Михаил Высоцкий - Последняя Баллада
— Ты пришел… — первым нарушил молчание один из семерых. — Мы не думали, что ты совершишь такую глупость, но мы были к этому готовы…
— Да неужели? — демонстративно изумился мужчина. — Вот ведь молодцы, хотел вам сделать сюрприз, а не вышло! Какие вы у меня предусмотрительные… Только мне это все не нравится. Мы же не дикари какие-нибудь, а культурные…, э-э-э… существа. Так давайте вести себя подобающе — поздороваемся, представимся, а потом уж будем к делу переходить. Меня, например, зовут Олег, я вампир и кровосос, рад познакомиться.
— Мы знаем, кто ты, — ни на йоту не изменился лишенный всяческих интонаций голос существа. — А ты знаешь, кто мы, — зачем эти ненужные формальности… Нам не интересны твои слова… Мы собрались, дабы свершилось правосудие… Братья, услышьте мои слова — стоящий перед нами представитель младших рас обвиняется в пяти преступлениях, за каждое из которых его ждут вечные муки…
— Всего в пяти? — нахмурился Олег. — Ну надо же… Мелко берете, шили бы сразу все грехи людские, один черт. Хотите признаюсь, что это я Кеннеди застрелил? Или нет, давайте брать по крупному — это я переместился на машине времени на шестьдесят миллионов лет назад и сбросил на Землю метеорит, убивший всех динозавров! А еще наступил на бабочку…
— Нас не интересуют твои слова, — никак не отреагировал на речь вампира «брат». — Твой разум открыт для нас, и мы знаем все, что ты можешь нам сказать.
— Так уж и все? — усмехнулся Олег. — Очень в этом сомневаюсь. Вы даже представить себе не можете, с кем я вчера беседовал и что мне этот тип рассказал… Не верите? А зря…
И, пока «братья» удивленно переглядывались, начал читать заклинание.
— …Две тысячи убитых и до семи тысяч раненых, из них три с половиной — тяжело, — доложил Камардону Уритан Бирк, первый заместитель по военной части. — Потери врага — до двухсот пятидесяти тысяч убитых и раненых, в том числе более восьмисот пятидесяти циклопов, уничтожены фактически полностью.
— Плохо, — скривился Магистр. — Очень плохо. Недопустимо большие потери. Мы должны были их избежать. Мы не можем позволить себе менять людей даже пятьдесят к одному! Состояние оборонных укреплений?
— Все готово. Люди устали, но ропота нет, свет Огня снимает любую усталость.
— Все равно не стоило его выносить так открыто, — покачал головой Тобиаш. — Мы все время забываем об атаках с воздуха, одна машина не в силах полностью перекрыть все направления…
— Что поделаешь, — пожал плечами Камардон. — Ты совершенно прав, но мы не будем прятать Огонь Прометея. Так было решено, и так будет.
— Вы безумцы… — вздохнул Джелиос. — Просто безумцы… Неужели ночь вас ни в чем не убедила? Мы простоим день, простоим ночь, но вечно держаться мы не сможем! Вы ждете чуда — где оно? Где… где…
В Зале Огня воцарилась тишина — никто не знал, что ответить Архимагу. Высшие иерархи Ордена Хранителей, просто люди, которые могли что-то решать, — они собрались тут, чтобы выслушать доклад о потерях, обсудить в последний раз нюансы обороны и придумать, что делать дальше. С последним были большие проблемы.
— Извините, что я вмешиваюсь… Я понимаю, что это в принципе военный совет и меня сюда никто не приглашал, и вообще, но… — раздался чей-то неуверенный голос.
— Говори уж, Хар, — разрешил Магистр. — Тут все свои, чужих ушей нет. Ты хочешь что-то предложить?
— Да. То есть нет. То есть да, но нет — хочу, но не я, а Олег, но не предложить, а сообщить, а точнее, сначала спросить, а потом сообщить. Вот, — ответил парень.
— Ничего не понял, — честно признался Камардон. — Спрашивай уж, что хотел.
— Собственно говоря… Вот скажите, господа маги, Джелиос, Тобиаш, Зоя, Ниа, Тиналис, правильно? Ну и… вас троих я не знаю. Если бы в какой-то момент вдруг так сложилось, что все вражеские колдуны в одночасье разучились бы колдовать. Совсем разучились, вообще. А вы бы колдовали, как обычно, — это нам бы как-нибудь могло помочь?
— Ну… — Архимаг Джелиос задумался. — Минут пятнадцать.
— Двадцать, — поправил его Тобиаш.
— Пятнадцать, — не согласилась Ниа.
— Я бы даже сказал, десять, — задумался Тиналис.
— В крайнем случае полчаса, — подытожил еще один колдун, чьего имени Хар не знал.
