Нил Гейман - Добрые предзнаменования
Незнакомец улыбнулся.
– В этом-то все и дело, наверное, – произнес он. Оранжевые языки пламени, колышущиеся снизу, придавали ему почти что адский вид.
Ветер подул на Тайлера со стороны машины, и он почувствовал, как его брови поджариваются.
Простите меня, молодой человек, но ваша машина горит, вы в ней сидите и не горите, а она, между прочим, в некоторых местах раскалена докрасна.
Нет.
Может, ему спросить человека, не хочет ли тот, чтобы он позвонил в AAA?
Вместо этого он аккуратно объяснил дорогу, стараясь не выпучиваться на машину.
– Здорово. Премного благодарен, – бросил Кроули и начал закрывать окно.
Р.П.Тайлер должен был хоть что-то сказать.
– Простите, молодой человек, – начал он.
– Да?
Ведь такое нельзя не заметить – то, что ваша машина горит.
По обуглившейся приборной панели пронесся одинокий язык пламени.
– Странная погода, верно? – спросил Тайлер неубедительно.
– Да? – отозвался Кроули. – Я, честно говоря, не заметил. И он задним ходом вернулся на деревенскую дорожку, сидя в своей горящей машине.
– Вероятно, потому, что у вас машина горит, – находчиво бросил Тайлер. Он дернул поводок Шутзи, подтащив маленького пса к своей ноге.
Издателю.
Сэр,
Я хотел бы обратить ваше внимание на новую тенденцию – я заметил, что нынешняя молодежь абсолютно игнорирует совершенно разумные предосторожности, которые придуманы для того, чтобы было безопасно ездить на машинах. Этим вечером у меня спрашивал, как проехать в одно место, молодой человек, машина которого…
Нет.
Который вел машину, которая…
Нет.
Она горела…
Р.П.Тайлер, топая, преодолевал последний отрезок пути до деревни, и настроение его портилось.
– Эгей! – крикнул Р.П.Тайлер. – Янг!
Мистер Янг сидел в саду на своем раскладном кресле и курил трубку.
Это имело больше отношения к недавнему открытию угрозы пассивного курения и запрету курить дома, чем он говорил своим соседям. Его настроение это не улучшало. Как и обращение мистера Тайлера «Янг».
– Да?
– Твой сын, Адам.
Мистер Янг вздохнул.
– Что он теперь наделал?
– Ты знаешь, где он?
Мистер Янг сверился с часами.
– Полагаю, готовится лечь спать.
Тайлер улыбнулся – узко, триумфально.
– Сомневаюсь. Я его и его маленьких друзей, а также этого ужасного песика, видел менее получаса назад едущими к американской военно-воздушной базе.
Мистер Янг курил свою трубку.
– Знаешь, какие они там строгие, – продолжал мистер Тайлер – а ну как мистер Янг не понял, что он пытается сказать? – Знаешь, как твой сын любит нажимать кнопки и делать что-то подобное, – прибавил он.
Мистер Янг вытащил изо рта трубку и задумчиво осмотрел мундштук.
– Хмпф, – сказал он.
– Понимаю, – сказал он.
– Так, – сказал он.
И он ушел в дом.
Именно в тот же самый момент четыре мотоцикла резко остановились в нескольких сотнях ярдов от главных ворот, проскрипев колесами по дороге. Ехавшие на них выключили моторы и подняли забрала своих шлемов. Вернее, трое из них.
– Я надеялась, мы как-то промчимся сквозь заграждения, – заметила Война задумчиво.
– Это только создаст проблемы, – ответил Глад.
– Хорошо.
– Проблемы для нас, я имею в виду. Телефонные линии и линии электропередач должны были выйти из строя, но у них, наверняка, есть генераторы, и, несомненно, есть радио. Если кто-то станет передавать, что на базу вторглись террористы, люди начнут действовать согласно инструкциям, и весь План разрушится.
– А, ну-ну.
– МЫ ВХОДИМ, ДЕЛАЕМ РАБОТУ, ВЫХОДИМ, ДАЛЕЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ПРИРОДА ЗАСТАВИТ ЛЮДЕЙ ТАК СЕБЯ ВЕСТИ, КАК ОНИ ОБЫЧНО ВЕДУТ СЕБЯ В ПОДОБНЫХ СИТУАЦИЯХ.
– Я, ребята, не так себе это представляла, – проговорила Война. – Я не для того тысячи лет ждала, чтобы просто повозиться с кусочками проволоки. Не это называется драматичным. Альбрехт Дюрер тратил свое время на гравюры, делая не Четырех Кнопконажимателей Апокалипсиса, это я точно знаю.
– Я думал, будут трубы, – бросил Загрязнение.
– Посмотрите на это по другому, – ответил им Глад. – Это всего лишь начало. А вперед мы двинемся после всего этого. Должным образом двинемся. На крыльях бури и так далее. Надо быть гибкими.
– А мы разве не должны были встретить… кого-то? – спросила Война.
Не было никаких звуков, лишь металлически потрескивали охлаждающиеся моторы мотоциклов.
