Роджер Желязны - Миг бытия так краток
— Замшельцы — народ долгожителей, — отрезал Маньян. — Так что тут все относительно. В семьдесят пять лет замшелец мужского пола вступает в трудный переходный возраст.
— Совершенно верно, трудится, не жалея сил, в надежде кого-нибудь покалечить.
— В том-то и проблема, — скорбно вздохнул Маньян. — Но молодежное движение — важная новинка в сегодняшней политической ситуации здесь, на Замшеле, и субсидирование молодежных союзов — мастерский ход со стороны посольства Земли. По моему предложению практически все члены миссии ухватились за эту возможность набрать несколько оч… то есть сцементировать отношения с этой набирающей силу группой — лидерами будущего. И вы, Ретиф, как советник посольства, являетесь вопиющим исключением.
— Не убежден, что эти громилы нуждаются в моей помощи для организации своих потасовок, — возразил Ретиф. — Вот если бы вы предложили организовать группу сдерживания паразитов…
— Для замшельцев это дело не шуточное, — оборвал его Маньян. — Эта группа, — он взглянул на документ, — известная как Передовое Общество Гуманитарного Раскрепощения Отдыхающей Молодежи, или, для краткости, ПОГРОМ, уже не одну неделю ждет финансовой поддержки.
— Короче, хотят чтобы кто-то купил им клуб, форму, снаряжение и все прочее, что им понадобится для устройства козней против мира и спокойствия с комфортом и размахом, — уточнил Ретиф.
— Если мы не будем действовать быстро, то гроакское посольство вполне может нас опередить. Они здесь проявляют большую активность.
— Это мысль, — отозвался Ретиф. — Пусть себе. И через некоторое время они разорятся — вместо нас.
— Чепуха. Этой группе требуется спонсор. Я не могу действительно приказать вам выступить в этом качестве. Однако… — Маньян оставил фразу повисшей в воздухе и задумался.
Ретиф поднял бровь.
— На какую-то секунду, — сказал он, — мне показалось, что вы собрались сделать определенное заявление.
Посол откинулся на спинку кресла, сплетя пальцы на животе.
— Не думаю, что вы поймаете дипломата с моим стажем и опытом на чем-нибудь столь наивном, — ответил он.
— Мне нравятся замшельцы — взрослые, — сказал Ретиф. — Очень жаль, что им приходится таскать на спине всю жизнь полтонны рога. Хотел бы я знать, не может ли хирургия…
— Боже правый, Ретиф! — забрызгал слюной Маньян. — Меня изумляет, что вы даже посмели заикнуться о столь деликатном деле. Несчастливые характерные физические особенности какой-нибудь расы едва ли могут быть предметом болезненного любопытства землянина.
— Ну, я пробыл здесь всего месяц. Но мой опыт говорит мне, господин посол, что немногие бывают выше улучшения природных данных. Иначе вы, например, спотыкались бы о собственную бороду.
Маньян содрогнулся.
— Пожалуйста, Боже упаси вас упоминать хоть одному замшельцу об этой идее.
Ретиф встал.
— Моя личная программа дел на день включает экскурсию к докам. Мне хочется поглядеть на некоторые особенности собираемого замшельцами нового пассажирского лайнера. С вашего разрешения, господин посол?..
Маньян презрительно фыркнул.
— Ваша увлеченность тривиальным беспокоит меня, Ретиф. Побольше интересуйтесь существенными делами — такими, как работа с молодежными союзами. Это создает намного лучшее впечатление.
— Прежде чем слишком тесно связываться с этими союзами, не мешало бы выяснить о них чуть побольше, — высказал свое мнение Ретиф. — Кто именно их организует? Здесь, на Замшеле, есть три сильные политические партии — известно ли вам, какая заключила альянс с этой организацией ПОГРОМ?
— Вы забываете, что они, так сказать, всего лишь подростки, — указал Маньян. — Политика для них ничего не значит… пока.
— И, потом, есть еще и гроаки. С чего это у них такой страстный интерес к слаборазвитому пароконному миру вроде Замшела? Их обычно не занимает ничего, кроме бизнеса. А что есть такого на Замшеле, чем они могут воспользоваться?
— Коммерческий аспект можете отмести сразу же, — заверил Маньян. — Замшел обладает развитой производственной экономикой стального века. Гроаки ненамного обогнали их.
— Ага, ненамного, — согласился Ретиф. — Только-только перешли границу примитивного атомного производства… вроде ядерных бомб.
Покачав головой, Маньян вернулся к своим бумагам.
— Да какой может быть рынок для таких устройств на мирной планете? — возразил он. — Я предлагаю вам перенести свое внимание на менее захватывающую, но более плодотворную работу постепенного проникновения в неформальные объединения местной молодежи.
