Михаил Успенский - Там, где нас нет
— Слава Небу, — послышался сзади знакомый голос. — Отважный Яо Тун, как и вы, доблестный Жи Хан, только что потерял память и не смог сразу понять, где находится…
Жихарь соскользнул на землю. Он и сам не мог взять в толк, где находится.
Яр-Тур глядел на побратима совершенно ошалелыми глазами.
Левую щеку Принца украшал свежий уродливый шрам, все лицо было в мелких черных крапинках, правый глаз распух и заплыл.
На побратиме была длинная, в прошлом белая хламида, голова же замотана окровавленной тряпкой.
Жихарь поглядел назад. Бедный Монах тоже переменил одежду, но его перемены были к лучшему: новенький халат из синего шелка и черная шапка с золотым шариком. Что-то про эту шапку богатырь совсем недавно слышал…
— Где птица? — безголосо спросил Жихарь. Вместо ответа Лю Седьмой показал на солнце, сиявшее в зените.
Жихарь ощупал себя. Вроде бы все на месте, кости целы. Он провел языком по зубам. Так и есть: вместо двух верхних передних — пустое место.
— А где мы? — спросил он, и собственный голос показался ему чужим.
— Мы у цели, счастливый Жи Хан. Мы на берегу бескрайнего южного моря, в котором плещется искомое вами чудовище.
— Я все вспомнил, — сказал Яр-Тур. — Вернее, вспомнил, что все забыл. Как же жить дальше?
— Прежним порядком, — сказал Бедный Монах. — Что делать, из книги ваших странствий злодейская рука выдрала немало страниц, и, возможно, самых интересных и увлекательных…
— А ложка? — спросил Жихарь. — А Полуденная Роса?
— Вы совершили невозможное, уважаемые, вы добыли эту странную жидкость. Вот она.
Бедный Монах вытащил из своего рукава ложку, в которой действительно плескалась какая-то водица.
— Осторожно, прольешь! — крикнул Жихарь, но Лю Седьмой перевернул ваджру, а ни капли почему-то не упало.
— Жезл Жуй сохраняет Полуденную Росу, и сила его увеличилась во много раз.
Теперь вы смело могли бы выступить против Дикой Охоты.
— Тогда вперед, на Змея! — воскликнул Яр-Тур.
— Торопиться нынче некуда. Чудовище пребывает на одном месте. Давайте просто посидим, отдохнем и поговорим, как полагается друзьям после долгой разлуки.
— Ах, да, — сказал Принц. — Мы ведь все равно что расставались надолго, расставались сами с собой. Какое сейчас время года?
— Уже кончается весна, облетели лепестки вишни, но в этих краях зимы и не бывает… Но сначала подкрепитесь, друзья, это блюда с императорской кухни, здесь есть даже ласточкины гнезда. А в жбане вместо надоевшего вам, Жи Хан, рисового вина отменная персиковая настойка. Впрочем, все это я вам уже говорил, а теперь приходится все объяснять сначала.
Жихарь охотно выпил жгучую и ароматную влагу, закусил жареной лапкой неведомой зверюшки.
— Ты где это принарядился, мил-человек? И почему на нас эти отрепья? И где оружие?
— На первый вопрос ответить смогу, на два оставшихся затруднюсь. Кажется, теперь на них никто не ответит.
Тут богатырь понял, как он устал и проголодался. Припасы Бедного Монаха убывали на глазах.
«Знать не желаю, из чего это все приготовлено», — думал богатырь, быстро хмелея. Он откинулся на свежую траву и заложил руки за голову. Ничего не хотелось, и Змей Уроборос казался уже не желанной целью, а досадной помехой перед долгим отдыхом.
А Яр-Тур тормошил Бедного Монаха, требовал даже мелких подробностей внезапно забытого путешествия. Лю Седьмой мялся и отнекивался, из него можно было вытянуть только какие-то мало связанные между собой истории.
— Вот когда несовершенный уединится в лесной хижине, он сядет за рукопись пространного трактата, и по прошествии двадцати лет вы наконец выясните все…
«А чего выяснять — живые, и ладно, — думал Жихарь, глядя в пустое небо. — Мне и уцелевших воспоминаний хватит».
— Много мы народу-то поубивали? — на всякий случай спросил он.
— Против, нас выходила личная гвардия жестокого Нахир-шаха, но, убедившись в доблести и неуязвимости Жи Хана и Яо Туна, она тотчас изменила своему владыке.
— А чего ему надо-то было, Нахир-шаху?
— Он требовал, чтобы вы, Жи Хан, стали его зятем, поскольку дочь шаха, встретившись с вами, не уберегла занавеси на яшмовых дворах.
— Яшмовых? А, понятно. Всю жизнь одно и то же. А хороша ли она была?
