Владислав Выставной - Волшебный полигон Москва
Наконец, любители, взявшись за руки, хором проговорили какое-то заклинание…
Сначала Толик не понял, что произошло. Ему казалось, что он упал на дно большой ямы. А следом сообразил, что стоит в центре арены. А на него с ожиданием смотрят сотни зрителей.
– Я не понял, так что, и должно было быть? – пробормотал Толик.
Выражение лиц Любителей сказало само за себя: для них такое перемещение тоже стало полной неожиданностью.
– А вот и наши долгожданные свидетели! – воскликнул конферансье, который вынырнул из-за спины Толика и ловко подхватил за руки его и Кристу.
– Итак, – продолжил конферансье, – вопросы задает обвинение!
Один из обвинителей, играя мускулами подошел к Толику. Он посмотрел ему в глаза и презрительно сплюнул в опилки арены. Второй тем временем развлекал зрителей, отжимаясь на одной руке.
– Ну, что, парень, хочешь свидетелем остаться или в тюрягу пойдешь? – спросил обвинитель.
– Н-не понял, – заикнувшись от неожиданности, ответил Толик.
Только сейчас он рассмотрел татуировки на огромном торсе. Здесь были и многоглавые церкви, и «веселый Роджер» с костями, и какие-то воровские афоризмы, вроде «век свободы не видать»…
– Ты чего не понял, фраер? – повторил обвинитель, наливаясь краской. – колоться сам будешь или отправишься на кичу, нары мять?
– Вы чего от меня хотите?! Что вам нужно? Крови нужно?! – заорал Толик, чувствуя, что бросится сейчас на этого молодчика и задушит его, невзирая на разницу в весовых категориях.
Вмешался конферансье:
– Поаплодируем мастерству нашего обвинителя! Всего пару минут беседы – и свидетель совершенно раскрепощен и открыт для полноценного общения!
– Такие вот прогрессивные методы работы, – смущено улыбнулся и развел руками обвинитель. – Главное раскрыть в свидетеле личность! Это не просто – но мы работаем… Спасибо вам большое! Спасибо!
Говоря это, обвинитель тряс руку Толику и улыбался ему, как близкому другу. Толик обалдело оглядывал окружающее пространство. Ему казалось, что он сейчас потеряет сознание.
Но рядом, на полу грязной клетки в полнейшей растерянности сидела Марина. И он взял себя в руки.
– Ваша честь, – обращаясь к игровому автомату, сказал обвинитель, – у меня один вопрос к свидетелям: видели ли вы, как обвиняемая не убивала Арбитра?
– Что?! – хором воскликнули любители и Толик.
– Вопрос ставит свидетелей в тупик. Я это понимаю так, что свидетели не видели наверняка, что обвиняемая не совершала убийства. У меня все.
Оркестр сыграл короткую отбивку, и конферансье сказал:
– Вопрос адвокатов к свидетелям!
Длинный адвокат стал на колени и жалобно спросил:
– Вам… Вам жалко… Вам жалко….
– Кого, обвиняемую? – нетерпеливо спросил конферансье.
– Нет… Гонорара! – всхлипнул адвокат, и его дурацкий хохот потонул в аплодисментах.
– Хорошего адвоката видно издалека! – улыбнулся конферансье.
– Юрист юриста видит только «баксов» за триста! – противным голосом прокричал толстый адвокат.
– Еще вопросы будут? – поинтересовался конферансье.
– К подсудимой! – просительным голосом ответил толстый.
Конферансье кивнул.
– Скажите, – проблеял адвокат, глядя на Марину сквозь решетку. – Что вы делаете вечером? Не сегодня конечно… А лет через пять – десять?
Шутка имела успех. Правда, только у обвинителей и самих адвокатов, что принялись весело обниматься и пожимать друг другу руки.
– Ну, хватит этого бреда! – устало и зло сказал Толик, – вы же знаете, что она невиновна. Отпускайте ее!
– Вы так уверены? – прищурился конферансье, и обратился к публике. – Дамы и господа! У нас самый демократический суд в мире. Пусть этот свидетель сам докажет суду свою правоту. Ваша честь! Ждем от вас, как обычно, справедливого приговора!
С этими словами конферансье протянул Толику ладонь с тремя желтыми жетонами.
– Что это? – спросил Толик.
– Госпошлина за справедливый приговор, – улыбнулся конферансье, – Внесите на счет суда – и получите решение. Почтеннейшая публика! Суд удаляется для совещания! Антракт!
С громким щелчком погасли прожекторы, и Толик остался в темноте один на один с игровым автоматом.
Он подошел к железному ящику и с суеверным страхом осмотрел его.
