ведьма прямо пальцами наковыряла побольше корешков и почти бегом, рискуя сверзиться в темноте, кинулась обратно. Там, наверное, уже с ума сходят.
Вопреки ожиданиям, никто Людмилу особо не ждал — вся компания беспечно дрыхла у догорающего костерка, напрочь забыв о былых раздорах и элементарной безопасности. Подходи, кто хочешь и бери их тепленькими… Счастье, что никому это не понадобилось!
И ведьма трогать спящих не стала.
Она, наклонилась над краем провала, по одному бросила корешки вниз, приговаривая: — "Устели-землю-трава, меня не тронь, устели-камни-трава, меня не тронь, живым ковром заплети вокруг, меня не тронь, стеной встань до небес, меня не тронь…". Прислушалась к тихому шуршанию в темноте и удовлетворенно уселась на краю, беспечно свесив вниз ноги. Теперь осталось только ждать, а уж чего-чего, а пищи для своего роста шурушница там найдет предостаточно, вылезет наружу, да и пригодится для лазания.
Как все-таки здорово, что сила её чародейская потихоньку возвращается… Раньше многое из данного ей Людмила считала заурядным и примитивным, а ценность этого поняла только когда оказалась лишена всего, чем обладала. Верно, все познается в сравнении… От покаянных мыслей её отвлекло настойчивое подергивание за ноги. Торопливо пробормотав: — "Меня не тронь…", она вскочила. Из ямы сплошной массой выползали спутанные клубки красно-коричневых отростков с тошнотворным запахом. В таком количестве он нестерпим!
— Птах! — крикнула ведьма, несложным антизаговором останавливая неудержный рост ползучей травы, — скорей вниз, Антон там задохнется…
Бесенок спросонья кинулся в затухающий костер, опомнился только, когда припекло копытца, и, по пути наступив на котофея, подбежал к чародейке:
— Что? Куда?
— Поможешь Антону подняться, — приказала Людмила.
— Ага, ага, сейчас, — согласно кивал Птах, толкая ногой кота, оказавшегося рядом с претензиями, потом не выдержал и горячо зашептал тому на ухо, стараясь, чтобы ведьма не услышала. — Помоги мне, я не смогу его поднять, он почти мертвый.
— Как? Что ж ты молчал?
— Из-за неё, — бесенок покосился на Людмилу.
— А вдруг он уже умер? — едва слышно спросил Баюн.
— Тогда тем более… Не оставлять же его там, так мы отсюда никогда не уйдем…
— Полезли.
— А ты куда? — ведьма изумилась самопожертвованию котофея.
— Косточки размять, — дипломатично ушел от ответа Баюн.
— А в лес?
— Не тянет что-то… — кот нырнул вслед за Птахом в бурое месиво шурушницы, сомневаясь, выдержит ли она их троих.
Мясистые стебли, похожие на толстых извилистых червей, пружинили, но не рвались. Цепляясь всеми четырьмя лапами, котофей съехал вслед за бесенком в порядком изменившееся подземелье: повилика затянула камни сплошным шевелящимся покровом, на безлистных побегах распустились меленькие красноватые цветочки. Пригоже, но жутко неудобно — лапы вязли в этой красоте, замедляя движение. А Баюну хотелось отсюда убраться поскорее.
— И где его тут искать? — задумчиво огляделся Птах, раздвигая спутанные заросли, — все напрочь заплела, зараза.
Кот прислушался и понял, отчего шурушницу так прозвали — она весьма быстро росла, непрерывно разбрасывая во все стороны отростки. Те издавали едва слышный шорох, напоминающий шелест крыльев бабочки-махаона, бьющейся об оконное стекло. Баюн брезгливо отряхнулся от наиболее шустрых побегов, забравшихся ему на спину, и, прикрыв глаза, постарался настроиться на восприятие живого тепла.
— Есть… — через мгновение воскликнул он, — ещё живой…
— Понял уже, — бесенок по самые уши закопался в траву, освобождая Антона от цепких объятий шурушицы.
— Ага, ничего страшного, — успокоился котофей, глянув на парня ближе, — только в чувство приводить наверху будем. Не хочется здесь задерживаться ни на один миг… Давай…
Вдвоем они подхватили и волоком потащили ставшее неимоверно тяжелым тело к ближайшей стене.
*****Мясистые опарыши противно хрустели под ногами, лопались в конвульсивно сжимавшихся ладонях, но казалось, что их становится все больше и больше. Из каждого крошечного липкого кусочка рождался новый червяк и, юрко извиваясь белесым тельцем, норовил отщипнуть кусочек живой плоти. Антон уже устал бороться и, сдавшись на милость этим прожорливым тварям, безвольно опустил руки и…
…сильный рывок за шиворот удержал его от падения в пустоту, обнаружившуюся под ногами.
— Да, держись же ты, паразит… — раздалось под ногами возмущенное рявканье кота, остановившегося лишь на мгновение перевести дух.
Антон автоматически вцепился в шевелящуюся завесу и почувствовал толчок снизу. Сосредоточенный котофей башкой с плотно прижатыми ушами подпихивал его под ягодицы.
— Если это преисподняя, — попасть в рай парень и не надеялся, — то отчего мы лезем не вниз, — пронеслось в голове, — или из ада можно выбраться? — и он с удвоенной силой заработал руками, лихорадочно карабкаясь вверх. Вылезем, тогда и разберемся, где мы…
— Есть, добрался, — Тимофей подхватил Антона под руки и потянул, помогая тому выбраться по выскальзывающему влажному краю.
— Тимка, как же я тебе рад, — парень обнял мальчишку, легонько похлопывая его по спине. — Думал, что мы уже никогда не встретимся. У вас, наверное, и понятия такого нет — загробная жизнь, а она, видишь ты, существует…
Мальчишка смущенно хихикнул.
— Долго же вы копались, — ворчливо выговаривала Людмила кому-то невидимому, потому что и кот, и пацан стояли рядом с Антоном.
Недовольный голос сестры вызвал у парня недоумение.
— О, и ты с нами? Разве ты тоже умерла?
— Нет, и не собираюсь… Кончай дурака валять, ты пока ещё на земле.
— А почему так темно? — удивился парень.
— Ночь ещё потому что… Или у тебя шарики за ролики заехал? — встревожено ответила Людмила.
— Так это?.. — до Антона начал доходить комизм ситуации. Он вспомнил, как предательски хрустнул его затылок о камни в самый неподходящий момент. Потянулся и нащупал сзади громаднейшую шишку, отдающую болью при каждом повороте головы. — Так мы все живы и выбрались? Но как? Я же явственно видел, что Птах убил вас всех… — он обескуражено осмотрелся по сторонам. Луна мелькнула в прорехах облаков, высветив ухмыляющиеся физиономии друзей. Невредимых…
— Если на клетке со львом написано «мышь», не верь глазам своим, — философски заметил кот, а Тимофей ехидно добавил:
— Если в стенах видишь руки, не пугайся — это глюки.
— Остряки, — обиделся парень и замолчал, переваривая мысль о чудесном спасении. Не верить он не мог — вокруг шумел настоящий лес. Уж в чем, в чем, а в подлинности его Антон ни капельки не сомневался. Бодрящий воздух, напоенный ароматами хвои, травяной зелени, неповторимым грибным духом и легким запахом догоревшего костра, разительно отличался от потустороннего мира, каким тот виделся парню.
