Дмитрий Емец - Таня Гроттер и посох Волхвов
– Дай лопухоидам морально приготовиться к той радости, что их ждет! – проговорила малютка Гроттер.
Язычок наконец щелкнул. Дверь распахнулась, и Таня лицом к лицу вновь столкнулась со своими дорогими родственниками. Дурневы пасмурно уставились на нее, и она сразу ощутила себя дома. Ей захотелось завыть на луну. Наступившая пауза была куда длиннее, чем в финале «Ревизора».
– Ну вот, Гроттерша приехала! – хрипло, как вурдалак, сказал наконец дядя Герман.
Он стал еще более тощим, чем Таня помнила его с прошлого раза. Зато тетя Нинель раздалась вширь, вылезая за пределы не только логики, но и здравого смысла. Пипа же осталась все такой же очаровашкой, разве что прыщей у нее стало на пару дюжин больше, что в общем объеме ее достоинств было малозаметно.
Одно хорошо – Пипа не утратила своей феноменальной доброжелательности.
– О, мамуль, смотри: у Гроттерши новый парень! Того коллекционера пылесосов она куда-то спровадила! – со знанием дела сообщила она.
Магфордец, чуть подняв брови в знак удивления, поклонился с английской вежливостью. Шапка с пумпоном слетела с его волос. Открылся лоб. Пипа присмотрелась к Таниному спутнику повнимательнее и… неожиданно сползла вдоль стены. Тетя Нинель едва успела подхватить дочь под мышки.
– Посмотри на его лоб! Разве ты не видишь? – зашептала Пипа.
– Что не вижу? – не поняла тетя Нинель.
– Ничего не видишь? Это же Гэ Пэ! Гэ Пэ!
– Я не Гэ Пэ… Я Гурий. Гурий Пуппер! – деликатно улыбаясь, уточнил Танин поклонник.
– А-а-а-а! Это он! На фотографии он другой, но там же актер, а этот настоящий… – охнула Пипа и уже окончательно свалилась в обморок.
Халявий колобком скатился у нее с плеч.
– О Древнир!!! Это сам Пуппер! Такие люди и без охраны! – умилился он.
Поняв, кто перед ними, дядя Герман и тетя Нинель задумчиво переглянулись. Их лица мгновенно утратили прежнее брюзгливое выражение, с которым они смотрели на Таню, словно собирались сдать ее в психушку.
– Значит, Гэ Пэ… м-дэ… а мы тут на рамочку для вашего портрета недавно потратились. Прежняя рамка у нас насквозь процелована, это уже даже негигиенично, – кашлянул бывший депутат.
– Да и стеклышко, того, треснуло уже… Видно, Пипочка на подушечке не совсем удачно головкой повернулась, – добавила тетя Нинель.
Таня с трудом узнавала своих родственников, так кошмарно они лебезили. Дурневы, хотя в отличие от своей дочери и не были пуппероманами, как люди глубоко практичные, на всякий случай просчитывали новые открывшиеся им возможности. Например, они прикидывали, нельзя ли одолжить у Пуппера денег и потом их не возвращать. То, что дядя Герман и тетя Нинель уже и теперь были ничуть не беднее Пуппера, в расчет не принималось.
– В комнату, в комнату проходите… А ты, Танька, положи свой барабан куда-нибудь в угол, а то с него вода течет. Бери пример с молодого человека! Молодой человек даже в гости со своим веником приходит – вот что значит западная культура! Не то что мы, дубины неотесанные! – распоряжалась тетя Нинель.
– Хи-хи! Может, у него и туалетная бумага своя с собой есть? – не удержался и захихикал Халявий.
Тетя Нинель, продолжая удерживать на лице доброжелательное выражение, ущипнула его. Бедный оборотень подскочил едва ли не до потолка.
– Уйду я от вас – злые вы! – взвыл он.
А дядя Герман уже усаживал Пуппера за стол.
– Салатику? Шампанского?.. Не надо? Ну и правильно! Пьющий подросток – это хуже, чем женщина-начальник! Когда-то в конце восьмидесятых я начинал с маленького ночного магазинчика – так, поверишь ли, ни капли спиртного не продавал детям! Даже сигарет и тех не продавал! Ни-ни, даже себе в убыток! Детям приходилось передавать деньги через сторожа! Он у меня теперь зам генерального по кадрам.
Пуппер схватил бокал шампанского и залпом выпил. Он явно намеревался просить Таниной руки и теперь набирался храбрости. Дядя Герман почти насильно затолкнул в Пуппера несколько ложек салата и похлопал его по щечке.
– Люблю! С первого взгляда люблю! Прям сын родной! Папку-то своего помнишь?.. Сирота? И я, представь, сирота! Как загребли моего фатера за спекуляцию валютой в семьдесят третьем, так и сирота… Потом мне папашка уже из Америки писал! Советником там был по нарушению прав человека, пока зеленая змейка его вконец не зажалила… Дельный был мужичок, весь в меня! – Разглагольствуя, дядя Герман оценивающе поглядывал на Пуппера, прикидывая, не наступил ли момент просить в долг.