— Я уже думал над этим, — ответил Ретиф. — И прежде чем встречусь в неформальной обстановке с кем-нибудь из местной молодежи, мне хотелось бы вооружиться резиновой дубинкой.
* * *Ретиф покинул занимавшее немалую площадь здание, типа бунгало, где располагался архив Посольства Земли, остановил один из неуклюжих медленно двигающихся замшелых вагонов-платформ и привалился спиной к деревянным поручням, пока тяжелая машина катила через город к вырисовывающимся вдали портальным кранам верфей. Утро стояло прохладное, и легкий ветерок нес через широкий вымощенный булыжником проспект рыбный запах замшельских жилищ. В тени невысоких зданий тяжело ковыляли немногие зрелые замшельцы, громко хрипя под бременем своих громадных панцирей. Среди них живо трусили на коротких чешуйчатых ножках беспанцирные юнцы. Водитель вагона-платформы — замшелец рабочей касты с нанесенными на спине цветами гильдии — налег на руль, проводя неуклюжий экипаж через распахнутые ворота верфи, и со скрипом остановился у самой стены.
— Вот я и добрался до верфей с пугающей скоростью, — проговорил он по-замшельски. — Я хорошо знаю обычай голоспинных, которые всегда передвигаются в спешке.
Вылезая, Ретиф дал ему монету.
— Тебе следует пойти в профессиональные гонщики, — похвалил он. — Сорви-голова!
Пройдя через замусоренный двор, Ретиф постучался в дверь кое-как сколоченного сарая. Внутри заскрипели доски, а затем дверь распахнулась, явив Ретифу скрюченного древнего замшельца, с потускневшими лицевыми пластинами и видавшим виды панцирем.
— Да будет долог ваш сон, — пожелал ему Ретиф. — Я хотел бы поосмотреться тут, если вы не против. Как я понимаю, сегодня вы закладываете фундаментные плиты своего нового лайнера.
— Да приснятся вам глубины, — прошамкал в ответ старец и махнул короткой и толстой рукой в сторону стоявшей у массивного подъемника группы беспанцирных замшельцев. — Эти юнцы знают о фундаментных плитах поболе меня, занятого лишь перекладыванием бумажек.
— Понимаю ваши чувства, почтеннейший, — посочувствовал Ретиф. — Так похоже и на мою жизнь. А планы судна вам среди бумаг не попадались? Как я понимаю, оно будет пассажирским лайнером.
Старикан кивнул. Прошаркав к шкафу с чертежами, он порылся в нем, вытащил пачку скручивающихся распечаток и раскатал их по столу. Ретиф молча стоял, водя пальцем по самому верхнему чертежу, прослеживая линии.
— Что здесь делает голоспинный? — рявкнул позади Ретифа низкий голос. Он обернулся. В открытой двери стоял закутанный в тяжелый плащ молодой замшелец с грубыми чертами лица. Затерявшиеся среди мелких чешуек желтые глаза-бусинки так и буравили землянина.
— Я пришел посмотреть на ваш новый лайнер, — объяснил Ретиф.
— Нам не нужны здесь любопытные иностранцы, — отрезал юнец. Взгляд его упал на чертежи, и он зашипел от гнева.
— Старый придурок! — обругал он древнего замшельца, надвигаясь на них. — Чтоб тебе метаться в кошмарах! Убери планы!
— Ошибка тут моя, — заступился за старика Ретиф. — Я не знал, что это секретный проект.
Юнец заколебался.
— Он не секретный, — наконец буркнул он. — С чего бы ему быть секретным?
— Вам лучше знать.
Юнец задвигал челюстями и закачал головой из стороны в сторону в замшельском жесте неуверенности.
— Скрывать тут нечего, — заявил он. — Мы всего лишь сооружаем пассажирский лайнер.
— Тогда вы не будете возражать, если я посмотрю чертежи? — с энтузиазмом спросил Ретиф. — Кто знает, может, в один прекрасный день я решу забронировать каюту для путешествия в оба конца.
Молодой замшелец повернулся и исчез. Ретиф усмехнулся старцу.
— Полагаю, отправился за своим старшим братом, — заметил он. — У меня такое ощущение, что мне не изучить их здесь в спокойной обстановке. Вы не против, если я их скопирую?
— На здоровье, легконогий, — разрешил старый замшелец. — И мне стыдно за невежливость молодежи.
Ретиф вынул крошечную камеру, привинтил на место копировальную линзу и перелистал чертежи, щелкая затвором.
— Чума на этих сопляков, — выругался старец. — Они день ото дня становятся все более злобными.
