Дмитрий Казаков - Укротители демонов
— Наш университет, почтенное заведение с вековыми, нет, тысячелетними традициями, стал напоминать проходной двор. Заходи, кто хочет, бери, чего хочешь!
— Но, ваша милость… — попытался вставить слово кто-то из деканов.
— Молчать! — не дал сбить себя с мысли Глав Рыбс. — Как вы смеете тратить время на болтовню, когда университет в опасности?
Высказав эту достойную занесения в анналы сентенцию, ректор обвел подчиненных грозным взглядом. Попадись под него цветы, они неминуемо зачахли бы, гранитная глыба раскололась в мелкое крошево, а стая голодных акул обратилась в позорное бегство…
Волшебники же, привыкшие к подобным взглядам, лишь поежились. Они работали с ректором не один год (а кое-кто и не одно десятилетие) и прекрасно знали, что сейчас необходимо молчать. Ибо продолжение не заставит себя ждать.
Так оно и вышло.
Глав Рыбс остался недоволен увиденным. Его узкое лицо перекосилось и стало напоминать изогнутый кусок проволоки: нижняя челюсть оказалась на одной вертикали с левым ухом, а правое ухо — с соответствующим плечом.
— Что я вижу? — сказал он. — У нас в МУ есть все, что угодно, от специалистов по бесполезным заклинаниям до знатоков жизни навозных жуков, но нет своей службы безопасности!
— Э, а что это такое? — спросил мэтр Шизомудр, декан факультета магии неживого.
— Ну, — ректор неопределенно помахал руками, — это такая служба, она обеспечивает безопасность…
— Ага, — глубокомысленно кивнул Шизомудр.
— Мы назовем ее ВОХР! — Глав Рыбс гордо воздел к потолку палец. Подумал, и воздел другой. — Что значит — Волшебная Охрана! А ответственным за нее назначим… назначим…
Деканы и прохфессора с достойной восхищения гибкостью (особенно достойной, если учесть, что большинству из них давно перевалило за двести лет) наклонялись, избегая ректорского взгляда.
— Назначим прохфессора Синиуса Фляка! — Заведующий кафедрой магии искусства, до сего момента мирно дремавший на дальнем конце стола, всхрапнул и пробудился. Как видно, он обладал способностью воспринимать происходящее вокруг, даже находясь в состоянии глубокого сна. Но учитывая, что спал он почти все время, в этом не было ничего удивительного.
— Почему я? — вопросил Фляк, оскорбленно моргая длинными ресницами, которых не устыдилась бы и корова.
— Потому что… потому что… — Глав Рыбс замялся. Причина, по которой он назвал именно Фляка, заключалась в том, что тот почему-то попался на глаза, но признаваться в этом было стыдно. — Ты из нас самый безопасный… и опытный…
Последнее утверждение являлось сущей правдой. За триста лет жизни прохфессор магии искусства если и обижал кого, так только раздавленных им комаров, а преподавателя с большем стажем в МУ просто не было. Борода Синиуса превышала по длине его самого, и он носил ее обернутой вокруг пояса.
— Я… — Фляк что-то хотел сказать, но почему-то запнулся. Причиной этому был обыкновенный склероз. С ним прохфессор боролся с помощью многочисленных записочек, которые он писал самому себе. Но сейчас они ничем не могли помочь.
Он просто забыл все пришедшие на ум возражения.
— Это большая честь! — Глав Рыбс воспользовался осечкой коллеги мастерски. — Мы гордимся, что ты взял на себя это тяжелое бремя! Ну и как насчет прибавки жалованья на полсотни бублей? И золотой тесьмы на мантию?
Тесьма оказалась самым веским аргументом. Если до сего момента заведующий кафедрой еще тщился вспомнить возражения, то теперь оставил эти попытки, по бесплодности сравнимые с попыткой вычерпать озеро совочком.
— Хорошо, я согласен, — важно проговорил Фляк. — А что я должен буду делать?
— Ну, мобилизовать некоторую часть преподавателей для несения охранных функций, установить посты на выходах, — принялся перечислять ректор, не забывая загибать пальцы. Отцы-основатели на портрете довольно кивали.
— Помедленнее, я записываю… — Фляк извлек откуда-то из бороды чернильницу с пером и кусок пергамента. — «Мабилизовать… припадавателей…»
Загляни сюда недоброжелатель (что явлением было совершенно невероятным, поскольку тот, кто недоброжелательно относится к магам, обычно не живет долго), даже он вынужден был бы признать, что сегодняшнее заседание ректорского совета прошло на редкость плодотворно.
