Алексей Онищенко - Сплошное свинство
— И это не все, — продолжил Чадов. — У нас есть один маленький сюрприз для вас двоих.
Я заподозрил что-то неладное. Свин, судя по выражению его рыла, — тоже. На миг мне показалось, что Чуку и Геку дан приказ арестовать нас. Тогда кофе и улыбки хорошо объясняются. Кстати, странный привкус у этого кофе…
— Ничего странного, — сказал Чадов, смотря мне в глаза. — Обычный кардамон. Я пристрастился к нему на Суматре и теперь всегда добавляю щепотку для вкуса.
— Эй! Вообще-то сканировать ауру офицера, который не входит в твою связку, — грубое нарушение устава! — набычился Свин.
— У меня есть разрешение, — пояснил Чадов, доставая из кармана аккуратный прямоугольный сверток. — С самыми высокими печатями, что небезынтересно…
— Да, и мы сканируем все ваши действия, — осклабился Гешко.
— Как давно? — с очевидным волнением спросил Свин.
— Часов пять, — нарочито равнодушно произнес Чадов и с удовольствием покосился на уши Свина, мгновенно окрасившиеся в бордовый цвет.
— Не волнуйтесь, — попытался успокоить Свина Гешко. — То, что вы вдвоем… то есть втроем… устроили в столовой, останется между нами.
Я все-таки зажег сигарету и выпустил в сторону эсэсовцев струю дыма — так далеко, как только смог. Свин пребывал в прострации. Его игрища с Троцкой уставом официально не запрещались. Но слухи распространялись мгновенно. А моему офицеру предстояло еще пройти комиссию по распределению в новое тело. Комиссию, все члены которой, — такие праведники, что сахар из ушей капает. Без сомнения, свиновские экзерсисы с журналисткой им бы не понравились. Это значит — возможные накладки при распределении… Чтобы как-то разрядить ситуацию, я продолжил разговор.
— Видите ли, я скорее поверю в то, что инспекторы ГИБДД не берут взяток, чем в благородство вас двоих. При всем моем уважении…
— А здесь и нет никакого благородства, — удивился Чадов. — Один трезвый расчет. Ну заложим мы вас сейчас, ну и что? Никакой выгоды. А вот когда вы вернетесь к службе, у нас будет аргумент, с помощью которого мы сможем решать разнообразные спорные вопросы. При всем нашем уважении…
— Шантажисты! — возмутился Свин.
Судя по оттенку его ушей, он начал медленно приходить в себя.
— Шантаж — единственный незыблемый закон бытия, — отмахнулся Чадов. — Впрочем, хватит о грустном. Возьмите, это вам!
С этими словами он подвинул в мою сторону сверток. Я пошевелил край бумаги фильтром сигареты.
— Что это?
— Благодарность.
— Благодарность?!
— От нашего стола — вашему столу. Разверните!
Я переглянулся со Свином. Он пожал плечами и кивнул. Я развернул сверток и увидел толстую пачку долларов, перехваченную аптечной резинкой. Под резинку были засунуты две кредитные карточки. Я в изумлении посмотрел на эсэсовцев.
— Тридцать тысяч долларов, — пояснил Гешко. — Плюс две карточки с балансом по сто тысяч каждая. Берите, они ваши.
Свин осторожно ткнул сверток копытом, затем наклонил рыло к столу и понюхал купюры.
— И что же такое ужасное мы должны сделать за эти деньги?
— Ничего, — усмехнулся Чадов. — Вы уже сделали все, что нужно.
— В каком смысле? — удивился я.
— Вы не понимаете? — на подъеме спросил Гешко. — Вы действительно ничего не понимаете?!
В комнате повисло молчание — только продолжал попыхивать чайник в углу. Я поднес сигарету ко рту, но тут обнаружил, что она истлела до самого фильтра.
— Объяснить? — вежливо осведомился Чадов.
— Уж будьте любезны, — высморкался в скатерть Свин.
— Ну что ж, извольте, — чинно произнес старший эсэсовец и, приняв вальяжную позу, начал. — Как вы знаете, Служба Справедливости следит за тем, чтобы вера людей приводила к ожидаемым результатам. Во что люди верят, то они и должны получить. Не больше…
— … но и не меньше, — вставил Гешко.
— Помимо этого, — неодобрительно покосился на своего коллегу Чадов, — мы приветствуем и всячески поддерживаем само возникновение веры в людских душах.
— Это нам известно, — буркнул Свин. — Причем вам все равно, во что верит человек: в Бога или в дьявола…
— …в насилие или в покорность, — подхватил Чадов, — в стяжательство или в бескорыстие, в секс или в полное воздержание. Что делать, наличие хоть какой-то веры лучше, чем отсутствие веры вообще. Естественно, у нас есть свои моральные принципы. И мы хотели бы видеть их в людских душах. Но это не всегда удается осуществить. Так пусть лучше имеет место хоть какая-нибудь вера — под действием внешних обстоятельств она может измениться. А если веры нет вообще — и меняться нечему. Разумно?