Потом Загрязнение медленно проговорил:
– Знаете, что я еще могу сказать, я не думал, что все произойдет в таком месте. Я думал, будет, ну, большой город. Или большая страна. Нью-Йорк, возможно. Или Москва. Или сам Армагеддон.
Последовала пауза.
Потом Война спросила:
– А где, собственно, Армагеддон?
– Тебя тоже интересует? отозвался Глад. – Я давно уж собирался это посмотреть.
– Может Армагеддон в Пенсильвании, – проговорил Загрязнение. – Или, может, в Массачусетсе, или в каком-то еще месте. Куча парней с длинными бородами и мрачными черными шляпами.
– Нет, – ответил Глад. – Мне кажется, он где-то в Израиле.
– ГОРА КАРМЕЛЬ.
– Я думал, там авокадо выращивают.
– И КОНЕЦ СВЕТА.
– Правда? Ничего себе авокадо.
– Кажется, я там разок побывал, – вспомнил Загрязнение. – Старый город Мегиддо. Как раз перед тем, как он разрушился. Славное место. Интересные королевские врата.
Война оглядела зеленые поля вокруг них.
– Ой, – проговорила она, – мы не туда повернули, что ли?
– ГЕОГРАФИЯ НЕВАЖНА.
– Простите, господин.
– ЕСЛИ АРМАГЕДДОН ВО ВСЕХ МЕСТАХ, ОН ВСЮДУ.
– Точно, – кивнул Глад, – мы больше не говорим про несколько квадратных миль кустов и коз.
Последовала еще одна пауза.
– ПОЕДЕМ.
Война кашлянула.
– Просто я думала, что… он пойдет с нами…?
Смерть поправил свои рукавицы.
ЭТО, – ответил он твердо, – РАБОТА ДЛЯ ПРОФЕССИОНАЛОВ.
Позже, сержант Томас А.Дейзенбергер так рассказывал о произошедшем у ворот:
К воротам подъехала большая легковая машина. Была она ухоженной и выглядела официально, хотя потом он не был уверен, почему он так подумал, или почему на одну секунду ему показалось, что у нее мотоциклетные моторы.
Из нее вышли четыре генерала. Опять же, сержант не мог точно сказать, почему так подумал. У них были правильные удостоверения. Правда, он не мог точно вспомнить, что за удостоверения, но они были правильными. Он отдал честь.
И один из них проговорил:
– Внезапная проверка, солдат.
На что сержант Томас А.Дейзенбергер ответил:
– Сэр, меня не предупредили, что в это время будет внезапная проверка, сэр.
– Конечно, нет, – ответил один из генералов. – Она же внезапна.
Сержант опять отдал честь.
– Сэр, разрешите получить подтверждение этой информации от руководства базы, сэр, – проговорил он беспокойно.
Самый высокий и тощий из генералов слегка отошел от группы, повернулся спиной и скрестил руки.
Один из других дружески обнял сержанта за плечи и заговорщицки наклонился вперед.
– Послушай-ка, – он покосился на табличку с именем на форме сержанта, – Дейзенбергер, надеюсь, ты все поймешь – тебе же лучше будет. Это внезапная проверка, понял? Внезапная. Это значит, и не подходи к рожку в тот момент, когда мы войдем, понял? И не покидай свой пост. Ты все верно понял, солдат? – добавил он и подмигнул. – А иначе ты так низко будешь закинут, что придется «сэр» говорить чертенку.
Сержант Томас А.Дейзенбергер уставился на него.
– Рядовому, – прошипела еще одна из генералов. По ее табличке, ее звали Вайна. Сержант Дейзенбергер раньше не видел генерала-женщину, но она, это точно, была лучше многих.
– Что?
– Рядовому. Не чертенку.
– Да. Это я и имел в виду. Да. Рядовому. О-кей, солдат?
Сержант обдумал то очень небольшое количество действий, которые он мог совершить.
– Сэр, внезапная проверка, сэр? – проговорил он.
– На этот раз так засекреченная, что никто ничего не знал, – отозвался Глад, который провел годы, учась вести продажи федеральному правительству, и чувствовал, что нужные слова к нему возвращаются.
– Сэр, ясно, сэр, – кивнул сержант.
– Молодец, – бросил Глад, когда тот поднимал барьер. – Ты далеко пойдешь. – Он глянул на часы. – Очень быстро.
Иногда люди очень походят на пчел. Пчелы яростно защищают свой улей, пока вы снаружи. Когда же вы внутри, рабочие предполагают, что, должно быть, управляющие разрешили, и не обращают на вас внимания; некоторые питающиеся за чужой счет насекомые, узнав это, стали жить на пчелином меду. Так же ведут себя и люди.
Никто не остановил четверку, когда они целенаправленно шагали в одно из длинных, низких зданий под лесом радиомачт. Никто на них и внимания не обращал. Возможно, их просто никто не видел. Может, видели то, что им велели видеть, поскольку человеческие мозги устроены так, что не видят Войну, Глад, Загрязнение и Смерть, когда они не хотят, чтобы их видели, и эти мозги стали насколько хорошо их не видеть, что часто ухитряются не видеть их, даже когда они всюду вокруг.