Явившись в университет в день, на вечер которого был назначен козлиный побег, Арс обнаружил некоторые нововведения. Драконьи головы на столбах, ограничивающих ворота, обычно просто провожающие входящих недоброжелательным взглядом (этого порой хватало, чтобы какого-нибудь любопытного уволакивали без сознания), на этот раз дружно повернулись и проревели с двух сторон:
— Пароль!
Стереоэффект получился впечатляющим.
— Карл у Клары украл кораллы, Клара у Карла украла кларнет, — проговорил Арс первую попавшуюся белиберду.
— Ответ неправильный, — с некоторым даже удовлетворением откликнулись драконы, и в глубине их глоток что-то заскрежетало.
Проявив чудеса ловкости, Арс отскочил в сторону, и два языка пламени сошлись на том месте, где он только что стоял. Еще немного — и от новой мантии осталась бы только обугленные лохмотья.
— Эй, вы что! — рявкнул Топыряк. — Откуда же я знаю этот ваш пароль?
Но драконы не ответили. Они не предназначались для того, чтобы отвечать на глупые вопросы.
— Демоны вас раздери! — выругался Арс. Судя по всему, пароль студентам сообщили на вчерашних занятиях, которые Топыряк по важным причинам (проще говоря — из-за лени) прогулял.
По счастью, в сторону МУ неспешной рысью двигался заслуженный двоечник Рыггантропов. Впервые в жизни Арс обрадовался ему, как родному.
— Скажи пароль! — потребовал он.
— А ты чего, типа не знаешь? — удивился Рыггантропов. — Триста шестьдесят…
— Чего? — не понял Арс.
— Пароль такой, — удивляясь тупости собеседника, Рыггантропов пожал широкими плечами.
— Ага.
Придумать такой пароль мог только человек, страдающий глубоким склерозом. Листок с записанным на нем словом или даже числом легко потерять, а вот сколько дней в году — никак не забудешь…
Драконов удалось преодолеть. Но у входа на сам факультет студентов ожидало новое препятствие. Половину дверного проема перегораживала похожее на баррикаду сооружение из темного дерева. Из-за него мрачно выглядывал волшебник в ранге старшего преподавателя. Рядом с ним лежал ржавый меч и блестящий, новенький колокольчик.
— А это еще что? — поразился Арс.
— А это охрана, в натуре, — гордо ответил Рыггантропов. — Чтобы враги ничего у нас не похитили… Если они вдруг появятся, то этот мужик, его еще называют вохртером, уж не знаю, почему, позвонит в зачарованный колокольчик! Тут же явится группа быстрого реагирования и врага в пепел превратит!
— Какие враги? Откуда?
— А мне почем знать, — Рыггантропов вновь пожал плечами. В силу ширины последних этот жест занимал у него некоторое время и обладал немалой выразительностью.
— Проходи, не задерживайся, — буркнул вохртер, — а то группу быстрого реагирования вызову!
О том, что самому шустрому магу из этой группы недавно стукнуло сто лет, он скромно умолчал.
Глава 2
Полночь наступила вовремя. Она всегда наступает вовремя, в отличие от иногда слишком медленно занимающегося дня, или от надвигающегося со спешкой вечера.
Полночь, она пунктуальна до жути. Почти как смерть.
Та тоже никогда не опаздывает.
Где-то в городской черте, как и положено в столь мрачный час, выли собаки. В стенах Магического Университета царила тьма, тишину нарушали противные скрипы, скрежеты и доносящиеся из темных углов ехидные смешки.
Звуковые эффекты находились на должном уровне.
Одна из теней, крадущихся по коридору факультета магии нечеловеческих существ, при ближайшем рассмотрении оказалась студентом четвертого курса Арсом Топыряком.
Не то, чтобы красться была особая необходимость, но Арс прекрасно осознавал законы повествования. По темному коридору ночью нельзя попросту идти, можно либо нестись с жутким воплем (что в данный момент исключалось), либо красться, затаив дыхание и ожидая, когда из темноты выдвинется нечто страшное.
Когда Топыряк достиг поворота, то из темноты действительно выдвинулось нечто страшное. Торчащие рога намекали на его родство с демонами, а странный стук по полу наводил на мысли о ходящих костяках.
Но тут студент нарушил все законы жанра. Вместо того, чтобы застыть от ужаса, либо перейти к первому варианту передвижения, то есть побежать и завопить, он попросту спросил:
— Это ты, коз… Сигизмунд?
— Я, — ответил из мрака блеющий голос. — Смотри-ка, не обманул…
В козлином голосе звучало удивление старого мизантропа, давно уверовавшего в порочность человеческой породы, и вдруг неожиданно получившего возможность созерцать образец истинного благородства.
