Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — вице-принц
— Да-да, — ответил я нетерпеливо. — Враг не пройдет, и все такое. Что-то еще?
Он помотал головой.
— Мы не о Мунтвиге, ваше высочество. Об этом вы говорили с верхушкой города, а мы люди помельче, но как раз те, кто город кормит. Раз уж вы появились здесь с благородными рыцарями, то вы поможете нам избежать горькой участи… со стороны людей из воды.
Я отшатнулся.
— Что еще за люди из воды?
— Люди-рыбы, — сказал он, — так мы их называем. Раньше они жили только в озере, оттуда вытекает маленькая речка, что впадает в нашу Интерелу, а потом появились и в Сивашке. Наши рыбаки сперва жаловались, что эти люди-рыбы забирают все из их сетей…
Второй, еще осанистнее, сказал глухим голосом:
— Сейчас они начали нападать на рыбаков…
— И не только, — сказал, осмелев, третий. — Всякий, кто вздумает искупаться в реке, рискует. Если люди-рыбы заметят, то уволокут под воду, а потом можно найти только обглоданный скелет. У них такие зубы, даже кости перекусывают!
Из ратуши вышел Норберт, прислушался, сказал негромко:
— Ваше высочество, они говорят правду. Из моих двое погибли, когда переправлялись через ту речку. Еще пятеро ранены.
Глава 13
Гильдиевики посмотрели на него с благодарностью во взоре. Я поморщился.
— Мне тоже не нравятся эти ихтиандры. К счастью, они, как говорите, не отходят от озера и реки? Значит, особой опасности не представляют.
— Ваше высочество, — запротестовал Бейтс, — уже несколько человек погибло!
Норберт уточнил:
— Не человек, а простого люда. А из наших, как я уже сказал, только двое.
— Значит, — сказал я жестко, — особой опасности не представляют. Достаточно держаться в сторонке от этого озера, нам хватит и других озер, рек и ручьев.
А после победы над Мунтвигом, никто в ней не сомневается?.. разберемся и с этими реками и озерами.
Норберт посмотрел, прищурясь, сколько раз уже слышал от меня подобное, сколько раз натыкались на всякие зачарованные места, где жирует нечисть, но всякий раз более неотложные дела вылезают вперед, и постепенно все это остается за спиной.
— Мы вне опасности, — сказал Бейтс упрямо, — но как же крестьяне? Им и так приходится обходиться без озера! А теперь еще и без реки, откуда берут воду, где ловят рыбу для своих семей? Да и в город на продажу.
Норберт сказал суховато:
— Я всегда старался избегать этих противоречий между целесообразностью и долгом. Не хотел бы выбирать и сейчас.
Бейтс посуровел, взглянул исподлобья. На лице отчетливо проступило выражение сильнейшего укора.
— Но как же… Вы же рыцари! Вы обязаны защищать тех, кто не может защитить себя сам!
Норберт сказал предостерегающе:
— Ваше высочество, вы не только рыцарь, но и военачальник. От вашего умения командовать и выучки ваших войск уже зависит, выдержит ли наша армия первый удар орды Мунтвига!.. А вы готовы рискнуть судьбой всей войны ради горстки крестьян?
Бейтс нервно сглотнул и посмотрел на меня умоляюще, а остальные гильдиевики переминались с ноги на ногу и вздыхали. Я ощутил себя, как мелкий демон на праведном огне, что-то есть в нас такое, что сколько бы ни сталкивались с мерзостями войны, но всегда чувствуешь себя перед теми, кого клялись защищать, чуточку неловко, словно обманываешь ребенка.
Норберт посмотрел на меня, на Бейтса и сказал веско и коротко, как отрубил топором:
— Крестьянам помочь нужно. Но сделаем это после победы над Мунтвигом.
Бейтс сказал печально:
— А если победы не будет?
— Тогда эти люди-рыбы, — буркнул Норберт, — покажутся крестьянам не самым страшным в их жизни. Мунтвиг еще та рыба! Всем рыбам рыба.
— Да и это будет проблемой Мунтвига, — сказал я и добавил: — Как только он займет эти территории.
Норберт заметил холодно, только я уловил едва заметный сарказм:
— Тогда лучше просто отдать эту землю Мунтвигу? Пусть перебьет людей-рыб, а мы потом отнимем обратно? Или, как изящно выражается наш принц, заберем все взад?
Бейтс смотрел на меня отчаянными глазами. Я чувствовал затруднение, не могу выдерживать этот обвиняющий взгляд, помялся, изображая сложный мыслительный процесс, и спросил медлительно:
— Погодите, а чего эти проклятые рыбы вдруг полезли в реку?
Все замолчали, Норберт сказал медленно:
— У меня догадка, только догадка…
— Ну-ну?