Эти штуки он ненавидел с детства. Он вообще не любил азартные игры. Но как-то раз, попробовав поиграть с «одноруким бандитом» в каком-то привокзальном баре, он за час оставил там недельный заработок чернорабочего на складе. Это были его первые «серьезные» деньги. Толик потом и плакал и бредил во сне, и даже занимал денег, чтобы отыграться. В результате все стало еще хуже: он влез в долги и жил в этом ужасном состоянии почти полгода, работая только на тупой автомат
Самое нелепое в этой истории заключалось в том, что Толик изначально знал о том, что в том клубе все аппараты «взломанные», что они попросту запрограммированы на неизменный проигрыш клиента.
Но он все равно на что-то надеялся.
Вот и сейчас, стоя перед этим чудовищем в нелепом парике, Толик на что-то надеялся…
Он бросил первый жетон в приемную щель и дернул ручку.
Перед глазами под смешную музыку замельтешили надписи на трех барабанах.
«Дзынь!»
ВИНОВНАНЕВИНОВНАПРИЗ
Толик судорожно вздохнул и кинул второй жетон.
«Дзынь!»
НЕВИНОВНАПРИЗНЕВИНОВНА
Толик в третий раз кинул жетон и закрыл глаза.
«Ну! Ну же! Ну, давай, не подкачай!»
«Дзынь! Тра-ла-ла-ла!»
Толик смотрел на табло и не верил своим глазам.
НЕВИНОВНАНЕВИНОВНАНЕВИНОВНА
– Да! – воскликнул Толик, стукнув кулаками по бедрам. – Я знал, знал! Иначе здесь и быть не может! Это ведь Игра! Игра!
Автомат вдруг вздрогнул. Из его чрева раздался смешной мультяшный хохот. Барабаны с треском передвинулись на несколько положений.
ДУРАКДУРАКДУРАК
– Что?.. – прошептал Толик, наблюдая, как сами по себе крутятся барабаны. Он дернул ручку, и та, отвалившись, осталась в его ладони.
«Дзынь!»
ВИНОВНА!ВИНОВНА!ВИНОВНА!
Вспыхнули прожектора. Грохнули фанфары. Следом раздались рукоплескания и овации.
– Дамы и господа! Мы только что присутствовали на самом гуманном в истории уголовном процессе! Приговор вынес не прокурор, не адвокат, не опытный судья, а самый объективный участник – свидетель! Аплодисменты смелому гражданину! Вы выполнили свой долг!
– Стойте! – закричал Толик. – Это неправильно! Это незаконно, в конце-концов!
Но его никто не слушал. Агенты окружили клетку плотным кольцом и исчезли вместе с ней в яркой вспышке. Служители схватили игровой автомат, небрежно сорвали с него парик и потащили прочь с арены.
Зрители быстро расходились.
Толик в замешательстве стоял посреди арены. Он не мог поверить, что своими руками, сам вынес приговор девушке, которую любил. Перед глазами все плыло. Он не знал, что делать дальше.
Любители стояли чуть поодаль, сочувственно поглядывая в его сторону. Это сочувствие было хуже презрения.
Наконец, к нему подошла Криста.
– Ну, успокойся, – сказала она. – Все видели, что ты не виноват. Это же было специально подстроено…
– Зачем… – прошептал Толик.
На плечо легла тяжелая рука. Это был Волкоп.
– Закон суров, но это закон, – сказал он. – К сожалению, я ничего не могу поделать…
Страж порядка повернулся было, чтобы уйти, но остановился на миг и бросил через плечо:
– …Потому, что я не Игрок…
И ушел.
Толик посмотрел Волкопу вслед. Взгляд его прояснился, и он спросил:
– Криста, а где Веник, где Крюгер?
– А… Разбойники, что ли? Ну, ушли куда-то. Видимо, к штурму готовиться. Его ведь никто не отменял. Но нас теперь никто не держит. Можем идти дальше – магов искать… Ты ведь с нами?
Толик непонимающе посмотрел на Кристу:
– Куда идти? Бросить их? Теперь, когда они без своего Игрока?
Криста удивленно вскинула взгляд на Толика.
– А что ты предлагаешь? Помогать им? Да кто они тебе? И захотят ли с тобой после этого суда общаться?..
Толик сжал кулаки и выкрикнул:
– Я пойду туда и буду на стенах – даже если все станут плевать мне в лицо!
Он повернулся и бросился к выходу.
– Но зачем? – крикнула вслед Криста.
– Я хочу остаться самим собой… – тихо сказал Толик, сам не понимая, что произносят его губы.
–2-
В здание Университета Толика не пустили.
Он сразу заподозрил, что так оно и будет, когда увидел свой красный мотоцикл, одиноко стоящий перед рвом. Шлем качался, небрежно накинутый на ручку «газа».
И еще ему показалось, что через окна-бойницы следя за его реакцией.
Ворота-мост были подняты, на башнях развевались черные флаги. Эти черные полотнища с «веселым Роджером» и костями показались вдруг Толику ярче самых веселых и праздничных красок.
