Терри Пратчетт - Стража! Стража!
— Появилась проблема, король <буквально дежка-кник «управляющий прииском» .>. Достаточно серьезная.
— сказал старый человек, когда они сидели душа в душу на лавочке у шахты № 2.
— Он — хороший паренек, не беспокойся. — сказал король.
— Чудесный характер. Честный. Не совсем отполирован, но стоит ему приказать что-либо сделать, то он не будет отдыхать, пока все не сделает. Послушный.
— Ты мог бы отрубить ему ноги. — сказал Лаковый.
— Да не ноги создают всю проблему. — мрачно буркнул король.
— А-а. Ну, да. Хотя в том случае, если бы ты…
— Нет.
— Нет. — задумчиво согласился Лаковый. — Гм-м. Что ж, все, что вам остается сделать, так это отослать его ненадолго из дому. Позволить ему немного побыть с людьми. — Он откинулся на спинку. — Король, к нам попал утенок. — добавил он понимающим тоном.
— Вряд ли я смогу ему такое сказать. Он отказывается поверить в то, что он человек.
— Я имею в виду утенка, попавшего в гнездо к цыплятам.
Хорошо известное явление на скотном дворе. Очутившись там, он не может чертовски хорошо клевать и не знает как плавать. — Король вежливо слушал. Гномы не очень сведущи в сельском хозяйстве. — Но вы отошлете его повидать бездну других утят, позволите ему промочить ноги, и он не захочет больше здесь обретаться среди бантамских петухов. И дело в шляпе.
Лаковый откинулся на сиденье и выглядел весьма удовлетворенным самим собой.
Если вы провели большую часть жизни под землей, то у вас развивается весьма буквальное мышление. Гномы не пользуются метафорами и тому подобным. Скалы тверды, темнота темна. Начни сообщение с подобных описаний и у вас появятся серьезные затруднения, вот их девиз. Но после двухсот лет общения с людьми король старательно разработал, так сказать, набор мыслительных ухищрений, который вполне соответствовал процессу взаимопонимания с людьми.
— Без сомнения Бьорн Крепкорукий — мой дядя. — медленно сказал он.
— Именно так.
Последовала пауза, во время которой король подверг сказанное анализу.
— Вы говорите. — сказал он, взвешивая каждое слово. что мы должны отослать Морковку, чтобы он побыл утенком среди людей, потому что Бьорн Крепкорукий — мой дядя.
— Он отличный парнишка. Масса открытий ждет большого крепкого парня вроде него. — сказал Лаковый.
— Я слышал, что гномы уходят работать в Большом Городе.
— неуверенно сказал король. — И что они посылают домой деньги своим семьям, что весьма похвально и пристойно.
— Предоставьте ему работу в… в… — Лаковый искал вдохновения. — в Дозоре, или нечто подобное. Мой прадедушка служил в Дозоре, как вы знаете. Прекрасная работа для большого парня, как говаривал мой дедушка.
— Что такое Дозор? — спросил король.
— Ах. — сказал Лаковый с неопределенностью, присущей людям, семьи которых в течение последних трех поколений не удалялись от дому более чем на двадцать миль. — они принимаются уверять людей, что поддерживают законы и делают то, что им приказано.
— Разумеется они никого просто так не принимают. — сказал Лаковый, очищая глубины своей памяти.
— Я тоже в этом уверен, тем более для такой важной цели. Я напишу их королю.
— Не думаю, что у них есть король. — сказал Лаковый. Просто какой-нибудь человек, который приказывает им, что надо делать.
Король гномов принял новость прохладно. Насколько он мог судить, на девяносто семь процентов описание подходило под определение королевской власти.
Морковка выслушал новость без излишних слез так, как-будто он получил инструкции о повторном открытии Шахты № 4 или о вырубке леса для изготовления подпорок. Все гномы от рождения исполнительные, серьезные, буквально мыслящие, послушные и рассудительные люди, у которых даже минимальная ошибка ведет к тому, что после одного глотка, они кидаются на врага с криком «Аааарж!» и отрубают им ноги до колен. Морковка не видел причины чем-то отличаться от них.
Он пойдет в город — чем бы тот ни был — и отыщет человека, который его родил.
Лаковый сказал, что туда принимают только наилучших.
Дозорный должен быть искусным бойцом и чистым в мыслях, словах и поступках. Из глубин своих родовых преданий Лаковый извлек рассказы о преследованиях по крышам при лунном свете, многочисленных сражениях со злодеями, которых его прадедушка без сомнения победил, невзирая на их неисчислимое множество.
Морковка вынужден был признать, что это выглядит лучше работы в шахте.
После некоторого размышления король написал правителю Анк-Морпорка, почтительно попросив, не могли бы принять Морковку в ряды избранных.
