Дмитрий Казаков - Укротители демонов
— Пока, — ответил козел.
Отходя от места встречи, Арс несколько раз оглядывался. Но серый мохнатый зверь с вызывающе торчащими рогами никуда не исчезал, все так же сидел на повороте. Как Арс ни жмурился, ни тер глаза — ничего не помогало.
И все же случившаяся беседа изрядно походила на бред.
Ночь после дня Ароматного Скунса Двенадцатого месяца выдалась в Ква-Ква дождливой и бурной. Запоздалая гроза лениво ворчала в небесах, время от времени огрызаясь вспышками молний.
В их свете можно было рассмотреть пробирающуюся по улицам высокую и согбенную фигуру. Разглядывать ее, правда, было некому, все благоразумные горожане (включая воров и городскую стражу) сидели дома, не собираясь мокнуть под ливнем, который, в отличие от небесной иллюминации, вышел просто первостатейным.
Но если бы сырую насквозь фигуру увидел маг-экскурсовод с выставки МУ, то он, порывшись в памяти, узнал бы в ней молодого человека, которого так заинтересовал прозрачный меч с золотой рукоятью.
Звали юношу Бульк Он, и был он, то есть Он, учеником сапожника в мастерской на улице Пресной Песни. Короткая фамилия, тощее телосложение и неуклюжесть сделали его с раннего детства объектом насмешек ровесников, и вырос Бульк с горячим желанием стать героем.
И сегодня он реализовывал шанс это желание реализовать.
Он наизусть знал все легенды о героях, о Каноне Зубовышибателе, Ляо-Мяо Победоносном и Илье Пуропце, могучейшем богатыре земли китежской. Легенды врали всякое, но сходились в одном — у героя должен быть меч…
И даже не просто меч, а МЕЧ!
Способный поражать сотни врагов одним ударом, разрубать скалы и пущенный по воде шелковый платок. Обладающий магическими свойствами и верностью хозяину, недостижимой даже для собаки.
Такой меч, по глубокому убеждению Булька, ждал его на выставке.
Молнии отражались в глазах ученика сапожника, и становилось видно, что в их глубине горят два золотистых огонька, точно того же оттенка, что сияние, исходящее от рукояти прозрачного меча.
Упорно передвигаясь по улицам, напоминающим больше заполненные дождем канавы, он неумолимо приближался к дому на лево-западной окраине города, который Магический Университет избрал местом размещения экспозиции.
Дом этот стоял на отшибе, а позади него, за пустырем, виднелась мрачная громада самого университета. Глаза драконов на столбах горели алым пламенем, но в самом здании не было ни огонька.
Волшебники тоже люди, и любят поспать.
Вокруг здания выставки светился едва заметный ореол защитных заклинаний. Пройти через него обычному смертному (а бессмертным тут делать нечего) было невозможно…
Практически. Теоретический шанс имелся, связанный с тем, что магическая субстанция — штука ненадежная, и время от времени в ней что-то замыкает, и даже самая мощная и продуманная система заклинаний перестает работать. На несколько мгновений.
Вероятность подобного события исчезающе мала, и если ждать такого момента специально, то можно просидеть в ожидании до глубокой старости, и сойти в могилу раньше, чем что-либо произойдет.
Но законы вероятности выворачиваются наизнанку рядом с героем.
Даже с потенциальным.
В тот момент, когда Бульк Он подошел к дверям выставочного здания и извлек из-под дырявого плаща ломик, в защитный ореол ударила молния. Он мигнул и погас, благополучно отключившись.
Выломать хлипкую дверь для ученика сапожника не составило труда.
Проникнув внутрь, он нагло зашагал по пройденной однажды дороге. Выставочные залы хорошо освещались исходящим от артефактов свечением, и заблудиться тут было сложнее, чем в палатке.
Внутри выставка была просто напичкана охраняющими заклинаниями. Но их настроили на хитрого и умелого вора, который попробует проникнуть через крышу или пол, будет красться по стене, подражая пауку, или вовсе полетит по воздуху.
То, что грабитель попросту пойдет, словно на прогулке, создателям защиты не могло привидеться даже в страшном сне.
Они собирались охранять артефакты от умных профессионалов, а не от наивного любителя, который самое страшное преступление совершил в детстве, без спросу забрав банку варенья, стоявшую в шкафу.
Бульк Он прошел два зала, даже не подозревая, сколько преодолел при этом каверзных ловушек, и остановился только в третьем, у стеклянного ящика, в котором лежал прозрачный меч.
В полутьме его лезвие выглядело почти невидимым.