Гурий выпил еще бокал шампанского. Потом встал и набрал полную грудь воздуха.
«Ну все! Ноги моей будет просить!» – подумала Таня, внимательно наблюдавшая за ним с другого конца стола.
– Многоуважаемые родственники Татья… – начал было Пуппер, но дядя Герман ловко заткнул ему рот бутербродом с красной рыбой и почти насильно усадил его на стул.
– Анекдот не желаешь? – сказал он. – Значит, так, антураж такой: волк несется за зайцем! Заяц забегает к себе в дом и уже едва дышит. Волк ломится в двери и кричит: «Заяц, отдай мне мои пять рублей, а то сожру!» Заяц сползает вдоль двери и говорит: «Какие четыре рубля, не знаю никаких трех рублей, жена, у тебя есть два рубля, дай ему рубль!»
Гурий Пуппер даже не улыбнулся, зато мадам Дурнева перепугалась не на шутку.
– Герман, умоляю! Только не про зайцев! Не надо ничего ушастого! Хочешь, чтобы у тебя случился рецидив? – басом загрохотала она.
– Что, не смешно? Ах да! У вас же там другая валюта! – догадался директор фирмы «Носки секонд-хенд», безуспешно прождав некоторое время реакции иностранца. – Кстати, хотел спросить: банк-то тебя не обманывает? Ежели что, мы этим гоблинам рога-то пообломаем! Двойным учетом и по ушам, по ушам! Они у меня мигом в районную сберкассу младшими операционистами запросятся!
Пуппер решительно встал, заставив подпрыгнуть стол. На щеках у него появились красные пятна. К углу рта прилип кусочек рыбы.
– Я! Я хочу жениться! – выпалил он.
Бывший депутат ничуть не удивился.
– Ну и женись, если больше делать нечего. Только поверь, мой мальчик, наличие жены еще никого не сделало счастливым! – великодушно согласился он.
– Так вы согласны? Тогда я женюсь на Тане! Я прошу у вас ее руки! – еще решительнее произнес Пуппер. Шампанское сделало его смелым.
Тетя Нинель привалилась к стене. Стена выдержала.
– Мамуль! Ты слышала? Эта противная Гроттерша все делает мне назло! – донесся из коридора душераздирающий вопль. Что-то с грохотом обрушилось на пол. Это Пипа, пришедшая было в себя, вновь лишилась чувств.
– Мне только семнадцать! А в моей стране нельзя жениться раньше двадцати одного года без согласия опекунов… А мои опекуны никогда не согласятся! Ни тетя Настурция, ни другая тетя, которая снится магвокатам… Я говорил с ними тысячи раз – они говорят, что Таня гадина и лимитчица… И вообще фамилия у нее подозрительная, – страдая, продолжал самозабвенно бормотать Пуппер. – Я хочу, чтобы у нас с Таней была помолвка! Потом, когда мне исполнится двадцать один (ей тогда будет восемнадцать), состоится свадьба!
– Вот когда исполнится двадцать один, тогда и приходи! Прям в тот же день! – с облегчением закивала тетя Нинель, сообразившая, что это будет совсем еще не скоро. – А пока не хочешь ли пригласить нашу Пипочку в кино? Девочка будет просто счастлива. Говорят, вышел на экран очень хороший фильм – «Гэ Пэ и узник Таракана»… Айседорка Котлеткина уже ходила, и ей очень понравилось. Она рыдала в голос, когда узник Таракана гонялся за Гэ Пэ. Правда, потом оказалось, что это был совсем не тот, на кого думали, но билетов в кассу все равно обратно не принимали…
Осчастливленный Пуппер на правах будущего родственника выпил еще бокал шампанского. Таня решила пока не огорчать его отказом, тем более что это было бы только на руку Дурневым. «Потом откажу», – подумала она.
Не прошло и получаса, как Дурневы недружно, но с большим чувством пели:
В лесу родилась Гроттерша, в лесу она росла!
Зимой и летом стройная зеленая была!
Развеселившийся Пуппер петь по-русски не мог, но вовсю подтягивал.
Пришедшая в себя Пипа с ненавистью глядела на малютку Гроттер.
– О, Таня, какие у тебя чудные родственники! – восторженно воскликнул Гурий, подбегая к ней. – Какие они непринужденные, какие естественные! Моя тетя Настурция и другая тетя, чьего имени нельзя произносить из-за магвокатов, в сто раз зануднее! Они бы сейчас сидели с такой кислой миной, будто проглотили ящерицу или дохлую жабу!
– В самом деле? А я почему-то готова махнуться с тобой родственниками, не глядя. Да еще Пипу дать в придачу, просто как сувенир! – проворчала Таня.
* * *С того момента, как Таня с Пуппером появились в квартире Дурневых, Халявий посматривал на них хмуро и с большим подозрением. Он даже забился в дальний угол и уселся на ковре рядом со шкафом. Похоже, совесть его была неспокойна.
