Алексей Зубко - Специальный агент высших сил
— Они могут волваться в замок.
— Мы заколотим окна, завалим двери, — предложил горбун, — и переждем.
— А если они все лавно пробелутся в замок?
— Ну…
— Пленников они не тлонут, — уверенно заявил Ванюша. Ухватив Агагуку под локоть, он потянул его в тронную залу, где находилась дверь в подземелье. — Освещай путь!
Горбун суетливо подхватил уроненный Агагукой факел, и, теряя подошвы, поспешил вперед.
Подземелье встретило сыростью и скрежетом зубовным.
— А я не замерзну? — зябко кутаясь в телогрейку, поинтересовался Агагука у своего пророка, решительно взвалившего на свои хрупкие плечи бремя обеспечения безопасности новоявленного божества.
— Нет. Пантелей, отмыкай!
Горбун открыл узкий каменный мешок, расположенный в самом дальнем и глухом углу подземелья, В камере можно лежать, можно сидеть… на полу, разумеется, а вот стоять уже сложно, потолок слишком низкий.
Агагука со вздохом вступил в свое временное прибежище.
Засов зловеще взвизгнул, войдя в ржавую петлю, и с глухим щелчком опустился в прорезанный паз.
— Ждите нас. — Помахав на прощанье ручкой, Ванюша поспешил прочь из подземелья.
— И я вернусь, — добавил Локи. — Только долго жди…
Тронная зала встретила их кровавыми отблесками умирающего костра и тоскливой песнью сквозняка.
— Теперь нужно подумать об обороне, — напомнил Пантелей.
— Лучше спелва плиготовь завтлак, — попросил проголодавшийся ребенок. — Пожалуйста. Влемени у нас много.
— Хорошо. Только морковки у меня больше нет.
— Обойдусь без нее.
— Вот и хорошо.
Забрав с собой факел, Пантелей ушел на кухню.
Ванюша присел у догорающего костра и, протянув к нему озябшие пальцы, задумался. Что делать дальше, как поступить с Пантелеем и когда придет папа?
Из задумчивости его вывело вежливое покашливание за спиной.
Стремительно обернувшись, он в растерянности замер.
Стоящее напротив него существо заговорщицки подмигнуло и шутливо козырнуло:
— И что это значит?
ГЛАВА 19
Вооружен снежком и очень опасен
Ничто так не охлаждает пыл нападающих, как кипящее масло.
Защитники крепостиКажется, что ночь будет длиться вечно… Но это только так кажется. Как и то, что напротив меня сидит на вязанке сушняка печальный черт зеленого цвета. А если кажется, то, думаю, вы прекрасно знаете, что в этом случае делать. Что? Ну… перекреститься тоже, конечно, можно, но все же лучше завязывать с выпивкой, пока зеленые черти не начали множиться. Только в моем случае оба эти способа не дадут ожидаемого результата. Крестное знамение не в силах разогнать бушующий в районе острова Буяна циклон, затмивший солнце. Да и черт скорее всего никуда не исчезнет, поскольку уже вроде бы как и не совсем черт, а очень даже наполовину ангел. А уж зеленую окраску с него можно лишь смыть с мылом и щеткой — зеленка хорошо взялась. Это Ливия постаралась. Не то чтобы она уж так уверена, что зеленка поможет устранить последствия обморожения, но… с чертом важнее психологический аспект лечения, а регенеративные органы об остальном позаботятся сами. Да и вид у него при этом… подходящий. Так что креститься рано — гром-то пока не гремел. Впрочем, завязывать с выпивкой тоже вроде рано…
— Да… уж, — задумчиво протянул я, опустив взгляд на почти пустую флягу в руках. Взболтал ее содержимое и одним глотком допил. Не оставлять же целебный эликсир! Тем более что для запаха — где один глоток, там и два — разницы нет. Да и для головы этот глоток как слону горчичник: глаза не видят — зад не печет. Сунув опустевшую флягу в карман, отметил для себя, что нужно не забыть вернуть ее владелице. Баба Яга пожертвовала мне остатки своего эликсира лишь после того, как я полночи не давал ей заснуть раскатистыми чихами, больше похожими на дуплетный залп. Доводы же черта, что он-де замерз значительно сильнее и лечить настойкой необходимо именно его, не возымели действия. Сам виноват — нужно было мазаться защитной мазью, а не выделываться.
Зеленый черт завистливо вздохнул и, выдернув из-под себя несколько веточек, подбросил их в костер.
— Как думаешь, — спросил я его, — незаметно пробраться во дворец сможешь?
— Зачем?
— Выйдешь на контакт со своим соотечественником, разведаешь обстановку, узнаешь, где держат Ванюшу.
— Рискованно. Не понравились мне снеговики, что двойным кольцом оцепили замок.