— Лица красавицы, по обычаю страны Грильбар, никто не видел.
— Тогда, может, и лучше, что я ничего не помню. Знаем мы этих красавиц из Грильбара! Страшней Троянской войны! А что же мы с гвардией делали?
— Пировали и состязались в доблести ровно две недели.
— Молодцы, — вздохнул Жихарь. — Ты-то куда смотрел? Старший ведь, должен за нас ответственность чувствовать!
— Несовершенный провел эти две недели в подвале шахского алхимика с немалой пользой для себя и науки.
— Сэр Лю, — вмешался Принц. — А мы что, всю дорогу шли на своих ногах и нигде не покупали коней?
— Не знаю, как вам и сказать. В небольшом городке на юге страны, называемой Бонжурия, была конская ярмарка, и там вы увидели принадлежавших вам некогда рысаков. Вы подняли такой шум, что чуть было не стали причиной мятежа и раздора. Но я зашел в ближайшую винную лавку и обучил ее завсегдатаев увлекательной игре в маджонг. Они оказались людьми азартными и жадными, и я с поясом, полным золотых монет, поспешил обратно на ярмарку. Успел вовремя, поэтому дело не дошло до человекоубийства.
— А может, и зря, — сказал Жихарь. — Продавал коней такой чернобородый, поджарый, в красной рубахе?
— Вовсе нет. Это был чрезвычайно тучный мужчина с бритым лицом и головой.
— Все равно это Мара, — упрямо сказал Жихарь. — Побрился раз в жизни, да еще надул самого себя через соломинку, чтобы не узнали…
— Ваш рыжий конь, Жи Хан, необычайно вынослив, хоть и неказист. Меня вы посадили к себе в седло, поскольку искусство верховой езды пока не принадлежит к числу моих достоинств.
— Какие твои годы, дедушка Лю! Так где же кони?
— К сожалению, в соседнем городке вы взялись обучить Но Туна царскому умению пить не пьянея. Как будто моего жбана вам не хватало!
— И что? — заранее содрогаясь, спросил Жихарь.
— Обычное дело. Вы покупали дорогие ткани и приказывали местным оборванцам расстилать их перед собой на грязных мостовых, тратились на подарки девушкам сомнительной нравственности и трижды попадали в застенок, откуда вас приходилось выкупать. Увы, коней вы пропили и прогуляли!
— А чего это мы так запраздновали, с какой радости?
— Такое поведение вполне естественно для молодых людей, живыми вышедших из царства смерти.
— Как я еще ваджру не пропил!
— О, так бы и случилось, если бы чудесный петух не взял жезл Жуй под свою опеку.
— Правильно сделал. А между собой мы не дрались?
— Вы хотите знать правду?
— Выкладывайте все как есть, сэр Лю!
— Однажды вы действительно крепко повздорили из-за юной феи лесного озера, я даже испугался…
— И кому же досталась фея?
Лю Седьмой потупился.
— Жи Хан и Яо Тун молоды, отважны, хороши собой, но кто может изведать пути женского сердца? Фея остановила свой выбор на несовершенном Лю и предложила поиграть в тучку и дождик.
— А мы что делали?
— Ловили рыбу и размышляли о вечности.
— Так у тебя, значит, и в семьсот лет получается?
— Сэр Джихар, — сказал Принц. — Нам должно быть мучительно больно за этот внезапный многодневный загул, но сэр Лю должен рассказать нам о самом важном: где и каким образом мы добыли Полуденную Росу?
— Увы, несовершенный при этом не присутствовал.
— Как так?
— Ведомые жезлом Жуй, мы пересекли пустыню и оказались в горной стране, названия которой я не знаю, поскольку не у кого было спросить. Возле входа в ущелье, окутанное зловонным дымом бурого цвета, жезл стал издавать тревожные звуки наподобие сверчка. Вы совсем было направились к ущелью, но я предложил подождать до утра. Вечером на дежурном облаке за мной прибыл нарочный от Сына Неба: возникла высочайшая нужда в моем присутствии на заседании Государственного Совета. Дело в том, что несовершенный обременен при дворе высоким званием Министра Без Определенных Занятий. Но тревожат меня очень редко и по самым важным делам.
Я подумал, что возникли какие-то сложности с престолонаследием, и устремился вместе с посланцем в Поднебесную, страшась смуты и гражданской войны. Вы же сочли действия Бедного Монаха вполне правомерными и согласились дождаться меня на этом же месте. А я задумал воспользоваться случаем и одолжить у своего учителя Шэна несколько очень сильных амулетов.
Я надеялся обернуться за сутки, но…
— Что случилось, сэр Лю? Вы прогневили своего повелителя, и он заточил вас в темницу?
— О, если бы так! — Бедный Монах безжалостно разорвал на груди новый халат.