В этой шахте письма писали редко. Работа прекратилась и весь клан расселся в почтительной тишине, в то время как его перо поскрипывало по пергаменту. Его тетю отослали к Лаковому с нижайшей просьбой, не найдется ли у того чуточку воска. Его сестру отослали вниз в деревню попросить миссис Чеснок, ведьму, не мешать колдовскими рекомендациями.
Пролетел месяц, а за ним другой.
М наконец пришел ответ. Он был изрядно запачкан, ибо почту в Бараньи Вершины вручали всякому, кто направлялся в нужном направлении, и был весьма коротким. Он гласил без всяких прикрас, что кандидатура Морковки принята, и что тот может немедленно приступить к исполнению своих обязанностей.
— И только то? — сказал он. — А я думал, что будут тесты и экзамены. Чтобы определить мою пригодность.
— Ты — мой сын. — сказал король. — Пойми, я сообщил им об этом. Вполне резонно, что ты оказался пригодным. Возможно даже офицером.
Он вы тащил из-под сиденья сумку, поковырялся в ней и протянул Морковке длинный металлический брусок, скорее меч, чем пилу, но только и всего.
— Это должно по праву принадлежать тебе. — сказал он. Когда мы нашли… кареты, то там оставалась единственная вещь. Бандиты, сам понимаешь. Но между нами говоря… Он подозвал Морковку поближе. — мы попросили ведьму взглянуть на него. На всякий случай, если он окажется волшебным. Но нет. Совершенно не волшебный меч, какие ей доводилось видеть, так она сказала. Понимаешь, мечи обычно обладают волшебством, как неким магнетизмом, как я полагаю. А впрочем он прекрасно сбалансирован.
И он протянул меч.
Он еще порылся в сумке. — А вот еще. И он вручил рубаху. — Она будет тебя защищать.
Морковка тщательно ощупал рубаху. Она была соткана из шерсти овец Бараньих Вершин, которая обладала всем теплом и мягкостью свиной щетины. Это была одна их тех легендарных шерстяных негнущихся жилеток гномов, которым нужны петли.
— От чего она будет меня защищать? — спросил он.
— От холода и прочих невзгод. — сказал король. — Твоя мама говорит, чтобы ты должен ее одеть. И, э… это касается меня. Мистер Лаковый говорит, что ему хотелось бы, чтобы ты зашел перед тем как спускаться с гор. И у него есть для тебя кое-что.
Его мать и отец махали вслед, пока он не скрылся с глаз. Мята этого не сделала. Странно. Казалось она избегала его в последнее время.
Он взял меч, закинув его за спину, бутерброды и чистое белье в пакете, и мир, много ли мало ли, лежавший у его ног. В его кармане лежало знаменитое письмо от Патриция, человека, который управлял огромным прекрасным городом Анк-Морпорком.
По крайней мере его мать так отнеслась к письму. Вверху на нем был важно выглядящий герб, но подпись была «Люпин Закорючка, секретарь, почтовый сбор оплачен».
Все же, если оно и не было на самом деле подписано Патрицием, то без сомнения было написано кем-то работавшим на него. Или в том же самом здании. Возможно Патриций знал по крайней мере о существовании письма. В общих чертах. Не этого письма возможно, а по всей вероятности он знал о существовании писем в общем.
Морковка безостановочно шагал по горным тропинкам, тревожа клубы шмелей. Спустя миг он вытащил из ножен меч и произвел экспериментальные удары по преступным пенькам и беззаконным зарослям жгучей крапивы.
Лаковый сидел около своей хижины, нанизывая сушеные грибы на нитку.
— Привет, Морковка. — сказал он, направляясь внутрь хижины. — Предвкушаешь встречу с городом?
Морковка уделил сказанному должное внимание.
— Нет. — сказал он.
— Ты в раздумье?
— Нет. Я просто иду. — честно сказал Морковка. — Я ни о чем особенном не думаю.
— Твой отец дал тебе меч, не так ли? — сказал Лаковый, шаря на изрядно провонявшейся полке.
— Да. И шерстяной жилет, чтобы защищать меня от морозов. — Ах. Как мне доводилось слышать, там внизу может быть очень сыро. Защита. Весьма важно. — Он повернулся и резко добавил. — Это принадлежало моему прадедушке.
Это было странная полусфера, перевязанная ремнями.
— Это что-то вроде перевязи? — сказал Морковка, вежливо осмотрев его.
Лаковый объяснил ему, что это такое.
— Это как у рыбы гульфик? — сказал озадаченный Морковка.
— Нет. Это для сражений. — пробормотал Лаковый. — Ты должен носить его постоянно. Защищает твои жизненно важные органы.