— Алан сообщил, — сказал он словно бы нехотя, — милях в трех выше по течению пороги в три ряда… ни одна лодка не пройдет. А за ними весьма широкая отмель. Река разливается во всю ширь, можно перейти, едва замочив копыта.
Я потряс головой.
— Погоди-погоди. Если я правильно понял… а что там выше по течению еще?
— Иногда, — ответил Норберт, — вы понимаете в самом деле правильно, ваше высочество. Если подняться еще выше миль на десять, там озеро покрупнее.
— Так и думал, — сказал я, — насколько крупнее?
— Раз в десять, — ответил Норберт.
— Ага, — протянул я, — а в то озеро впадает не одна река, верно?
— Три, — ответил Норберт. — Побольше этой. И без порогов.
Лица Бейтса и его гильдиевиков сперва просветлели, что значит врубились, затем так же резко потемнели, поняли, что из этого вывода следует.
Он сказал быстро:
— Эти жабы пытаются расширить свою территорию?
— Им нужно, — подхватил один из его помощников, — всего лишь убрать выше по реке пороги! И свободно пройдут по течению в то большое озеро!
— Хуже то, — сказал Норберт, — что из того озера расползутся по остальным рекам… Ваше высочество?
Я вздохнул, повернулся к нему всем корпусом.
— Возьми две тысячи копейщиков и арбалетчиков. Пока не началась осада, встань у порогов и начинай отстреливать удальцов, что пытаются разобрать пороги. Когда их не останется, начинай медленно спускаться по обоим берегам, просматривая каждый дюйм в воде. И так до самого озера.
Он выпрямился, в глазах восторг и великое облегчение, но сразу же сказал с озабоченностью:
— Ваше высочество, но мы не сможем их перебить в озере! Там глубоко!
— Я туда пришлю алхимиков, — пообещал я. — Если понадобится, они убьют в озере всю живность, вплоть до червячков.
Бейтс вздохнул.
— Это ж и вся рыба погибнет?
— В реке уцелеет, — возразил я. — Течением принесет сверху массу мальков и всякого там биоценоза.
Не спрашивайте, я не знаю, что это, дайте поумничать своему лорду!
Норберт вытянулся, уже всего дергает от избытка рвения и жажды деятельности, в глазах страстная мольба.
— Ваше высочество?
— Действуй, — ответил я. — Но учти, ты нужен и на поле битвы!
Он унесся, словно его выдернуло смерчем, я повернулся к Бейтсу и его людям.
— Они рискуют, — предупредил я. — Если наступающие войска Мунтвига начнут осаду, их отрежут от города.
Бейтс сказал умоляюще:
— Мы это сейчас поняли… Как нехорошо поступаем, только о себе и думаем…
— Ладно, — сказал я, — теперь это наши проблемы.
— А ваши южные священники, — спросил он, — не могут… молитвой?
Я покачал головой.
— Священники хороши только против нечисти. Еще малость против нежити. А это просто люди, только и того, что живут в воде и промышляют разбоем.
— Значит, маги?
— Я уже послал к ним в обоз гонца, — сообщил я.
Мы наблюдали со стен крепости, как через реку переправился небольшой отряд рыцарей, все на добротных конях и в хороших по мерам мунтвиговцев доспехах, и направился в сторону города.
Часть легкой конницы, что Норберт оставил нам для связи, постоянно вертится и перед городскими воротами, один из молодых героев помчался навстречу, быстро переговорил, затем так же стремительно ринулся обратно на бешено храпящем коне, круто вздыбил его перед воротами и, вскинув голову, поймал меня взглядом и прокричал звонко и весело:
— Ваше высочество, группа рыцарей от передового отряда Мунтвига! Хотят переговорить с вами!
— Прекрасно, — сказал я. — Присматривайте за остальными, а здесь примем все меры. Эй, не поднимать мое знамя!..
Уже не опасаясь выстрелов со стен, вперед выехал красивый и уверенный рыцарь.
— Приветствую вас, сэр, — произнес он с величайшим чувством достоинства. — Меня зовут Ховард Нердермейер, я командую двумя тысячами рыцарской конницы и пятью тысячами легкой.
— Здесь, — сказал я в удивлении, — земли барона Флитвуда, насколько я помню…
Он приятно улыбнулся.
— Барон Флитвуд может получить эти земли от императора Мунтвига, если… принесет ему присягу верности.
Я раскрыл широко глаза.
— Да что вы говорите!.. Какой император Мунтвиг? Императора зовут Карлом!
Он снисходительно улыбнулся.
— Карла больше нет. Он опозорил звание воина, сочтя свое призвание греховным и уйдя в монастырь. Теперь его земли принадлежат Мунтвигу.