Громыхнул гром, словно приветствуя победителя, и Бульк Он, чьи глаза вдруг наполнились золотым свечением, одним ударом разбил толстое стекло. Вероятность того, что его руки останутся при этом целыми, успешно воплотилась в реальность, а заклинание, прикрывавшее меч, по непонятной причине скончалось, не успев даже поднять тревогу.
— Вот ты какой! — прошептал ученик сапожника, высоко поднимая клинок, по которому бежали холодные искры. — Теперь я стану героем! Трепещите, преступники!
— Неееееееееееет! Нет! — такой вопль издает, должно быть, волчица, у которой украли детенышей. Или, скорее, бурундук, чью кладовую с орехами ограбили мимоезжие проходимцы.
Прохфессору кафедры предметной магии, и по совместительству — главному хранителю университетской коллекции артефактов в это утро было очень плохо.
На его месте, в общем-то, любому было бы плохо.
Пропал один из самых опасных экспонатов выставки.
Внешняя защита при этом оказалась даже не повреждена, внутренняя не дала сигнала тревоги, но ящик оказался разбитым, а прикрывавшие его заклятья испарились. Вместе с мечом.
— О нет! — уже тише стенал прохфессор, выдирая последние клоки волос, сохранившиеся по окружности обширной, как поднос, лысины. — Что же делать? Что делать?
— Вызвать Торопливых, — посоветовал один из экскурсоводов, которые растерянной толпой клубились вокруг начальства.
В обычное время заведующий кафедрой над подобным советом только бы посмеялся, но сейчас он пребывал в помраченном состоянии рассудка, и идея показалась ему здравой.
На улицу Тридцатисемилетия Отрытия Канавы был отправлен гонец, который вскоре и вернулся, в сопровождении лейтенанта Поли Лахова и сержантов Дуки Калиса и Васиса Ргова.
— Так, что тут у нас? — вопросил Лахов, по привычке сурово хмурясь. В душе бравого стража было сумрачно. Последнее дело, связанное с МУ, закончилось посрамлением Торопливых, и иметь дело с магами ему совсем не хотелось.
— Пропал меч! — запричитал прохфессор. — Ах, какой был меч! Какой был меч!
— Имя, внешность, особые приметы? — рявкнул Калис. Заведующий кафедрой недоуменно посмотрел на сержанта, выряженного по привычке в клетчатую юбку.
— Это же меч, — сказал он, — но если вы настаиваете… Имени нет, это меч без имени, внешность…
— Как же мы его будем искать, без имени? — на простоватом лице сержанта Ргова, которое больше подошло бы кучеру или конюху, отразилось недоумение.
— Как хотите! — теряя терпение, почти выкрикнул прохфессор. — Или мне идти прямо к Иггу Мухомору?
— Нет, нет, — поспешно вмешался Лахов, показывая Ргову кулак. — Мы сами справимся. Надиктуйте нам, как он выглядит.
Пока Лахов записывал особые приметы потерянного артефакта, Калис с Рговым облазили весь зал, но, как и следовало ожидать, никаких следов не обнаружили.
— Чего будем делать? — поинтересовался Дука, когда стражники покинули здание выставки.
— А ничего, — глубокомысленно ответил лейтенант. — С этими магами чем меньше общаешься, тем лучше… Кроме того, если уж кто сумел этот меч спереть, то он уже далеко от Ква-Ква. Удирает во все лопатки…
— Наверняка, — кивнул Ргов. — А что с начальством?
— Ему об этом происшествии знать не обязательно, — этот ход Лахова был не лишен логики, царящей в большинстве учреждений — инициатива наказывается ее выполнением. — Пойдем-ка, обдумаем ход расследования… в пивную!
Против такого предложения никто из стражников возражать не стал.
— Что? — голос ректора Магического Университета дребезжал больше обычного. — Пропал меч? Тот самый?
— Э, да, — прохфессор предметной магии под свирепым взглядом Глав Рыбса увял, точно лопух во время засухи. — Как бы да…
Идея о том, что пропажу можно скрыть от начальства, пришла в голову ученого мужа слишком поздно. Увы, ученость редко идет рука об руку с практической сметкой.
— Вот! Вот! — ректор закипел, словно чайник. Сидящие у него в кабинете деканы и прохфессора боялись даже дышать. — Разврат и всяческое непотребство! Воры осмелились утащить артефакт, причем практически из здания университета!
Отцы-основатели с картины над ректорским креслом смотрели сурово и презрительно. Их взгляд явственно говорил: «Ну что, допрыгались, недоумки?»
— Наш университет, почтенное заведение с вековыми, нет, тысячелетними традициями, стал напоминать проходной двор. Заходи, кто хочет, бери, чего хочешь!