— Думаешь, они опасны? — спросил я.
— Кто его знает… Но им достаточно поднять тревогу и все.
— Ты прав.
Скрипнув сочленениями доспехов, Дон Кихот приподнялся на локтях и предложил:
— Можно прорвать оборону одним стремительным точечным ударом и захватить замок.
— Главное освободить Ванюшу, — напомнил я.
— И свергнуть Мамбуню Агагуку, — добавил черт. Для его служебного роста это, конечно же, немаловажная деталь.
— Но главное — спасти Ванюшу.
Возражений не последовало, и я задумался над тем, как это осуществить хотя бы теоретически, а уж после будем думать о том, чтобы теория не разошлась с практикой.
Итак, что мы имеем?
Против: внешне неприступный замок, охраняемый множеством действующих снеговиков снаружи и неизвестно кем и в каком количестве внутри; могущественный и скорее всего бессмертный Мамбуня Агагука. Немало…
За: тридцать четыре викинга, привычные к звону мечей и смертельному риску; былинный богатырь Добрыня Никитич со своей любимой булавой и недюжинной силой; благородный идальго Дон Кихот Ламанчский, закованный в прочную броню с головы до ног и вооруженный найденным среди запасов викингов мечом; черт, которого скорее можно отнести к диверсантам, чем к бойцам; и я со своим… теперь уже действительно моим мечом-кладенцом. Негусто…
Осталось просчитать, как имеющимися в наличии «за» свести присутствующие «против» на нет.
Штурмовать замок в лоб, не имея никаких разведданных, глупо, но если использовать штурм как отвлекающий маневр, то можно попробовать проникнуть в замок тайно и найти Ванюшу.
Зашуршали подсохшие за ночь ветки, из которых мы соорудили лежбище. Не на каменном же полу спать? Пещера прекрасно защищает от ураганного ветра и снега, так что поддерживаемый всю ночь костер нагрел воздух в ней, но от пола и стен по-прежнему веет ледяным холодом. А остатки нанесенного на тела сиреневого крема, который защитил нас от переохлаждения в морской воде, не очень-то помогают в этой ситуации, здесь лучше бы подошли теплые тулупы. Но наши одежды сушатся у костра, а сменных попросту нет.
— Не угомонилась непогода? — поинтересовался Добрыня, потягиваясь до хруста костей.
— Вьюжит, — ответил я.
— Может, оно и хорошо?
— Это Господь нам помогает, — произнесла Ливия, перекрестившись.
— Или… — начал было черт, но, наткнувшись на строгий взгляд голубых глаз, стушевался и промямлил: — Ну… да. А то как же.
— Надумал чего? — поинтересовался Добрыня, посмотрев на мои красные от ночного бдения глаза. Мне все равно было не заснуть, а так хотя бы дал остальным выспаться и восстановить силы. А они, боюсь, ох как понадобятся.
— Да есть одна идейка, — признался я. — Так что перекусите по-быстрому, и выступаем.
— Уже не чихаешь? — намекнула Яга.
— Ой! — спохватился я. — Спасибо. Нет.
Достав из кармана пустую флягу, я протянул ее ведьме.
— Можно мне ее взять на время? — попросил Добрыня Никитич.
— Помочь хочешь? — спросила Яга. — Да.
— Бери.
Он принял флягу из моих рук и, надев высушенные вещи и сунув в поясную петлю свою верную булаву, выбрался из пещеры.
— За живой водицей, Верно, пошел, — предположила Баба Яга.
— На…
Раздавшееся около пещеры конское ржание заставило меня подпрыгнуть на месте, измерив высоту потолка пещеры своей головой. Схватив меч, я ринулся наружу.
Растущие вокруг вековые деревья защищают от ветра и поэтому видимость лучше, чем на открытой местности. При таком урагане в поле за пять шагов дорогу не различишь, а здесь в двух десятках метров почти видно.
Возле журчащего рядом ручейка сидит на хвосте вороной конь богатырской стати. Он трясет гривой и с недоверием смотрит на свое отражение в водной глади. А рядом с его передним копытом лежит на снегу оброненная Добрыней фляга Яги.
— Д-добрыня! — окликнул я богатыря, всматриваясь в снежную взвесь.
— Иго-го! — обернулся ко мне вороной.
— Добрыня? — все еще не веря случившемуся, спросил я.
— Иго-го!
И на этот раз оказалась права вещая птица.
— Но как?
Конь мотнул головой в направлении крохотного озерца размерами меньше иных луж, образованного водами двух сбегающих туда ручейков. Если память мне не изменяет со склерозом, то в одном ручейке вода живая, а во втором совсем наоборот — мертвая. А где какая — сейчас не разберешь, бережки обеих скрыты под толстым слоем обледенелого снега, у самой кромки переходящего в прозрачный ломкий лед.