— Да, но это в крайнем, — согласился Джелиос.
— Стойте, стойте! Теперь я ничего не понимаю! — остановил волшебников парень. — Вы хотите сказать, что мы столько еще сможем продержаться?
— Нет, — вместо магов ответил Камардон. — Я хоть и не настоящий чародей, но даже я могу заверить: если бы вражеские шаманы в один момент забыли все свое колдовство, а наши волшебники нет, то меньше чем за полчаса от всего вражеского полчища ни следа бы не осталось! Они бы бежали отсюда на край света, навеки зарекшись с нами связываться! Но зачем ты это спросил? Сам же должен понимать, такого не может случиться.
— А Олег сказал, что может, — пожал плечами Хар. — По крайней мере он пообещал именно такое сегодня устроить. Но если вы хотите, чтоб у нас осталась магия, вы мне должны немного помочь…
Переглянувшись, члены Совета единогласным решением (его даже вслух произносить смысла не имело) постановили: Хару помочь и ждать, пока обещенное вампиром чудо случится.
— Она будет жить? — спросил у своего учителя Ягги Эсмералд.
— Не знаю, — честно признал мастер Авиани. — Если бы она была обычным человеком, то я бы уверенно сказал — нет. Ранение несовместимо с жизнью, все мое искусство тут бессильно, она уже должна быть мертва, и что сердце до сих пор бьется — это чудо. Но она не обычный человек. Один раз мы с Иосифом уже вытянули ее с того света, но, неугомонная, она вновь решила заглянуть за грань…
Мария слышала эти слова, но не могла ответить. Ее искалеченное тело с упорством настоящего октобо- ротня регенерировало, боролось со смертельными ранами, изгоняя из крови гнилостный яд и заставляя биться уставшее сердце, организм заполнял соединительной тканью все прорехи, но делал это недостаточно быстро. Конечно, несколько недель абсолютного покоя — и девушка оживет, станет собою прежней, на теле не останется страшных шрамов, и лишь изможденность будет напоминать о смертельных ранениях. Но недель не было — дважды за одну ночь побывав на том свете, Мария не боялась наведаться туда и в третий раз, явив миру свой восьмой облик.
Медленно тянулись секунды, казавшиеся минутами; минуты длились часами, часы — вечностью. Девушка не могла больше терпеть, лежать, когда друзья не на жизнь, а на смерть столкнулись с непримиримыми врагами. И наконец решилась — она могла и раньше так поступить, но боялась подобного выхода. Напрягшись, она произвела двойное обращение — на долю секунды посреди лазарета возникла щука, старая, крупная щука, с разорванным боком и оторванными плавниками, а потом вновь появилась симпатичная девушка. Уже абсолютно здоровая — все повреждения остались в ином, навсегда утерянном облике, а Мария-человек, розовощекая и улыбчивая, будто бы никогда и не пронзалась насквозь ятаганом берсеркера-гоблина.
— Октоборотень, септоборотень, секстоборо- тень… — посчитала девушка. — Шесть жизней из девяти… Тоже неплохо.
И на глазах ошалевших лекарей, только что узревших возвращение с того света, оделась, подхватила первый попавшийся меч и отправилась во двор сражаться.
Три «брата» метнулись в сторону вампира, но седьмой «брат» их удержал.
— Нет! Если он сейчас прервется… Мы все сгинем… С этим миром… Навсегда… Из ткани бытия…
Бу. Чу. Гу. Лю.
Ку. Гу. Чу. Лю.
Бу. Му. Гу. Гу.
Ку. Гу. Гу. Ху.
— тем временем слогом первых разумных этого мира, только что познавших чудо речи и научившихся колдовать, декламировал Олег.
Даже не слова — звуки. Они не имели глубокого, философского смысла, в языке создавших это заклинание созданий таких понятий, как «смысл» или «философия», не существовало. Они знали слова «чу» — есть, «лю» — спать, «гу» — солнце, «бу» — страшное время, когда солнце умирает и мир вокруг становится смертельно опасным. Но зачем для магии пентаграммы, хорды, алхимические порошки и прочая заумь? Волшебство разлито вокруг нас, под это понятие попадает все, что невозможно познать разумом, это замки, за которыми укрыты величайшие секреты бытия, и каждое заклинание, каждый ключ может открыть только один из них.
Разумные — не люди, а просто разумные, величайшие города периода расцвета их цивилизации сейчас лежат под многокилометровой толщей осадочных пород — на заре своего существования создали не ключ, а отмычку — универсальную отмычку, с помощью которой можно отпереть любые чудеса. Они так и не поняли, что сотворили, — с ходом прогресса примитивные наговоры были забыты, а потом в ходе разрушительной войны и сами существа навеки сгинули. Видать, не такими уж и разумными они оказались.