— Ты решил прочитать нам лекцию? — спросил я, отхлебывая остывший кофе.
— Нет, нет, — замахал руками Чадов. — Простите за затянувшееся вступление. Постараюсь быть по возможности кратким… Так вот, деньги, которые вы видите перед собой, — благодарность Службы Справедливости за возрождение веры в людских сердцах.
— Что?! — не поверили своим ушам мы со Свином.
— Удивлены? — ухмыльнулся Чадов, закуривая сигариллу. — Понимаю, понимаю… Вы столько лет разрушали веру — и вдруг оказались ее созидателями. Но так случается сплошь и рядом: любой разрушитель созидает и любой созидатель закладывает основу для краха.
— Объясни толком, не мудри, — попросил Свин. — Мы академий не заканчивали…
— Извольте, — церемонно поклонился Чадов. — Вы, наверное, уже догадались, что мы с господином Гешко были откомандированы по тому же делу, что и вы.
— То есть вы должны были проследить, чтобы вера читателей сайта «Независимое творчество» не оказалась посрамленной? — уточнил я. — Как в случае со смертью Алины Стайгер?
— Как в случае с Алиной Стайгер, — подтвердил Чадов. — Кстати, эстрадная звездочка сама виновата в своей смерти. Блуждающий Сгусток — не абсолютная сила. И от Его атаки можно защититься. Если бы Алина верила в то, что она делает, и считала это правильным, красовалась бы сейчас на экранах всего мира. А она больше верила в то, что находится в окружении злобных, завистливых тварей, которые не дадут ей пробиться и похоронят заживо музыку, которую она захотела играть. Этакий луч света в темном царстве…
— Как верила — так оно и вышло, — подобострастно хихикнул Гешко.
— Нечто похожее должно было случиться и с «Обломками», — продолжил Чадов, — но тут в дело вмешались вы. Сначала нам это очень не понравилось. Но затем мы изменили свое мнение.
— Почему? — хором спросили мы со Свином.
— Все началось еще в поезде. Ехали себе люди, ни о чем не думали. Верить тоже никто ни во что не собирался. И вдруг за одной пассажиркой приходит Смерть.
— Она не хотела ее забирать, — напомнил Свин.
— Хотела, — отрезал Чадов. — Только несколько позже, чтобы эфирное тело успело осознать свои ошибки и покаяться. Однако вы нарушили Ее планы. С точки зрения энергетических законов непростительное преступление…
— Но сколько это преступление возродило веры… — задумчиво протянул Гешко.
— Да, — кивнул Чадов. — Своим вмешательством вы здорово помогли Службе Справедливости. Девушка умерла на глазах у многих пассажиров. И это поразило их души. Так всегда бывает: когда человек видит катастрофу по телевизору — он включает побыстрее другой канал. Когда смерть происходит рядом, человек задумывается о вечности. И после того как Гаврила унес тело девушки к вам в купе и поезд тронулся, многие люди задумались о том, что однажды и им придется вот так же бездыханно лежать на асфальте под взглядами любопытствующей толпы. И они задумались о вечности. Некоторые даже решили пойти в церковь и поставить свечу по прибытии домой…
— Но пассажиры не только задумались о вечности… — угрюмо произнес Свин.
— Абсолютно верно! — согласился Чадов. — Они задумались еще и о том, как много возможностей попасть в Ее объятия подстерегает каждого из нас. До тех пор пока они не увидели тело девушки на асфальте, жизнь казалась им чем-то незыблемым, само собою разумеющимся. Работа, семья, дети, любовники, любовницы, вечерний ужин перед телевизором — все думают, что так будет продолжаться бесконечно долго. И вдруг — такой облом…
— Ну ладно, а при чем здесь мы? — спросил я, хотя уже начал понимать, куда клонит Чадов. — Ведь девушка все равно умерла бы. И пассажиры, увидев ее смерть, все равно задумались бы о… о некоторых не совсем повседневных вещах…
— Смерть не делает холостых рейсов. Она пришла за девушкой — и Она должна была ее получить. Все равно, какой ценой. И тут очень кстати подвернулся страх пассажиров. Многие ведь не просто задумались — в их сердце проник страх. Они вспомнили про многочисленные сообщения о катастрофах, которые без конца крутят по телевизору. И они ощутили, что поезд, в котором они едут, — не более чем железная коробка. Сойди он с рельс — и они ничем не будут отличаться от этой девушки. При обычном раскладе эти страхи остались бы всего лишь страхами. Но в этот раз вами было нарушено течение Высших энергетических процессов. А планы Неба нельзя менять без последствий. Поэтому, как всегда в подобных случаях, случился катаклизм… Таким образом, вмешавшись в вещи, недоступные вашему пониманию, и захотев спасти одну жизнь, вы вызвали очень сильную катастрофу, в которой погибли многие. Кстати, эти террористы собирались провернуть свое дельце двумя днями позже. Но у обходчика произошли некоторые изменения в его сменном графике, и им пришлось подкорректировать свои планы…
